Синие стены. Бамбуковая мебель. Их комнаты напоминали баки с мусором: кругом женские журналы, бутылки с текилой, банки с пивом, пакеты с чипсами, которые грудились на тарелках или просто были повсюду рассыпаны.

Мы отчаянно выуживали информацию о высоких существах. Наши труды не увенчались успехом.

Мой импульс был убить их всех. "Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного" — глаголет четырнадцатый псалом. Но кто я такой — святой Диего, — чтобы судить эти души, которые могут в недалеком будущем раскаяться и стать безгрешными во славу Всевышнего?

Плевать! Я жестокий хлыщ. И им придется исчезнуть, если таким образом мы сможем узнать хотя бы об одном Талтосе на этом острове.

Кроме того, другого пути, в общем-то, не было. Подозвав к себе Мону и Квинна, я уничтожал одного лакея за другим, ощущая, как с каждым ударом меня покидают силы. Я не чувствовал воодушевления. Не чувствовал азарта. Это стало вызывать отвращение, и единственным, что помогало мне выносить бойню, было отвращение к их зачерствевшим душам.

Мы натолкнулись на парочку, выглядевшую привлекательнее прочих, одетых в стиле ретро-Майами, в гавайских рубашках. Мона выбрала себе самого смазливого, в шикарных кольцах, с обнаженной грудью, а я прижал того, что был постарше, напугав его; он подарил мне вместе с кровью образы искреннего раскаяния.

— Они ничего не могут нам дать! — сказала Мона. Ее глаза казались огромными и стеклянными. — Почему они не знают?

— Потому что они приходят и уходят и не знают толком, что здесь произошло, — сказал я.

Мы высасываем их, вот в чем суть. Когда большой мужчина зовет на помощь, к нему никто не спешит. Вперед.

Еще два номера. Низкопробные пресмыкающиеся слуги. Нюхают кокаин и слушают салсу. В бешенстве, что им не удается усилить звук. Указания от парней из главного здания. Требовалось все больше сил, и я позволил Квинну взяться за них. Он быстро справился с ними, отказавшись от их крови.

Наконец — золотая жила!

Последний номер занимал практически все здание. Безусловно, он был самым просторным из всех.

Забудьте синие стены и тростниковую меблировку. Это была достойная дворца комната в белоснежных тонах. Диваны, обтянутые белой кожей, стулья, широкие кровати, усыпанные подушками, заваленные глянцевыми журналами. Вазы со свежими, играющими красками цветами. Стена книг. Огромный туалетный столик, заставленный косметикой. Бургундский ковер.

Сияние в ночи.

И, наверное, самое странное существо, которое мне когда-либо доводилось видеть за время странствий по планете. Мона, как и ожидалось, вскрикнула, Квинн решительно положил ей на плечо руку.

Что касается занятия сего животного, то оно стучало по клавиатуре компьютера, к которому был подсоединен огромный принтер, и оставалось в неведении, как о нашем вторжении, так и о накаченных бездельниках в других комнатах.

Существо прекратило работу, чтобы взять наполненный молоком стакан и осушило его. Стакан оно поставил на стол слева от себя рядом с мутным кувшином.

Его рост запросто мог оказаться футов семь, явно мужская особь, хотя определить это для меня оказалось не так и просто, пока я не уловил густой сладкий запах, а его блестящие черные волосы спускались до плеч, убранные с лица с ярко выраженными массивными костями и закрепленные простой красной банданой.

Какой чудный аромат.

У него были огромные черные глаза, широкие и великолепные скулы и всюду свежая как у младенца кожа. Одежда?

Атласная футболка без рукавов, шоколадно-коричневые искусственные джинсы, изящно простроченные, огромные ступни в открытых сандалиях. Похожие на паучьи лапы кисти, ногти на руках и ногах блестели, как отполированные, отливая металлически-голубым.

По-детски пухлый большой рот.

Он аккуратно нажимал на клавиши, не ведавший о нас, не ведавший ни о чем, мурлыча себе под нос и поворачивая из стороны в сторону голову, пока набирал что-то на клавиатуре или считал, или искал в сети, или бормотал, а потом он встал, вытянувшись во все свои семь футов, пошатнулся и уставился на нас расширившимися глазами, с враждебным видом, его рот открылся.

