Человек заигрывал с чудовищем, то медленно подходя, то отступая. Готтан выманивал зверя на середину Круга, но тот реагировал вяло, шипя и мотая головой. Вдруг кто-то ударил зверя палкой сквозь прутья. Гривен мигом обернулся. Острые зубы клацнули у самого лица человека, едва успевшего отдернуть руку. Стоявшие рядом зрители отшатнулись, кто-то упал со скамьи, вызвав взрыв хохота у эшнарцев. На мгновенье Далмире показалось, что все это происходит не с ней. Это какой-то жуткий сон, и надо скорее проснуться! Так вот для чего ее учит Оллок! Значит, ей уготовано биться на арене с такими тварями на глазах у алчущей крови толпы!
Она не стала смотреть дальше. Прежний восторг перед Эшнаром истаял, как клочья тумана на склонах гор. Ей хотелось бежать, бежать немедленно и спрятаться, чтобы Тормун никогда не нашел ее! Лишь бессердечный безумец может заставлять людей сражаться с такими тварями! Далмира огляделась. Тормун куда-то исчез и, кажется, за ней никто не следит. Раздвигая плотную толпу, девушка пробралась к выходу. За спиной раздался громкий и страшный стон. Она невольно обернулась и замерла, не в состоянии разобрать, чей это был крик, человека или зверя… А потом бросилась к дверям.
Но там сидел Оллок, мерно водя кинжалом по точильному камню. Увидав однорукого, Далмира остановилась. Здесь не пройти. Она попыталась успокоить дыхание, чтобы не выдать себя.
– Смотрела? – спросил наставник, едва повернув голову. – Кто победил?
Голос его звучал совершенно безразлично.
– Не знаю, – ответила она, прислоняясь к дверному косяку. Звуки сюда почти не доходили, но в ушах до сих пор звучал этот то ли вопль, то ли стон.
– Я поставил на Готтана, – сказал Оллок. – Пошли-ка, посмотрим.
Ей ничего не осталось, как следовать за ним.
Когда они подошли к решетке, Круг был пуст, а на песке виднелись следы крови. Возбужденные зрители обсуждали прошедший бой и готовились заключать пари на новый.
– Я не хочу на это смотреть! – заявила Далмира, отворачиваясь от решетки.
Однорукий взглянул на нее тусклым, равнодушным взглядом:
– Это твоя судьба. Тебе придется смотреть ей в лицо.
– Нет! – Она отвернулась и пошла прочь, ожидая, что Оллок догонит и ударит ее. Но Далмира вышла из толпы, окружавшей Круг, беспрепятственно. Что же делать? Бежать? Бежать, пока не поздно! Но куда? Она ведь видела, что путь в Эшнар защищен так, что только птицы могут улететь отсюда. Но лучше умереть в горах от голода, чем вот так! За входом явно наблюдают, так, может, попробовать через двор? Девушка прошла знакомым коридором и вышла во двор, где у стены стояли несколько повозок. Забраться на одну из них ничего не стоило, а там можно попробовать перелезть через стену…
Далмира вскарабкалась на крышу повозки. Стена совсем рядом, но повозка стоит не вплотную и допрыгнуть до края, кажется, невозможно… Но надо попробовать! Далмира прыгнула и, ломая ногти, соскользнула по отвесной стене. Упала на траву и увидела Немого.
Он стоял неподалеку и смотрел на нее. Встретив пристальный взгляд парня, Далмира замешкалась. Отчаяние, с которым она бросилась на стену, вылилось в пронзительный крик:
– Что смотришь?! Я не хочу умереть, понимаешь?!
Немой покачал головой и подошел к ней. Только сейчас Далмира обратила внимание, что немой был в легком доспехе и поножах, на боку висел длинный клинок. Его рука, будто успокаивая, легла на плечо девушке. Он еще раз качнул головой и указал пальцем на татуировку.
– Немой, ты здесь? Нам пора идти! – во дворе показалась Кинара. Увидав Немого и Далмиру, она подошла к ним. Девушка-хартог была в своей обычной одежде, лишь куртка другая: толстая и плотная, она внахлест застегивалась на груди, а плечи защищали стальные пластины и бляшки, звеневшие при каждом движении.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
Далмира не поняла, кого спрашивала Кинара, и промолчала. Но вопрос предназначался ей.
– У тебя чудесные волосы, – сказала Кинара. – Я бы хотела иметь такие. Они бы хорошо смотрелись в Круге…
Далмира молчала. Глаза Кинары были страшными, зрачки расширены, а багровый шрам на лице стал еще темнее.
