Klausch, Hans-Peter. Weitgehend unerforscht: Die Konzentrationslager der Wehrmacht. In: Beitrage zur Geschichteder Arbeiterbewegung, Bd.35(i993), H.4,S.31–42.

Klausch, Hans-Peter. Die Bewähningstruppe 500. Stcllung und Funktion der Bewährungstruppe 500 im System von NS-Wehrrecht, NS-Militärjustiz und Wehrmachtstrafvollzug (DIZ-Schriften, Bd.8) Bremen: Edition Temmen, 1995.

Игорь Пыхалов: Александр Васильевич, сегодня средства массовой информации очень любят поднимать вопрос о штрафных частях в Великую Отечественную войну» их роли. У нас был даже недавно снят этот сериал пресловутый про штрафбат. Как на Ваш взгляд, насколько это отражение соответствует действительности, то есть тому, что было на самом деле?

Александр Пыльцын: Когда я посмотрел этот фильм ПО сценарию Володарского, который поставили двое Досталей, то у меня было такое впечатление, что продолжается ложь вокруг штрафных батальонов. Началась она давно, ещё с того, когда режиссёр Лев Данилов сделал документальный фильм «Штрафники». Может быть, многие его знают, он был поставлен где-то в середине 1990-х годов, уже после развала Советского Союза. Там, в основном, была речь о штрафных ротах, но настолько там всё это было зациклено на то, что вот за штрафниками всегда стояли заградотряды и что в атаку они ходили только под дулами пулемётов. Ну; это явная неправда.

Я-то сам не был в армейских штрафных рогах, но у меня был, во-первых, один штрафник, который сам командовал, бывший командир штрафной армейской роты. А, во-вторых, я в уже более зрелом возрасте встречался с полковником Михайловым, в Харькове, который командовал тоже отдельной армейской штрафной ротой 54-й армии.

Ну а потом, когда вышел фильм «Штрафбат», по сценарию Володарского. Оказывается, он перед этим написал книгу, роман «Штрафбат». Когда я прочитал книгу, оказалось, что фильм один к одному по этой книге. Художественный фильм, а в художественном фильме можно придумывать всё, что угодно, право такое имеют. Ну и напридумано там столько. Все смешали в одну кучу — штрафные роты, штрафные батальоны, уголовников, церковников… В общем, получается не штрафной батальон, а какая-то банда. Банда, управляемая хорошим человеком, но штрафником тоже. Чет не было вообще в истории. Ну и вообще этот фильм выглядит как политзаказ что ли такой — надо опорочить, опозорить всё, что было у нас светлого, хорошего. Я понимаю, что штрафные части — не совсем уж светлая страница в истории. Но война есть война, и во всех войнах всегда такие формирования были.

Ну, во-первых, штрафной батальон, в котором я оказался, а оказался я не по вине — просто меня отобрали среди офицеров для того, чтобы командовать штрафниками. Так вот, штрафной батальон, в котором я оказался и в котором я провёл все свои военные дни и месяцы до самой Победы. Несмотря на то, что был ранен, уходил в госпиталя, и возвращался упорно в этот батальон. Все эти полтора года, которые я провёл в батальоне, я убедился, что это совершенно другая категория людей, не такая, как показано в этом фильме. В фильме что — они режут друг друга, в карты играют, насилуют женщин, грабят склады — ну всё, что угодно. То есть, там ничего человеческого, ничего в лучшем смысле советского, которое было на самом деле — ничего этого нет.

У меня сложилось впечатление о штрафниках, как о категории людей, в чём-то провинившихся, в чём-то оступившихся, признающих или не признающих свою вину, но понимающих, что они в чём-то виноваты и стремятся искупить эту вину свою.

Так что впечатление об этом фильме самое отрицательное, да и не только об этом фильме.

И.П.: Если мы говорим, что художник имеет право на вымысел, то есть это художественное произведение, то, очевидно, что границы вымысла тоже должны быть ограничены его добросовестностью и всё-таки соответствием фактам. Вполне понятно, что когда мы берём какое-нибудь произведение, например, о Великой Отечественной войне, то там могут быть какие-то вымышленные герои, какие-то события, не полностью соответствующие один к одному какому-то реальному прототипу. Но, тем не менее, таких вот явных ляпов там быть не должно. То есть, там не должно быть написано того, чего быть не могло вообще, в принципе. Вот на Ваш взгляд, какие всё-таки основные ляпы в этом произведении Володарского?

