Караван привстал лишь на время, подъехав к высокой, украшенной голубой плиткой башне с воротами. Здесь Далмира заметила стражу: облаченных в железные одежды воинов с огромными топорами на длинных древках. Девушка не слышала, о чем говорил с ними Тормун, но стражники засмеялись и затрясли оружием, показывая, что можно ехать.

Улицы Эшнара показались ей узкими, но все же светлыми из-за ступенчатых зданий, совершенно не закрывавших склонившегося к вершинам гор солнца. Далмира вертела головой, жадно разглядывая все вокруг. Этот город потряс ее. Велик народ, построивший такое чудо!

Уже в сумерках повозки въехали в обширный двор, заполнив его совершенно. Шатров не разбивали, и вместе со всеми Далмира вошла внутрь приземистого здания с красивым многогранным куполом.

Там их хорошо накормили и предоставили комнаты для сна. Далмире позволили лечь спать, остальные хартоги допоздна возились во дворе, готовясь к предстоящему Кругу. Здесь Далмира вновь услышала это слово, его повторяли все чаще и чаще. Кинара выговаривала его с неприкрытой злобой, Оллок равнодушно, иные – с суровой обреченностью или наигранным безразличием в глазах. Радовался, похоже, один только Торвар. Проходя мимо Далмиры, он схватил ее за руку и прошипел:

– Скоро все узнают, какого цвета у тебя внутренности! Если не хочешь умереть быстро, приходи ко мне этой ночью. Ты знаешь, где меня искать.

Он отпустил испуганную и растерянную девушку и расхохотался, довольный произведенным эффектом. Но Далмира никуда не пошла, и незаметно наблюдавший за ней Оллок сделал вывод, что старый Тормун, как всегда, оказался мудр и дальновиден. Из этой девчонки выйдет толк. Главное – чтобы не сломалась в первом же Круге…

На следующее утро занятий не было. Оллок появился всего на минуту, сказал, чтобы Далмира никуда не отлучалась со двора, и надолго исчез. Девушка слонялась по двору, наблюдая за странными приготовлениями. Некоторые повозки втащили внутрь здания, прочие остались во дворе. Далмира привыкла к странным и подчас жутким звукам, которые издавали помещенные в деревянные клети животные, и уже не обращала на них внимания. Мысли о предстоящем Круге целиком занимали ее голову. Из разговоров она узнала, что все готовятся к завтрашнему выступлению. Значит, завтра! Что ж, это даже лучше. Чем выспрашивать, лучше увидеть все самой!

Вечером Оллок явился, но вместо упражнений отвел Далмиру в один из шатров и указал на сваленные в углу вещи:

– Выбирай и одевайся.

– Спасибо. – Она посмотрела на Оллока, но его лицо было бесстрастно. Вещи были весьма кстати. Одежда девушки порядком истрепалась: шаровары зияли прорехами, рубашка протерлась, изношенная обувь разваливалась на глазах. Предложенное Оллоком не отличалось разнообразием. Здесь были куртки без рукавов из выделанной кожи крогов, обычные для хартогов, были рубашки, длинные, с цветной тесьмой на груди, и кожаные же штаны со шнуровкой на голенях. Ни юбок, ни платьев. Далмира выбрала несколько вещей.

– Одевайся.

Девушка замялась. Она не могла раздеваться в присутствии мужчины. Оллок, похоже, понимал это, но стоял у входа, совершенно не двигаясь.

– Одевайся. Или тебе помочь?

Далмира быстро разделась и еще быстрей принялась надевать новую одежду, от волнения не попадая в рукава и штанины. Впрочем, новой одежду можно было назвать с трудом – ее явно кто-то носил, но, по крайней мере, там не было дыр. Сапоги великоваты, но других попросту нет.

Одевшись, она вглянула на Оллока. Он кивнул и вышел из шатра.

Далмира вернулась в отведенную ей комнату, которую она, как и шатер, делила с Немым и Кинарой. Они тотчас заметили обновку. Немой сделал несколько выразительных жестов, обращаясь к Кинаре, а та сказала:

– Выглядишь, как бывалый хартог. Только зря выбрала такие светлые штаны – кровь слишком заметна…

Ночь прошла быстро. Полночи, вооружившись иголкой и нитками, при скудном свете свечей девушка подгоняла выданную Оллоком одежду под себя. Закончив, измученная Далмира уснула и спала крепко, без сновидений. Проснувшись и выйдя из комнаты умыться, девушка с изумлением увидела, что обширное помещение постоялого двора заполнила возбужденная и шумящая публика. В центре зала, откуда ни возьмись, возникла прочная железная клеть, закрепленная меж четырьмя опорными колоннами. В клетку вел узкий, закрытый толстыми досками, проход, заканчивавшийся у стены. Вокруг клетки располагались зрительские ряды, и с каждой минутой мест становилось все меньше. Ловкая прислуга мелькала меж зрителями, разнося вино и еду.

