— Речь идет о том, что бессознательное может проникнуть в реальность?

— Вот-вот. Ты сразу все понял. Да, Роберт, я теперь знаю, что это так.

— Но что же ты предлагаешь?

— Сейчас расскажу. Для этого-то я тебя и вызвала сюда. В том состоянии "бестелесности", в котором мы сейчас находимся, мы, как я понимаю, используя нашу гармоническую связь, можем поступать так же, как существа, живущие в пятом измерении. Ты следишь за моими рассуждениями?

— Да. Продолжай.

— Так вот, если эти существа могут покинуть свой мир и войти в наш, приняв материальную форму, то ничто не мешает нам воспользоваться этим же принципом.

— Подожди. Ты забываешь, что в нашем реальном мире мы уже имеем телесную оболочку. Поэтому, чтобы вернуться в свое измерение, нам обязательно нужно пройти процесс "обратного вхождения в тело".

— Нормальный процесс при нормальном пробуждении. Согласна. Но если мы сами управляем нашим возвращением в конкретную мишень, если мы достигаем своего интегрирования в наш мир в состоянии "бестелесности", то какое же из тел является в этот момент нашим и что мы тогда спровоцируем своим внезапным пробуждением?

Я задумался.

— Подожди, Валери, это невозможно. Мы не можем существовать в двух экземплярах в одном континууме.

— Это так, и ты сам это только что подтвердил. Произошло бы автоматическое слияние двух тел, и, логически, то тело, которое хранит в себе нашу душу и разум, должно захватить с собой то, которое мы покинули бы в палате клиники. Точно так же должно произойти и в тот день, когда эти дьявольские существа развяжут агрессию. Они интегрируются в то место, которое заранее определят. Нам нужно опередить их.

На мой взгляд, это единственное средство, с помощью которого мы можем удрать от Грейсона и из этой клиники.

Меня вдохновляла идея Валери и радовала мысль, что наша партия еще не проиграна. Все это будоражило, так как, логически рассуждая, если у обитателей пятого измерения была возможность проникать материально к нам, то и у нас была возможность вернуться в свой мир в материальном обличье.

Впрочем, все это было очень нелегко, так как существовали законы механики, связывающие массу с энергией, да к тому же наша "реинтеграция" не могла быть пущена на волю случая.

Перемещение довольно солидной массы в энергетическом состоянии должно было быть детерминировано функционально по концепции пятого измерения в пространственно-временной и энтропийной связи с местом, которое мы изберем в качестве мишени.

Это место мог установить только наш разум с огромной, прямо-таки максимальной предосторожностью, ибо, даже возникнув материально, мы могли врезаться в твердую поверхность, размазавшись по ней, или, еще хуже, материализоваться внутри какого-то постороннего тела, слившись с ним всеми своими молекулами. И в том и в другом случае это грозило гибелью.

Но Валери уже решила проблему благодаря своим обширным познаниям. Основной принцип заключался в том, что мы должны были точно придерживаться координат и оставаться хозяевами своей воли.

Однако все должно было происходить с "быстротой мысли", то есть с абсолютной скоростью, а наши физические тела, остающиеся в клинике, должны служить "дверью на выход", если пользоваться термином Валери. Затем мы с ними воссоединялись в нужном нам месте в момент "приземления".

— Какое бы место ты выбрала?

Она на несколько секунд задумалась.

— Прежде всего важно зафиксировать место, которое знакомо нам обоим. Нужно также избежать риска разминуться, ибо, как только заметят наше исчезновение, начнутся поиски.

По ее мнению, идеальным местом был коттедж Ватсонов или хотя бы парк, окружавший это здание.

Надо сказать, что в день своего прибытия я сумел неплохо разобраться с топографией и теперь мог четко объединить их по пространственно-временному фактору с клиникой доктора Салливана.

Мы зафиксировали точку падения на лужайке лицом к центральному входу в коттедж.

Рука Валери сжала мою.

— Готов, Роберт?

Я вдруг почувствовал странное беспокойство, почти страх, но кивнул:

— Готов, Валери!