— Охотники за кровью! — вскричал он очень злобным полным отвращения голосом. — Идите прочь, вы, дураки, шляющиеся в ночи, уверяю, моя кровь горька для вас. Что вы хотите от меня? Чтобы я разорвал запястье и нарисовал плакат на двери? Идите прочь. Идите, охотьтесь на людей этого острова! Будет лучше, если вы больше не побеспокоите меня.

Мона пересекла дворик, обежала вокруг бассейна, мы последовали за ней.

— Талтос! — сказала она. — Я Мона Мэйфейр, мама Морриган! Ты произошел от меня! У тебя мои гены! Где Морриган?!

Крутанувшись на пятках, он осмотрел ее будто с сочувствием.

— Ты, прелестная маленькая фея, как можешь ты быть настолько лживой? — сказал он хмурясь. — Ты не могла родить человека, — продолжил он с презрительной холодностью. — Ты охотница за кровью. Ты не можешь рожать. Зачем ты пришла в мою комнату, чтобы рассказывать мне небылицы о Моне Мэйфейр, именно ко мне, мама Морриган? Кто ты? Ты не знаешь, где проходит вечеринка, милейшая? Слушай, где звучит босса-нова и ступай танцевать с наркоманами, с Лордом Наркоты и его избранными миньонами. Пей их кровь. Она горячая от зла, тебе должно понравиться.

Контраст между огромным костлявым по-детски свежим лицом и мрачно-медлительным пренебрежительным тоном был потрясающим. Но мы проигнорировали странности этого существа, потому что, если Мона что-то требует, то вряд ли кому удастся вернуться к своим делам.

— До этого я была человеком, — сказала Мона, приближаясь, чтобы взять существо за руку (Он отпрянул) — Я действительно родила Морриган, — сказала Мона — Я люблю Морриган. Моя любовь впиталась в Кровь. Я пришла, чтобы узнать, все ли в порядке с Морриган, счастлива ли она. Эш Тэмплетон забрал у меня Морриган. Ты произошел от них. Должен был! Поговори со мной. Ответь мне! Это цель моей жизни!

Существо оценивающе разглядывало каждого из нас. Снова слегка поморщилось. Издало негромкий удивленный смешок. Отклонилось назад с восхитительной грацией, его веки ровно наполовину скрыли сияющие глаза, а детский рот ослепительно улыбнулся. Он поднял одну бровь.

— Цель твоей жизни? — передразнил он. — Маленькая рыжая кровавая охотница на ходулях? Почему меня должна волновать цель твоей жизни? Эш Тэмплетон, говоришь. Так вот — это имя мне неизвестно. Разве что ты упомянешь Эшлара, моего отца.

— О да, да! — сказала Мона.

Я изучал его с любопытством, пренебрегая приличиями и полностью осознавая, что это Талтос, это было мистическое существо, и вот мы нашли одного из них, но наконец я заметил то, что следовало заметить раньше — создание было приковано к стене за правую ногу.

На нем была стальная манжета, от которой тянулась очень длинная цепь, прицепленная к стене за столом. Это была цепь, достаточно длинная, чтобы он мог добраться до бассейна в садике за нашими спинами, и, скорее всего, до ванной, которая находилась справа от огромной спальни.

— Ты же знаешь, где Морриган, ведь так? — спросила Мона. Неожиданно она стала выглядеть просто душераздирающе, когда произнесла эти слова. Она вечно об этом спрашивала, а теперь выходило, что даже это существо не отвечало ей. Я сфокусировался на цепи и с громким треском разорвал ее. Опустившись на одно колено, я разбил и стальную манжету.

Существо отпрыгнуло назад, уставившись на то, что осталось от оков.

— Что ж, разве мы не маленькая банда бескрылых ангелов? — признал он все еще насмешливым тоном. — Но каким, интересно, образом я смогу сбежать? Все под контролем этих обкуренных обезьян. Прислушайтесь к ним. Вы слышите босса-нову?

Это песня большого мальчика, Родриго, короля этого мира. И его матери, Лючии. Можете себе представить, каково это год прожить под такую музыку? Разве не прелесть?

— О, ты без труда сможешь сбежать, — сказал я. — Мы легко заберем тебя отсюда. Все люди вплоть до взлетной полосы уже мертвы. Другие скоро к ним присоединятся. Но мы хотим освободить всех Талтосов. Где остальные? Ты знаешь?