– Д-должница? – Она опешила. Не может быть, чтобы…

– Да, я даже не представляю, чем ты сможешь отплатить мне за этот полет в самолете. – Граф прилагал титанические усилия, чтобы оставаться абсолютно серьезным.

Энди почувствовала, что краснеет. Как она могла подумать, что граф Мередит, Эвард, потребует от нее чего-то в обмен на деньги, которые сам же безвозмездно предложил?

– О, Эвард! Что я могу для тебя сделать, мой лорд? – Энди скромно опустила глаза.

– Ты, юная леди, можешь сделать меня абсолютно довольным и счастливым, соединив две самые лучшие вещи в этом мире: себя и джакузи.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин!

Солнце. Почему в горах всегда такое ослепительно яркое солнце? Впрочем, не стоит предъявлять претензии к светилу: сами виноваты. Традиционный шторный склероз – вечером ни Энди, ни Эвард не озаботились закрыть портьеры.

Миранда вздохнула, потянулась и выбралась из постели. Эвард уже встал. Где он, интересно? Фривольной песенки из ванной не доносилось, значит, граф успел покончить с водными процедурами. Энди поискала будильник: восемь утра – до встречи в банке есть еще время. Можно спокойно позавтракать на террасе. Быстренько закончив с душем и макияжем, Энди заказала завтрак: насколько она помнила, швейцарские булочки с нежнейшим сливочным маслом – это нечто.

Получив сервировочный столик с вожделенным завтраком, Энди порулила на террасу. Там обнаружился и Эвард: удобно расположившись на перилах, граф рисовал на гербовой бумаге «Ритца» открывающийся с шестого этажа вид на Альпы и Цюрихское озеро. Весьма качественный карандашный пейзаж уже был близок к завершению.

Услышав звяканье посуды, Эвард покинул свой опасный насест и галантно перехватил у Энди столик. Пока граф исполнял обязанности официанта, перемещая блюда на стол, Миранда заинтересованно рассматривала набросок:

– Не предполагала, что ты такой хороший художник… У тебя, определенно, талант!

– У меня были хорошие учителя. – Эвард сопроводил ее к столу. – Они отмечали достоинства моих рисунков, но я считал, что мое призвание лежит вне этой области.

Энди отвлеклась от беседы, намазывая булочку маслом. И вдруг она вспомнила, что видела рисунки, сделанные той же рукой, что и цюрихский пейзаж.

– Эвард, я вспомнила! На чердаках Морвеллан-Холла есть целый альбом твоих работ. Я еще хотела показать их одному человеку – у него художественный салон, а потом забыла.

– Это, вероятно, мой детский альбом. – Эвард мечтательно вздохнул. Детство, наверное, вспомнил.

– Не думаю. Вряд ли юный отпрыск аристократического рода учился рисовать на примере обнаженной натуры.

– Гм… – Уже далеко не юный Морвеллан почувствовал, что краснеет. – Значит, это был мой более взрослый альбом… Итак, какие у нас дальнейшие планы? – Эвард решил перевести разговор на нейтральную тему.

– Сейчас мы отправимся в банк. Там нас порадуют обилием бумажек и предложат насыщенную развлекательную программу. Мы подумаем и решим, как проведем эти три дня.

План развлечений, составленный «Креди Сьюис» для своих во всех смыслах дорогих клиентов, их удовлетворил.

Следующий день, субботу, они посвятили сноуборду. Санкт-Мориц. Сахарные горы, яркое солнце, ледник. Сезон – круглый год.

Энди отлично умела кататься, поэтому приступила к обучению Эварда самостоятельно. Как и с машиной, с доской граф научился управляться мгновенно, и через час они уже летали в облаках снежной пыли. Повезло человеку с идеальной координацией. Или это техногенный двадцатый век сделал людей слабыми и неловкими?

Вправо, влево… Четкая синусоида выписывается на идеальных спусках знаменитого курорта. Полет…

Остановившись в конце трассы, Энди завороженно смотрела на абсолютно нереальное зрелище: граф Мередит, викторианский лорд, в неоново-синем горнолыжном костюме выписывает рискованные виражи на сноуборде. Эвард ловко затормозил рядом с ней, обдав водопадом снежной крошки.

– Эта снежная доска даже лучше автомобиля! – радостно заявил граф.

– Изобрети ее, когда вернешься к себе, – посоветовала практичная Энди.