– Интересно? – спросил кто-то.

Далмира повернула голову. Рядом стоял Тормун.

– Скоро ты узнаешь, кто такие хартоги и для чего тебя учит Оллок, – сказал Тормун. Лицо хозяина Круга излучало довольство и гордость. – Я продолжаю дело своего отца, а он перенял искусство от деда. Любой из городов Арнира рад хартогам, потому что мы развлекаем людей так, как не развлекает никто!

Далмира внимательно слушала, но мало что понимала. О каких развлечениях он говорит? Наверно, в Круге бьются звери, которых ловят в пустыне или в лесах! Что ж, это зрелище и страшное и интересное, теперь ясно, почему столько зрителей!

Гул в постоялом дворе нарастал. Далмира едва слышала последние слова Тормуна, потонувшие в оглушительных криках. Девушка взглянула на Круг и увидела, как из прохода вышел человек в небольшом кожаном доспехе, вооруженный копьем с тремя сверкающими зубьями. Лица его Далмира не помнила.

– Это Готтан, славный хартог! – сказал Тормун.

Человек в клетке принялся ловко вращать оружием, срывая одобрительные крики и рукоплескания. Наконец, сверкающий сталью трилистник вонзился в землю, а воин раскинул руки и прошелся вдоль решетки. Он улыбался, но улыбка больше походила на оскал. Одновременно с его появлением вдоль рядов двинулись какие-то люди. Они оживленно торговались со зрителями и, получая деньги, вручали посетителям кружки из белого металла.

– А что делают вон те люди? – осмелев, спросила Далмира.

– Эшнарцы считают себя великими воинами и на чужеземцев смотрят снисходительно, – охотно объяснил девушке Тормун. – Но они обожают азартные игры и состязания, подобные нашим. Нет эшнарца, который не любил бы спорить и, к тому же, не любил поставить на спор хорошие деньги… Поэтому мы принимаем их ставки на исход боя.

– А… – Далмира осеклась, осознав, что этот воин сейчас станет сражаться… Неужели со зверями?!

– Вот, смотри, – словно читая мысли, Тормун протянул девушке два металлических кружка. На одном довольно коряво выбита фигурка человека, на другом – оскаленная звериная морда. Красный ноготь Тормуна ткнул зверю в глаз. – Это ставка. Она зависит от опытности бойца и опасности зверя. Смотри, вот и зверь!

Из темного прохода, напоминавшего пещеру, выползал приземистый шестиногий хищник. Далмира никогда не видела таких. Его тело, большое, но поразительно гибкое, извивалось, подобно змеиному, и имело многочисленные костяные наросты на спине и боках. Зверь оскалил пасть и зашипел. Меж острых зубов свесился длинный алый язык. Публика зашумела, многие сорвались с мест, стремясь встать поближе к клетке. Стало намного тише. Зрители замерли. Представление начиналось.

– Ну, на кого бы ты поставила? – улыбнулся Тормун. – Гривен очень, очень опасен, но и Готтан силен! Он в третий раз в Эшнаре, а это немалый срок, девочка, многие не протягивают и одной лунной перемены… Готтан опытный воин, не чета этим эшнарцам! Только мнят себя героями, но еще ни одного я не видел в Круге… Ну же, какой кружок ты возьмешь? На кого поставишь? На зверя или человека? Выбирай, бой может закончиться очень скоро!

Далмира не знала, что ответить. Она не могла оторвать глаз от Круга, где, выставив перед собой оружие, человек пятился от наступавшего зверя.

Зверь кинулся вперед, нарвавшись на выставленный человеком трилистник. Темно-оранжевая шкура гривена окрасилась кровью. Зашипев, зверь отступил. Готтан выпрямился и медленно прошелся вдоль клетки, одной рукой салютуя зрителям, другую, с копьем, вытянул навстречу гривену. Зверь бил себя по бокам длинным хвостом, но напасть снова не решался.