С момента их расставания она не думала о Шенне постоянно, лишь иногда он являлся к ней во снах и в мыслях, как что-то живое и близкое. Он был одним из немногих на этом свете, кто никогда не причинял ей зла. Она лишилась отца, потеряла Кинару и Немого, и внутри Далмиры осталась последняя согревающая душу звездочка: Шенн. Он был солнцем, до которого нельзя дотянуться, но которое греет, давая новую надежду.

Нет у нее теперь надежды…

Дверь заскрипела, и Далмира проснулась, тут же схватившись за кинжалы. В проеме возник знакомый силуэт слуги.

– Ты где? – негромко спросил он, вглядываясь в полутьму. По правде говоря, он опасался загнанной в угол беглянки и в то же время искренне желал ей помочь. – Выходи. Все спят. Я вывезу тебя отсюда.

Далмира сглотнула комок в горле. Очень хотелось пить. Как заснула – не вспомнить.

– И хартоги спят? – спросила она.

Слуга покачал головой:

– Кто-то спит, а кто-то нет. Я выведу тебя, пошли.

Вслед за ним девушка спустилась с лестницы. Теперь она верила ему. Если бы он хотел, то давно сообщил бы хартогам, и она бы не проснулась…

Они вышли на задний двор. Раннее утро. Солнце еще не встало, и во дворе, как молоко в гигантской чаше, плавал густой туман. Слуга подвел ее к забору. Рядом стояла колода, забравшись на которую, можно было легко перелезть через ограду. Спасибо, друг.

– Они не поймают тебя, Арнир велик! – шепотом произнес слуга, и Далмира горько усмехнулась. Не настолько велик, если она сумела встретиться с Шенном! Она не знала, где он теперь и не могла его искать. Где бы он ни был, их пути снова расходятся и, похоже, уже навсегда.

– Я буду с повозкой вон там, – указал слуга. – Жди меня.

Далмира перелезла через ограду и побежала к перелеску. Остановившись у деревьев, она осмотрелась и стала ждать. Мысли о Шенне не давали покоя. Наверняка он провел ночь с этой девушкой, ласкал ее, говорил то, что должен был сказать не ей… Думать об этом было невыносимо, и еле слышимый стук копыт прервал мысли Далмиры. В густом тумане проявились очертания большого рогатого зверя, вслед за ним двигалось нечто огромное. Далмира разглядела повозку, на которой лежала копна сена. Колеса ее замерли, и возница спрыгнул на землю.

– Где ты? – вполголоса крикнул он. – Это я!

Далмира приблизилась.

– Спрячься в сено, – сказал спаситель. Далмира увидела, что повозка до краев засыпана скошенной травой. – Быстрее. Они стоят на перекрестке и слышат каждый звук. Тебе не пройти незамеченной.

– Ты помогаешь мне, а я даже не знаю твоего имени, – сказала она.

– Это хорошо. Если тебя поймают, ты не сможешь сказать его хартогам.

Губы Далмиры тронула улыбка. Умный парень. Девушка залезла в повозку, и слуга быстро закидал ее травой.

– Пошел! – прикрикнул он, уколов животное в круп, и крог потащил повозку со двора.

Девушка сидела, не шевелясь. Засыпанная изрядно перепревшей травой, она вдыхала ее душный запах и вслушивалась в поскрипывание колес. Довольно долго спаситель не подавал никакого знака, и Далмира хотела выбраться из травы, как вдруг услышала голос:

– Что везешь?

– Траву. А ты кто такой? – без тени страха спросил возница.

– Хартог. Ищу девку. Красноволосую. Не видел? Она где-то здесь.

– В наших краях красноволосых отродясь не было, – проворчал слуга, и Далмира поразилась его выдержке. Ведь он рискует ради нее! – Не видал я никого.

– Дай-ка, я твою телегу проверю, – сказал хартог, заглядывая за высокий борт. – Траву, говоришь, везешь?

– Траву для крогов, не видишь, что ли? Продавать везу в Аримдор.

– Продавать? Да у тебя никто не купит эту гниль!

– А я тебе и не предлагаю, – огрызнулся возница, и Далмира ощутила тревогу. Шевелиться было нельзя – заметят тут же, и она лежала неподвижно, готовясь вскочить на ноги в любой момент. Сколько их там? Один или двое? Если напасть неожиданно, она справится и с двумя. Убить человека проще, чем зверя…

– Сейчас я посмотрю, что тут. – Она услышала звук извлекаемого из ножен меча и, прежде чем успела что-то предпринять, почувствовала, как острое лезвие рассекло ей кожу. Схватившись за борт, она резким движением выбросила тело из повозки.