– Обязательно, – ответил Эвард каким-то странным голосом и, отстегнув крепления, направился к подъемнику.

– Что это с ним? – пробормотала Энди, спеша следом.

Догнала она Эварда только у подъемников.

– Куда ты так торопишься?

– Занять очередь на канатную дорожку, – уже вполне нормальным тоном ответил Эвард.

Они прокатались весь день, до темноты. К вечеру у Энди болели уже все мышцы и косточки, даже те, о существовании которых она прежде и не подозревала.

– О! – стонала она, усаживаясь в машину. – Я-то думала, что нахожусь в отличной форме. Бедные мои ножки! Ой! И ручки!

Граф недоумевающе покосился на Энди, заводя мотор.

– А я прекрасно себя чувствую. Горный воздух, солнце…

– И физические упражнения. С непривычки.

– О! Ясно. Это как провести целый день в седле после зимы в Лондоне. – Эвард вывел машину на шоссе и прибавил газу.

Энди попробовала устроиться хоть немного удобнее. В любом положении что-нибудь да болело. Глаза закрывались сами собой. Интересно, найдет Эвард дорогу в Цюрих самостоятельно? С этой мыслью Энди уснула.

Она смутно помнила, как Эвард извлекал ее из «мерседеса», нес на руках… Что-то мешало заснуть окончательно. Голод! Отчаянно хочется есть! Пришлось проснуться.

– О, спящая красавица очнулась! – Волосы Эварда были мокрыми, а сам он облачен в белоснежный купальный халат.

– А где поцелуй? – Энди обнаружила, что лежит на кровати. Фрагментарно одетая.

Граф подхватил ее на руки и закружил по комнате:

– Да сколько угодно, моя растрепанная леди! – И незамедлительно подтвердил слова делом.

– Хочу в ванночку! – голосом капризной принцессы протянула Энди и была немедленно доставлена к джакузи.

– Закажи что-нибудь на ужин! – попросила она Эварда, погружаясь в пузырящуюся воду.

– Что именно?

– Что угодно. Только много. Очень много.

Пока Энди наслаждалась джакузи, фальшиво напевая какую-то песенку, Эвард размышлял над чрезвычайно важным вопросом: переодеться к ужину или остаться в халате? Вопрос решился сам собой: в двери постучали. Прибыл ужин, и на переодевание времени не осталось.

В неверном свете свечей граф любовался Мирандой: сейчас она такая нежная и хрупкая… А днем она была совсем другой… Эвард вспомнил рискованные фигуры, которые Энди днем выделывала на сноуборде. Сила, ловкость, свобода…

Свобода… Что скажет Энди, узнав, что путь назад для него закрыт? Нет возврата.

До сих пор он не успел понять, почувствовать, что это означает. И вот сегодня, на склоне, когда Энди заговорила о его возвращении, он ощутил, как земля уходит из-под ног.

Паника! Он собственными руками закрыл дверь и выбросил ключ.

Найдется ли ему место в этом мире?

Утро добрым не бывает. Эту нехитрую житейскую мудрость Энди вспомнила, проснувшись в воскресенье с первыми лучами солнца. Нет, в «жаворонка» она не превратилась, просто вчерашние упражнения давали о себе знать: найти положение, в котором ничего не болело бы, не удавалось. Решив, что лучше хорошо сидеть, чем плохо лежать, она выбралась из постели. Начало седьмого утра. Великолепно.

Завернувшись в халат, Энди направилась на террасу. Утро в горах оказалось зябким, но очень ярким. Призрачная дымка медленно исчезала над озером, белые пятнышки парусов скользили по серебристому зеркалу. Умиротворение.

Завтра утром они возвращаются в Лондон. Почему же ей так грустно?

Потому, что каникулы кончаются. Потому, что уходят дни, когда ты была только с ним! – Мисс Деверил, казалось, знала ответы на все вопросы.

Сплин, конечно, чисто английская черта, но предаваться меланхолии в такое прекрасное утро – просто преступление, особенно в свете развлекательной программы этого дня…

Эвард проснулся от холода. Одеяла, как всегда, ему не досталось, к тому же тянуло сквозняком. Не открывая глаз, лорд Морвеллан попытался устранить дискомфорт, но ни одеяла, ни Энди рядом не обнаружилось. Странно. Глаза пришлось открыть. Источником сквозняка оказалась открытая дверь на террасу. Энди, ранним утром принимающая воздушные ванны?!