– Пожелай мне удачи, девочка, – сказала Кинара.
Далмира сглотнула возникший в горле ком и прошептала:
– Желаю… удачи…
Кинара кивнула.
– Пойдем, Немой.
Они ушли. Далмира смотрела им вслед и вдруг поняла, что эти двое – единственные из хартогов, кто отнесся к ней по-человечески. А теперь они ушли в Круг и, возможно, она никогда не увидит их живыми. Страх сковал ноги, но Далмира заставила себя идти к арене. Она должна увидеть их бой, должна взглянуть в лицо судьбе. Надо преодолеть себя, надо посметь…
Она вошла в огромный зал, и почти одновременно зрители взвыли от восторга, приветствуя хартогов. Стоящие вдоль решетки охотники узнали новичка и пропустили ближе.
– Не подходи вплотную, – сказал кто-то, – зверь может задеть тебя.
Не слушая совет, Далмира схватилась за прутья и смотрела, как Немой и Кинара ходят по Кругу, размахивая оружием. Кинара крутила над головой длинный узкий клинок, а силач потрясал секирой с двумя причудливо изогнутыми лезвиями.
– Кинара! Кинара! – вплотную к решетке пробился косматый мужчина с ужасным шрамом в пол-лица. На его предплечье чернела татуировка, изображающая какое-то крылатое существо. – Помнишь меня? Посмотри на меня, мы ведь как братья!
Кинара искоса взглянула, не говоря ни слова, а он затряс звенящим кошельком:
– Будь моей после боя, и я отдам тебе все деньги! Я буду ставить только на тебя, Кинара!
Девушка остановилась. Ее рука схватила зрителя за куртку, притянув к решетке:
– Я буду твоей, – презрительно процедила она, – когда ты будешь стоять здесь вместе со мной! – Она оттолкнула поклонника так, что он отлетел и повалился на сидящих позади него. Кто-то захохотал, а бойцы, словно получив некий знак, разом отступили к решетке напротив темного прохода. И, перекрывая затухающие овации, оттуда раздался низкий, клокочущий рык.
Кинара встала в стойку, чуть согнув колени, и направила меч перед собой, положа на согнутую в локте руку. Немой встал рядом. Его руки сжимали лежащий на плече топор, готовясь обрушить сверкающее лезвие на противника.
Зверь выползал из прохода неторопливо, будто возвращаясь в собственное логово. Замотав головой с единственным, но длинным и острым рогом, он издал протяжный, пронизывающий сердце вой. Далмира сжала ладонями прутья. Сердце ее колотилось так, словно это она стояла там, наедине с этим чудовищем. Теперь она понимала, почему на этот раз в Круге два бойца. Одному человеку никогда не справиться с таким страшилищем! Да и двоим тоже…
Зрители притихли, так что было слышно дыхание чудища и скрип песка под ногами бойцов.
– Хей! – неожиданно крикнула Кинара, бросаясь вперед. Ее клинок сверкнул в воздухе, оставив кровоточащую полоску на светлой шкуре зверя. Тот выбросил вперед лапу, но девушка успела отскочить, вращая меч так, что со стороны виделся блистающий сталью круг. Начало было положено. Наконец, разглядев противников, зверь поднялся на задние лапы, занеся увенчанную длинным рогом голову. Он прыгнул вперед, и Немой еле успел отпрянуть, покатившись по песку. Зверь мотнул головой, Кинара подставила меч, но удар был настолько силен, что ее отбросило в сторону, а клинок вылетел из рук. Зрители охнули.
Зверь опустился на четыре ноги и двинулся к распростертой на песке девушке. Кинара приподнялась, но бежать было некуда. Она прижалась спиной к ограждению, не сводя глаз с приближавшейся смерти. Зверь вновь приподнялся и ударил. Кинара чудом успела уклониться. Рог проник сквозь решетку, и чудовищная морда прижала девушку к прутьям.
Поднявшись на ноги, Немой беззвучно приблизился и, размахнувшись, изо всех сил всадил лезвие секиры в бок единорога. Тот вздрогнул и изогнулся, пытаясь достать обидчика, но парень был наготове. Пользуясь передышкой, Кинара метнулась за оружием. Схватка продолжилась.
Даже раненый, зверь был страшным соперником. Мотая головой со страшным рогом, он пытался достать бегающих по кругу людей. Приземистый и неповоротливый, он крутился по арене, не в силах увернуться от жалящих железных клинков. Его шкуру и песок Круга забрызгала кровь, зрители шумели, предвкушая развязку…