А.П.: Ну, основные ляпы состоят в том, что, во-первых, как формировался батальон? Формировался батальон якобы потому, что уже совершенно некому защищать Родину. Вся армия разбита, весь командный состав или расстрелян до войны, или перебит во время войны. И формировали потому, что гнали всех из лагерей, а их тоже, по мнению авторов, были миллионы, в этих лагерях. Потом вообще, наши все лжеисторики любят оперировать миллионами. И вот вся эта братия — бандитов, воров, убийц и политзаключённых — всё это тащилось в эти штрафные батальоны, потому что защищать уже Родину было некому. И приказ 227 Сталина «Ни шагу назад» — это был последний, гак сказать, вздох надежды.

И.П.: Правильно ли я понимаю, что здесь автор совершенно грубо смешивает и не различает то, что штрафные батальоны и штрафные роты — это совершенно разные части, у них разное назначение. И если в штрафном батальоне должны были служить провинившиеся офицеры, то туда совершенно немыслимо попадание того контингента, который показан в фильме.

А.П.: Совершенно верно. Потому что штрафные батальоны, как мне потом пришлось узнать это на практике — это были только офицерские формирования. Офицеры, которые провинились в чём-то на фронте. А потом, я например, считаю, что совершенно неправильным было решение в то время, когда в штрафные батальоны направляли и тех, кто бежал из немецкого плена, Я где-то слышал, что вроде бы английский король всегда награждал тех солдат, которые сумели бежать из вражеского плена. А у нас всех бежавших из плена, которые стремились перейти на свою сторону, с тем, чтобы принимать участие в дальнейших боях, их всех отправляли в штрафные батальоны и объявляли преступниками. Это я считал тогда, и считаю сейчас неправильным.

Что же касается тех, кто оставался на оккупированной территории, кто попал в окружение и не смог выйти, но не нашёл путей в партизанские отряды, а ждал, выжидал — это, конечно, были люди, которые, в общем-то, отступили от присяги и должны были понести наказание. А какое наказание — это уже другой вопрос.

И.П.: Кем же были, в основном, люди в вашем батальоне, с которыми Вам пришлось вместе служить?

А.П.: Ну, во-первых, у нас, в нашем батальоне, оказалась медицинская служба вся бывшие штрафники. То есть, они были штрафниками, побыли в батальоне, искупили свою вину, и, уже восстановленные в офицерских званиях, остались у нас в батальоне. У нас был начальник медслужбы нашего батальона, ну тогда называлось начальник медпункта, и его помощник, лейтенант Ваня Деменков. Оба были штрафниками, но остались после этого. Были командиры взводов, которые были вначале штрафниками, а потом, после того, когда их восстановили в званиях, они остались в батальоне. Так что это самые настоящие, серьёзные ребята были. Потому что мы делили, в общем-то, их на боевых офицеров и на тех, кто долгое время не воевал. Ну, вот был на оккупированной территории, был в плену, потом бежал. Как у нас вот этот Семён Басон. Он тысячу километров прошёл для того, чтобы только добраться до своих. И постоянно под угрозой того, что его могут поймать и расстрелять.

Ну, а, в общем-то, мы их разделяли. Одно дело боевой офицер, имеющий боевой опыт и знающий приёмы ведения боя, и тот, который не знает. Учить приходилось многих, потому что у нас было время на формирование, когда мы получали пополнение и обучали ведению пехотного боя. Учили не только тех, кто давно не воевал, а учили лётчиков, учили танкистов, учили артиллеристов пехотному бою. Это совершенно другая ипостась, что ли, военная. Потому что даже научиться окапываться в боевых условиях, научиться бросать гранату тоже надо уметь. Метко стрелять тоже надо уметь. Потом, мы же формировали и роту противотанковых ружей. Ну, кто из них, может быть, когда-то видел это противотанковое ружьё, а может быть, и не видел вообще. Пулемётная рога, миномётная рота даже в батальоне была, рота автоматчиков.