В те дни между Гиммлером и Германом Герингом, возглавившим Прусское министерство внутренних дел, шла негласная борьба за влияние в полицейском аппарате. Геринг не хотел отставать и в конце марта обратился к руководству города Оснабрюк с просьбой выделить территорию для строительства бараков, в которых должно было бы разместиться 250–300 арестантов. Новый лагерь должен был отвечать следующим требованиям: «Речь должна вестись о хорошо просматриваемом месте, которое по возможности должно было быть удалено от промышленного центра, но в то же время предусматривает возможность использования арестантов в общественно полезных работах. Это может быть осушение болот, выкорчёвка деревий и пр. Размещение заключённых не должно предполагать значительных материальных затрат».
В Оснабрюке проявили повышенный интерес к данной затее. Герингу подсказали, что для создания лагеря логичнее использовать окрестности Эмса, где еще в 1924 году начали использовать труд заключённых.
Опуская перипетии развития лагерной системы, отметим, что в округе Эмса возникала целая сеть лагерей, которая у нацистского руководства считалась образцовой. Находившиеся там заключённые должны были участвовать в строительстве «линии Зигфрида», мелиорации окрестностей, возведении дамбы на Эльбе, строительстве имперского автобана на отрезка Кайзерлайтерн — Саарабрюкен.
Начало второй войны внесло свои поправки в планы лагерного руководства. Но самым существенным моментов оказалось то, что в эмсовских лагерях стал меняться состав заключённых. Если раньше это были политические заключённые, то после начала войны в них стали попадать дезертиры и военные преступники.
Вопреки широко распространенному мнению дезертирство не является какой-то специфической формой, порожденной мировыми войнами XX века. Уже в античные времена мы можем найти явление, несколько похожее на дезертирство. В римских законах 12 таблиц, датированных 450 годом до н. э. встречается упоминание о perduellio — военном преступлении, заключавшемся в переходе легионера на сторону противника или бегства с места битвы, то бишь собственно дезертирства. Дезертировавшие легионеры приговаривались к казни, которая имела несколько разновидностей: закалывание мечом, распятие, забивание до смерти палками или камнями. Постепенно на место perduellio пришло другое уголовное деяние — crimen laesae majestatis populi romani immunitatae. Под этой сложной формулой подразумевалось самовольное оставление расположения воинской части, что приравнивалось к действию, которое было опасно для государства и подрывало его авторитет.
Свод законов императора Восточной римской империи Юстиниана I, принятый в 527 году н. э., содержал в себе основные принципы армейского уголовного права. В нём уже проводились чёткие различия между собственно дезертирством (desertio), недозволенным оставление воинской части (emansio) и переходом на сторону противника (transitio). В кодексе Юстиниана самое большое внимание уделялось именно дезертирству. Под таковым подразумевалось оставление части на длительный срок с целью скрыться от воинской службы. К дезертирству приравнивалось оставление часовым своего поста. Если говорить о наказании за дезертирство, то при Юстиниане оно было сравнительно мягким. Дезертира, например, могли перевести служить в более отдалённую и опасную провинцию, или же понизить в чине, переведя из кавалерийских (элитных) в менее престижные пехотные части. Смертная казнь следовала лишь в случае повторного дезертирства.
Впрочем, в условиях ведения войны дезертиров, как правило, тут же казнили. Пособничество и укрывательство дезертиров также преследовались по закону. Но стоит отметить, что законы Юстиниана предполагали целый ряд смягчающих обстоятельств, которые могли спасти дезертира от смертной казни. В их числе оказались добровольное возвращение в часть, а также недолгий срок службы.
Германские племена, против которых активно воевали римские императоры, никогда не делали подобных различий. Трусов, покинувших поле боя, топили в болоте, а предателей, перешедших на сторону противника, вешат и на деревьях. Если же солдат возвращался живым из битвы, в которой погиб его военачальник, то он лишался всех прав, так как считалось, что тот бросил своего «господина» на произвол судьбы.
В более позднем франкском праве дезертирство считалось изменой по отношению к королю (infidclitas), а стало быть, клятвопреступлением. Оно относилась к crimen maiestatis. Вне зависимости от мотивов, по которым был совершен этот проступок, дезертира казнили, а его имущество отходило в казну короля.
Средневековье в Германии внесло свои коррективы в понятие дезертирсгва. На рейхстаге, проходившем в 1431 году в Нюрнберге, специально для похода против Богемии было принято уложение, в 12-м пункте которого говорилось, что дезертир должен был подвергаться телесным наказаниям и значительным штрафам. Военные законы императора Максимилиана I, принятые в 1508 году, предполагали, что долгом каждого наёмника являлось убить труса, бегущего с поля боя. Карл V объявил всех дезертиров вне закона. Их мог убить любой встречный.
В «Бранденбургском военном праве и артикулярных письмах» (1656 год) нашли отражение некоторые принципы римского права. При выборе наказания для дезертира учитывались обстоятельства, в которых он совершил это правонарушение. Как правило, это отражалось на размере штрафа. Смертная же казнь была исключительной мерой наказания. В ходе судебного разбирательства учитывались такие факторы как вовремя ли дезертир получал жалованье, пошёл ли он на службу добровольно или его принудили, страдал ли он от голода и жажды, был ЛИ он достаточно молод и неопытен, сожалел ли он о содеянном, добровольно ли он вернулся в расположение части. В зависимости от сложившей картины, выбиралось одно из многочисленных наказаний.
Своё слово в этот вопрос внёс Фридрих I Прусский, который приказал в 1711 году отрезать дезертирам уши и носы, после чего они направлялись на строительство крепостей. В 1713 году в эдикте короля Фридриха Вильгельма I предписывалась конфискация имущества дезертиров.
В полной мере прусское военное право сложилось к 1787 году, когда были примяты директивные правила, которые касались и дезертирства. § 2853 гласил следующее: «В преступлении дезертирства виновен тот солдат, который согласно 16-й военной статье, либо словами или знаками высказал намерение в дальнейшем уклоняться от службы, либо же фактически оставил свою службу». В связи с этим в следующем § 2854 значилось: «Тот, кто покидает расположение гарнизона или же не прибыл в предписанное ему место расположения, а затем был схвачен за пределами гарнизона, является виновным в дезертирстве».
Дезертиру, который был простым солдатом, грозило наказание в виде 16-кратного прохождения сквозь строй (шпицрутены). Наказание, состоявшее в нанесении ударов с двух сторон по спине строем, в котором могло быть и 100, и 400 человек, вряд ли можно было назвать условным. В некоторых случая прохождение сквозь строй приравнивалось к мучительной смерти. Однако смертная казнь официально выносилась лишь для неоднократно уличенных в дезертирстве.
В XIX веке, пока не сложилось централизованное немецкое государство, в некоторых немецких землях возникали собственные армейские уголовные кодексы. Так произошло в Пруссии в 1845 и в Баварии в 1869 году. Согласно Прусскому армейскому уголовному кодексу дезертиром считался тот, кто, приняв армейскую присягу, уклонялся от военной службы. Обвиняемый в дезертирстве мог доказать свою невиновность в случае, если существовали некоторые смягчающие обстоятельства: задержка из увольнения, отказ от пособничества во время пребывания в плену и т. д. Наказание за дезертирство варьировалось между шестью годами заключения в крепости и смертной казнью. За недозволенное временное оставление воинской части или гарнизона («самоволка») провинившегося могли заключить под стражу. Если же солдат в течение 48 часов добровольно возвращался в расположении части, то он мог отделаться лишь 8 днями гауптвахты.
