Вместе с тем существенно изменилось и положение плебеев: участвуя в войске, они приобрели теперь возможность участвовать и в народном собрании. Правда, первое время они не могли фактически играть в нем влиятельной роли: граждане первого класса, в большинстве состоявшие, конечно, еще из патрициев, как сказано, давали 98 центурий и, следовательно, обладали 98 голосами из общего числа 193; они, таким образом, при единогласии в своей среде всегда имели перевес. Важно, однако, уже то, что патриции преобладают уже не как патриции, а лишь как более состоятельные землевладельцы. Попасть же в число последних и плебеям дорога не закрыта. Плебеи вышли, таким образом, из своего прежнего изолированного положения, втянулись в общенародную организацию.

Да и для самих патрициев эта реформа не могла пройти бесследно: она должна была прежде всего отразиться в дальнейшем умалении значения родов и в дальнейшем разложении патриархального строя. Государственный принцип сделал новый и крупный шаг вперед.

Традиционная римская история вскоре за реформами Сервия Туллия ставит и самое падение царской власти. Какие события, какие потрясения сопровождали это падение; было ли это падение революционным низвержением, как повествует традиция и как думают некоторые из новых (например, Майр), или же оно явилось результатом простого и постепенного ослабления царской власти, как думают другие (например, де Санктис, Низе), был ли переход к республике реакцией аристократии против демократической политики последних царей или же, наоборот, новой победой демократии, — все это вопросы, которые при нынешнем состоянии наших знаний едва ли могут быть разрешены окончательно.

Можно только сказать, что аналогичный процесс реорганизации государственного устройства совершился приблизительно в то же время и в других соседних (латинских и нелатинских) civitates. На смену прежней царской власти в них возникли разнообразные годичные магистратуры (dictatores, praetores, meddices, marones и т. д.). Следовательно, история Рима не представляет в этом отношении ничего исключительного.

Как бы то ни было, но в ней начинается новый период — период республики.

Период республики во многих отношениях — центральный период римской истории. На протяжении этого периода Рим из маленькой латинской общины с чрезвычайно простым устройством превращается в огромное государственное тело с обширной территорией, с очень сложной организацией и очень сложною жизнью; примитивное натуральное хозяйство под влиянием оживленного международного оборота заменяется интенсивными экономическими отношениями, приводящими в конце концов к колоссальным богатствам — с одной стороны, и к вопиющей нищете — с другой, и т. д. Во всех областях народной жизни происходит расширение, усложнение.

Рассмотрим прежде всего внешнее расширение Рима — рост его территории.

Как было отмечено выше, к началу республиканского периода Рим приобрел уже решительную гегемонию в Латинском союзе. Но эта гегемония, очевидно, тяжело ложилась на союзников; по крайней мере, тотчас же за изгнанием царей (510 г. до Р. Х.) римское предание рассказывает нам о крупном восстании латинских племен. Восстание это оканчивается победой Рима и миром, заключенным Спурием Кассием и потому носящим название foedus Cassianum (493 г.). Этот мир, в сущности, не уничтожает Латинского союза, но договаривающимися сторонами в нем являются уже с одной стороны Рим, а с другой стороны — все остальные латинские общины; следовательно, Рим как бы обособил себя от союза, занял по отношению к нему положение равного международного тела. Отдельные латинские civitates не потеряли своей самостоятельности, по крайней мере, в принципе; они сохранили свое управление и свое законодательство. Граждане этих общин также продолжали иметь полное jus commercii, то есть полную гражданскую правоспособность для имущественного оборота с римлянами. Единственное ограничение терпели эти общины в международных отношениях: без воли Рима они не могли вступать в соглашения с соседними государствами; в случае войны Рима с кем — либо из соседей они должны были поддерживать его своими войсками. Так как римляне почти беспрерывно ведут войны, то фактически союзные войска почти все время находятся в распоряжении Рима. Правда, латинские общины за это имели право на известные выгоды, вроде половинной доли в военной добыче, но, разумеется, главные выгоды всегда приходились на долю Рима. Эгоистическая политика Рима, слугами которой поневоле делалась союзники, не могла, конечно, не раздражать их. Это раздражение приводит к отдельным вспышкам возмущения, повторявшимся от поры до поры, а затем и к общему восстанию союзников (340–338 г. до Р. Х.). Восстание это опять было подавлено (победой Манлия Торквата), после чего был заключен новый мир, в результате которого старый Латинский союз оказывается уже уничтоженным: отныне Рим имеет уже дело только с отдельными общинами, большинство которых ставится в положение civitates foederatae(общины федератов, то есть республик, состоящих в федеративных отношениях с Римом).

Почти весь этот период наполнен беспрерывными войнами римлян — сначала с соседями ближайшими, а потом и с более отдаленными, и в результате этих войн римляне мало — помалу распространяют свое господство далеко за пределы Лациума.

Часть завоеванных при этом земель, в качестве ager publicus, непосредственно присоединяется к римской территории и затем или предоставляется на таких или иных правах (об этом ниже) пользованию граждан, или же употребляется для создания организованных колоний (coloniae). Основание римских колоний среди покоренного чужого населения было излюбленным и действительно очень целесообразным приемом укрепить господство Рима. Колония получала внутреннее самоуправление; колонисты продолжали считаться за cives romani(римские граждане), хотя в политической жизни Рима естественно переставали принимать участие; впрочем, в народных собраниях по трибам (comitia tributa) для них по жребию отводилась одна из триб, в которой они могли голосовать на случай своего пребывания в Риме. Нередко, однако, особенно в конце республики, римские магистраты оказывались вынужденными принимать меры к тому, чтобы колонисты не покидали массами своих колоний и не скоплялись в Риме.

По отношению к самостоятельным италийским государствам — общинам (civitates), с которыми Рим сталкивается в течение этого периода в процессе постепенного расширения своего господства, он держится различной политики. Сначала бессознательно, а потом и сознательно руководясь принципом «divide et impera» («разделяй и властвуй»), принципом разъединения интересов своих противников, Рим создает чрезвычайное разнообразие юридических отношений между собою и италийскими civitates, отношений, которые притом не остаются неподвижными, а нередко на сравнительно коротком протяжении времени часто меняются.

При всем своем меняющемся разнообразии, однако, формы римского господства в Италии могут быть сведены к следующим основным.

1. Некоторые из civitates включаются в состав Римского государства со всеми правами римского гражданства; жители их делаются полными cives Romani cum suffragio (граждане, имеющие политические права). Это, очевидно, самая почетная и самая привилегированная форма, достающаяся на первых порах в удел сравнительно немногим. Такая инкорпорация сопровождалась непременно занесением присоединяемой общины в поземельные трибы, причем в случае значительности присоединяемой территории из нее образовывалась новая триба. Таким путем к 241 году до Р. Х. число триб выросло до 35, но затем уже больше не увеличивалось; земли, присоединяемые вновь, заносились в ту или другую из старых триб.

2. Жители другой группы присоединяемых civitates становились в положение cives sine suffragio. Они получали полную правоспособность в области гражданских отношений (jus commercii, jus connubii), но не приобретали римских политических прав (jus suffragii и jus honorum). В то же время они несли известные повинности по отношению к Риму (главным образом, воинскую в своих особых войсках); такие повинности называются munera, почему общины этого рода обыкновенно именуются municipia. Обыкновенно и внутренняя автономия этих муниципий ограничивается: для управления ими посылаются из Рима особые магистраты — praefecti jure dicundo.