— Внимание, не думай ни о чем постороннем. Расслабься. Сосредоточься только на основном векторе.

Я закрываю глаза. В этот момент ее рука просто обжигает мою. По всему моему телу разливается сильное тепло.

Остальное помнится смутно и расплывчато.

Ощущение такое, будто я нахожусь в шаровой молнии, у меня возникает чувство тошноты.

Луч света, как хлыстом, рассекает пространство, и тут же моя голова стукается о мягкую землю. Задыхаясь и отплевываясь, я переворачиваюсь на спину, не совсем еще соображая, что же произошло.

Окончательно придя в себя, я вижу, что мы с Валери лежим посреди лужайки, прижавшись друг к другу.

Какое-то время мы не можем шевельнуться.

Валери поднимается первой и тащит меня за собой, чтобы поскорее укрыться в коттедже, где можно спокойно поразмыслить о том, что мы будем делать дальше, ибо времени терять нельзя.

Двери дома опечатаны, и только через подвал нам удается проникнуть в коттедж.

Он великолепно обставлен. Тут, внутри, Валери наконец улыбается мне.

— Надеюсь, что это последнее место, где им придет в голову нас искать.

Я тоже улыбаюсь.

— Мы даже и мечтать не могли о таком прекрасном убежище…

Тут я представляю рожи Грейсона и остальных, когда они обнаружат наше исчезновение.

И хохочу от всей души.

Теперь мы спокойно могли обсудить создавшуюся ситуацию.

Впрочем, я соглашался с тем, что предлагала Валери.

— Я вижу только один выход. Как можно скорее предупредить Вашингтон. Поднять там тревогу.

— Не так-то легко будет заставить их поверить.

— Мы все им объясним. Все от А до Я. Однако сначала я отыщу майора Левиса из разведки. Это старый друг нашей семьи, он мне поверит, и к тому же у него мы будем в безопасности. Остается только найти средство, чтобы как можно скорее до него добраться.

В гараже стоял "бентли", но с совершенно пустым баком. Ни капли бензина.

Кажется, Валери даже зарычала. Она вспомнила о дырочке в бензопроводе, который все никак не могли отремонтировать, так как Ватсон отодвигал на второй план все, что непосредственно не касалось его работы.

Валери занервничала.

— Ладно. Не расстраивайся. Теперь вокзалы и аэропорты уже все равно перекрыты, так что будем пробираться по ночам. А пока я постараюсь добыть бензина.

— А дырка?

Я подлез снизу и сразу обнаружил отверстие в металле.

— Ничего страшного. Жевательная резинка и немного клейкой ленты. Должно держать.

Открыв багажник, я вытащил пустую канистру.

— Слушай, где здесь ближайшая колонка?

— А ты не думаешь, что лучше дождаться ночи?

— Нет. Нам надо выиграть время. Они еще не успели распространить наши описания. Через пару часов может быть уже поздно.

— Пожалуй, ты прав. Колонка "Шелл" в двух километрах отсюда, прямо на выезде из города.

— Два километра? Ну, прямо сейчас и отправлюсь.

Валери приоткрыла дверь гаража, жестом подбодрила меня, и вот я уже на дороге под палящим солнцем, иду, помахивая канистрой.

Жара удушающая, и моя рубашка сразу пропитывается потом. Время от времени я смахиваю его со лба.

По мере приближения к предместью Бостона движение становится все интенсивнее. Я иду по обочине, внимательно поглядывая по сторонам. На мне большие черные солнцезащитные очки и широкополая шляпа.

Наконец добрался. На бензоколонке небольшой бар, где торгуют "горячими собаками".[9] Встретил меня хозяин и сразу же стал жаловаться на жару.

— Проклятая жара! В такое время ничего в голову не лезет. Я сейчас предпочел бы хорошую грозу.

— Да уж! Неплохо бы.

Он, ухмыляясь, посмотрел на меня.

— Что, бензин кончился?

— Угу…

— Надеюсь, не очень далеко отсюда?