– А-а! – вскричал хартог. – Вот ты где! А говорил…

Речь охотника прервалась резким, захлебывающимся всхлипом. Изо рта его хлынула кровь, и Далмира увидела окровавленное железное острие, торчащее из груди хартога. Он упал наземь. Селянин хладнокровно вытащил из его спины стилет для управления крогом и ударил еще раз. Затем вытер острие пучком травы и отволок тело к обочине.

– Возьми его одежду и оружие, – сказал он застывшей Далмире. – Дальше пойдешь одна. Вон там, – его рука указала на юг, – есть гора. Обойдешь ее и увидишь реку. Тебе надо перебраться на другой берег. Там они тебя не найдут. А если и найдут – мергины не выдадут.

– Спасибо тебе, – пробормотала Далмира. Теперь она узнала охотника, убитого слугой. Один из тех, что недавно поступили на службу к Тормуну. Он был совсем молод, не старше Шенна, и Далмира не могла смотреть на искаженное предсмертной болью лицо. Она не тронула его одежду, но подобрала небольшой широкий меч. Оружие пригодится, хотя она предпочла бы привычное копье.

– Теперь беги, – сказал слуга и передал туго набитый узел. – Здесь еда.

– Ты действительно их ненавидишь… – произнесла девушка, глядя в темные неподвижные глаза. – Почему ты помог мне?

– Хартоги убили моего отца и забрали старшего брата, – ответил он. – Я думаю, он тоже погиб. Бойцы ведь долго не живут?

– Да, – сказала Далмира. – Это так. Как звали твоего брата?

– Никак. И меня никак. Прощай, красноволосая. Ты помогла мне отомстить, спасибо!

Он уколол зад крога дротиком, заставляя животное развернуть повозку. «И это – месть? – подумала Далмира. – Убил почти мальчишку…» Потеряв Немого и Кинару, она тоже хотела мстить, но мутившую голову ярость сдерживал страх за свою жизнь. И еще: кому мстить? Кто виноват в том, что случилось? В смерти Кинары повинен зверь, а Немой погиб, защищая Далмиру от убийц. Боец знал гораздо больше, чем мог рассказать своими малопонятными жестами. Тогда Далмира поняла главное – ее хотят убить. Почему и за что – так и осталось тайной, которую она, наверно, никогда не узнает, как и Шенн не узнает, что она видела его в трех шагах…

Внезапная мысль заставила ее броситься за уезжавшей повозкой.

– Стой!

Возница остановил животное.

– Ты что? – взволнованно спросил он. – Беги отсюда!

– Подожди! – Она не могла уйти просто так, зная, что Шенн так близко. Надо оставить ему какой-то знак… Она выхватила кинжал и отрезала прядь волос. – Прошу, сделай это для меня! Передай волосы человеку по имени Шенн, он сейчас в таверне. У него… шрам на щеке. Передай и скажи… Скажи, чтобы не искал меня! Сделаешь?

– Сделаю, – кивнул слуга, пряча ярко-рыжий локон в карман. Повозка заскрипела и скрылась в тумане. И лишь сейчас Далмира почувствовала, как что-то течет по бедру. Посмотрела и увидела мокрую от крови рубашку. Мальчишка задел-таки ее мечом. И мог убить, если бы не тот парень.

Оставаться на открытом пространстве было нельзя. Туман рассеивался, распадаясь под лучами всходящего солнца, и Далмира направилась к югу. Скоро она увидит гору, а там… Он говорил о мергинах. Кто это, Далмира не знала, но если они дадут кров и защиту, она пойдет к ним.

Свобода давалась не просто. Она желала ее и получила, заплатив болью и кровью. С каждым шагом Далмира чувствовала, как что-то внутри зовет и требует ответа. Зачем? Зачем человеку свобода? Зачем она тому, кто не знает, как жить дальше?

Она не видела и не могла видеть, как далеко-далеко, за туманом и деревьями, в здании старой таверны спасший ее мергин передал локон огненных волос человеку по имени Шенн. Как, выслушав слугу, чужак в волнении выскочил наружу и, озираясь, громко и долго выкрикивал ее имя…

Шенн то и дело останавливался на дороге, не в силах оторвать глаз от великолепия раскинувшегося перед ним города. Ринересс был так велик и прекрасен, что захватывало дух.