Вдруг сильный удар отбросил неосторожно приблизившегося к животному Немого. Боец покатился по песку, но секиры не выпустил. Зверь кинулся на него, поддевая рогом. Немой взвился в воздух и, пролетев шагов десять, ударился о решетку и тяжело рухнул наземь.

– Немой! – крикнула Кинара.

Зверь ринулся на лежащего человека и взвился на дыбы. Лапа с торчащими костяными наростами обрушилась на Немого, но в последний миг тот выставил над головой секиру. Звон от удара прокатился по притихшему залу. Немой скрипел зубами, еле сдерживая давление зверя. Его руки медленно опускались…

– Хей-я! – подскочив сбоку, Кинара вонзила клинок почти по рукоять. Зверь вздрогнул, пытаясь повернуться, но ноги уже плохо слушались его. За первым ударом последовал второй, и алая кровь фонтаном брызнула на девушку. Натиск ослаб, и Немой сумел отползти в сторону.

Чудовище двинулось к Кинаре, но зашаталось, его ноги подогнулись и, замычав, оно пало наземь.

Далмира смотрела на героев, не замечая текущих из глаз слез. Они живы! Они победили! От воплей восторженных эшнарцев заложило уши. Помещение вновь наполнилось шумом и гамом. Одни в раздражении бросали на пол проигранные ставки, другие радостно шумели, получая выигрыш. Где-то началась потасовка, но дюжая прислуга мигом вытолкала драчунов наружу.

– На сегодня бои закончены! – объявил Тормун, и опьяненные схваткой зрители разочарованно зашумели, поднимаясь со своих мест.

Повелитель Круга выглядел довольным. Он только что узнал, что состязанием интересуются главы самых влиятельных родов Эшнара, а это означало хорошие барыши. Надо дать отдохнуть бойцам и подготовить новых, невиданных здесь зверей. Он подал знак, и охрана выпустила Немого и Кинару из клетки. Тяжело дышавшие, залитые кровью бойцы прошли мимо Далмиры. Та открыла рот, провожая их взглядом, но едва не вырвавшиеся восторженные слова вдруг застряли в горле. Что сказать? С чем их поздравить? С тем, что остались живы?

Труп зверя зацепили железными крючьями и поволокли, размазывая кровь по песку.

После Круга состоялся пир. Помещение закрыли от посетителей, решетки разобрали, а пол очистили от песка и крови. За сдвинутыми столами собрались все хартоги. Тормун сидел на высоком кресле, возвышавшемся над столом. По правую руку сидел Торвар, слева – Немой и Кинара. Однорукий стоял за спиной хозяина, и Далмире казалось, что глаза Оллока смотрят только на нее.

– Выпьем за сегодняшний бой! – провозгласил Тормун, поднимая кубок. Все последовали его примеру, и Далмира подняла чашу с прозрачным желтым вином. – Сегодня погиб Готтан – выпьем за его красивую смерть! Но сегодня есть и победители! Слава победителям, слава истинным хартогам, умеющим побеждать!

– Слава! – заревели десятки глоток и затихли, гулкими глотками опустошая кубки.

Далмира попробовала местное вино, и оно ей понравилось. И все же, не допив, девушка отставила чашу в сторону. Она не забыла, как опоил ее Эторг. На столах лежала всевозможная еда, и каждый брал, что хотел. Далмира отщипнула кусочек жареной птицы, по примеру соседа макнув его в горшочек с соусом. Очень вкусно! Лежащие стопкой румяные лепешки понравились еще больше. Далмира пробовала все, до чего могла дотянуться: пироги с ягодной начинкой, жаренное на углях мясо, наваристый суп из котла, который черпали глубокими, на длинных ручках, ложками.

Насытившись, девушка отошла от стола. Сборище пьяных и возбужденных мужчин не слишком нравилось ей. Далмира прошлась по залу, разглядывая нависающие над головой мощные, украшенные затейливой резьбой балки, и постояла у огромного очага, над которым на вертеле висела наполовину съеденная туша какого-то животного. Разрезавший жаркое слуга протянул ей истекающий жиром кусок, но Далмира помотала головой и отошла в сторону. Она уже сыта. Оглянувшись на пирующих, она увидела, что Немой и Кинара вышли из-за стола и куда-то направились. Не зная зачем, она двинулась за ними.

Победители вышли в коридор и, обнявшись, прошли в одну из комнат. Далмира проскользнула следом и остановилась на пороге… Хартоги целовались, сжав друг друга в объятиях, и поцелуй этот длился очень долго. Далмира хотела уйти, но нечаянно споткнулась о порог. Кинара обернулась:

– Что тебе нужно?

– Я… – замялась Далмира. – Я хотела…

– Поздравить? Спасибо, – сказала Кинара. – Ты и впрямь принесла мне удачу. Мне и Немому. Сегодня у нас праздник!

– Значит, тот человек, что бился первым, умер? – спросила девушка, хотя знала ответ.

– Ты не видела боя? – спросила Кинара. – Ему не повезло.

– Я не могла на это смотреть, – призналась Далмира. – А на вас смотрела.

– Вот как? – удивилась Кинара.

Немой смотрел на красноволосую, ожидая продолжения.

– Потому что хотела, чтобы вы остались жить! Мне нужно это увидеть… Так сказал Оллок и… я тоже так думаю.

Немой и Кинара переглянулись.

– Да, тебе нужно это видеть. Что скажешь теперь? – усмехнулась Кинара.

– Это страшно! – призналась Далмира. – Но отвратительней всего то, что Тормун получает за это деньги! Как можно так поступать?!

Кинара подошла к девушке. Взгляд бойца смягчился, рука легла на плечо Далмиры:

– Это жизнь, девочка. Все мы умираем когда-нибудь. Наслаждайся тем, что у тебя есть, и не ищи другой правды.

– Оллок сказал, что поставил на Готтана.

– Это не секрет. Оллок всегда ставит на бойцов, ведь он учит нас. За это мы уважаем его. Но он, бывший боец, лижет Тормуну пятки, и за это мы ненавидим его!

Немой закивал и зашевелил губами, подавая пальцами какие-то знаки, но Кинара не смотрела на него.

– Забудь свое имя, забудь, кто ты есть, – продолжала она, глядя прямо в глаза Далмире. – Ты собственность Тормуна, в его глазах ты ничем не лучше зверя.

– Но почему?

– Глупая! Потому, что на тебе его клеймо!

– Да нет же! Я не понимаю, почему Тормун взял именно меня? Для боя с чудовищем нужны воины, а не слабые женщины!

– Ты снова ничего не понимаешь! Тормуну не нужна победа над зверем! Ему все равно, кто умрет, а кто останется жить: зверь или человек. Если подумать, мы ничем от зверя не отличаемся. Едим одно и то же, живем бок о бок. Для Тормуна главное – асиры, которые он соберет за представление. И чем дольше оно будет длиться, тем лучше… для него.

Немой энергично замычал, привлекая подругу, и быстро задвигал пальцами, подавая непонятные, но весьма красноречивые знаки. Кинара кивнула:

– Немой говорит тоже самое. Думаешь, мы не могли прикончить эту тварь быстрее? Могли! Но существует правило Тормуна: в Круге нет места спешке! Те, кто его не выполняют, рискуют попадать в Круг до тех пор, пока не лишатся головы… Теперь поняла?

У Далмиры не было слов. Горечь связала язык, отравленным комом застряв в горле. То, о чем поведала Кинара, ужасно! Скитаясь по безлюдным краям с Шенном, она и представить не могла, что люди, к которым они так стремились, способны на такое!

– И еще… – Черные, выразительные глаза бойца клещами держали Далмиру, не давая уйти. – Немой сказал, что ты пыталась бежать… Мой тебе совет: не стоит. Клеймо на руке выдаст тебя везде. А охотники-хартоги все равно выследят тебя. От них никому не удавалось уйти.

– Что за охотники?

– Ты видела людей с сетями? Это они. Охотники добывают для Круга новых зверей. Они не носят клейма, и Тормун платит им большие деньги. Но, по сути, они рискуют так же, как мы. Только еще сильнее. Ведь они должны взять зверя живым, и не покалечить!

Далмира горестно покачала головой:

– Значит, у меня нет другого выхода… Только сражаться…

– Есть один выход. – Кинара достала из-за пояса кинжал и протянула новенькой. – Убей себя прямо сейчас.

Далмира смотрела на отблеск огня, игравший на остром лезвии, и молчала. Этого сделать она не могла.

– Это тоже жизнь, – чуть смягчившимся тоном сказала Кинара. – Я живу у хартогов пятнадцать лунных перемен, и знаешь: привыкла. К смерти привыкаешь так же быстро, как к смене погоды. Со временем мне это даже понравилось. Не надо ни думать, ни заботиться о будущем, потому что его у нас нет. Каждый день для меня – целая жизнь, и я хочу наслаждаться ею, пока есть еще время!