— Психотесты показали: ты больше, чем офицер. Служба для тебя — страсть, а не работа. Раньше в офицерском корпусе подобных тебе было много. Сейчас остались единицы. Поверь. Мне трудно найти таких, как ты, а тех, с кем можно работать плечом к плечу, еще труднее.

Посетитель, заложив руки за спину, прошелся по камере. Три шага вперед, три назад.

— Если человек верит, ему легче жить. Только надо убедить человека, помочь найти ему задачу по силам. — Хеймдалль резко развернулся на каблуках и остановился, перестав мерить шагами камеру. — Да или нет?

— Да!

— Молодец, Дикий. Другого решения я от тебя и не ожидал, — не моргнув глазом одобрил он выбор Алешкина. — Правильно, нужно уметь плавать в этом мире. А сейчас нам пора. С вещами на выход.

Алешкин взял электронный планшет, но подниматься из-за стола не спешил.

— Теперь я могу узнать цель будущего задания?

— Для торжества недобра… — Хеймдалль задумался, потирая подбородок, и после паузы продолжил: — Подчеркиваю — недобра, это одно слово, а не абстрактного зла, достаточно хороших людей, не предпринимающих никаких действий.

— Кто-то из древних сказал? — уточнил Алешкин. Он никак не мог привыкнуть к запутанным ответам на конкретные вопросы.

— Точно! У наших современников ума хватает лишь на полеты к новым далеким планетам. А оглядеться и увидеть, что вокруг творится, времени уже не находится.

— Можно выражаться яснее? Куда ты клонишь?

— Выражаясь метафорично, всегда должно существовать зыбкое равновесие между хаосом и контролем. Подробности потом. Так сказать, в процессе совместной службы или работы. Как будет угодно. Пойдем, нам пора. — Хеймдалль хитро подмигнул Ингвару, поднял правую руку и щелкнул пальцами. Дверь камеры смертников послушно открылась. — Всего-то и делов.

Путь на свободу оказался неожиданно короток. Они прошли по коридору мимо одинаково безликих дверей. Ни номеров, ни каких-либо других обозначений. Коридор закончился глухим тамбуром-переходником. Возле него переминался с ноги на ногу пожилой полицейский с нашивкой «служба охраны» и пластиковой сумкой на магнитных застежках в руках. Обычно в таких хранят запасные фильтры-мембраны к бронемашине химико-биологической разведки. Их появлению он ни капли не удивился.

Хеймдалль без слов забрал у охранника сумку.

Щелкнули застежки. Он вывалил содержимое прямо под ноги Алешкину. На пол упали ботинки с высоким берцем и армейский прыжковый комбинезон для десантирования на лес без знаков различия.

— Переодевайся. Здесь все твоего размера, — поторопил Хеймдалль подшефного.

Два раза повторять не пришлось. Так быстро Алешкин не одевался даже на первом курсе военного училища по команде «Подъем! Тревога!». Тюремная роба поменялась местами с формой.

— Готов, — шепотом доложил Алешкин, глядя на Хеймдалля сверху вниз.

Тот, сидя на корточках, поспешно заталкивал арестантский наряд в сумку.

— Разрешите. — Тюремщик протянул руку к сумке.

— Открывай, — коротко бросил Хеймдалль. Просьбу он проигнорировал, зажав сумку под мышкой.

— Между прочим, это казенное имущество, — проныл охранник.

— Да-да, я в курсе. — Хеймдалль отодвинул охранника в сторону и припечатал открытой ладонью кнопку у того за спиной.

Бронированная дверь медленно поползла в сторону. За ней оказался каменный мешок с точно такой же дверью. Они подошли к ней. Пока первая не закроется, вторая не откроется. Шлюз-переходник — необходимая мера предосторожности на режимных объектах.

Алешкин не удержался и, не оборачивась, громко сказал:

— Прощайте!

— До скорого, — мстительно бросил им в спины тюремщик. — Кто хоть раз у нас побывал, обязательно возвращается.

Хеймдалль не успел обернуться, чтобы окоротить не в меру язвительного охранника. Дверь закрылась, отгородив их от тюремного коридора. Наружная дверь не спеша уползала в стену, открывая путь на волю.

— Тебе пора познакомиться с товарищами по будущим победам. Возражений нет? — поинтересовался Хеймдалль.

Ингвар согласно кивнул. Слова застряли в горле. Он чувствовал себя заново родившимся. Огромный и прекрасный мир снова принял его в свои объятия.

Хеймдалль собрал группу в полном составе в одном из загородных поместий, принадлежащих внутренней службе КСпН. Официально купчая оформлялась на подставных лиц. Предпочтение отдавали домам, находившимся вдали от посторонних глаз.

Встреча состоялась в одной из бесчисленных комнат подвального помещения, больше смахивавшего на бункер. Несколько столов и стульев из темного пластика. На стене большой экран. Спартанский интерьер соответствовал решаемым задачам. Без изысков, все подчеркнуто функционально.

Хеймдалль приглашающим жестом предложил подшефному занять место. За столами уже сидели трое мужчин, перед ними лежали включенные электронные планшеты. Алешкин вошел со своим. Со дня освобождения он не расставался с ним ни на минуту. Двоих он узнал сразу — Сапер и Стрелок. В электронных досье были их фотографии анфас, в профиль и три четверти. Третий человек сидел в стороне, и лицо его находилось в тени. Столы не были прикреплены к полу, все-таки не тюрьма — этим и воспользовался последний из немногочисленной группы. У Ингвара стало тепло на сердце. Он догадался, кто это.

Человек не удержался и сказал голосом генерала Фогеля:

— Мала-адой человек, как вы оказались в этой компании? Разве я вас этому учил?

Райх собственной персоной! Кто б сомневался в его талантах.

Друзья по кадетскому корпусу крепко обнялись.

— Старик еще жив? — похоже, Хеймдалль узнал интонации начальника кадетского корпуса.

— Живее всех живых, — подтвердил Алешкин.

— Я вас всех переживу, — скрипучим голосом Фогеля сообщил присутствующим Пересмешник.

— Поживем — увидим, — философски заметил Хеймдалль и поторопил: — Прошу занять места! Потом поговорите. Время для этого у вас еще будет.

Хеймдалль задержал взгляд на Райхе.

Жестокий — и, тем не менее, дьявольски хороший офицер. А сам-то он об этом знает? Слишком занят, разыгрывая из себя зубодробительного служаку. Вероятно, так получилось случайно. Идеальная кандидатура на командира группы. Прекрасный подчиненный, о котором может мечтать командир. Согласно психотестам, проведенным в госпитале, «на данный момент стабилен». Жаль, врачи не гарантируют, что он не слетит с катушек в самый неподходящий момент. Лишь сильная воля помогла спецназовцу не раствориться в пучине безумия. Чего нельзя сказать о его подчиненных и приблудившемся к ним летчике со сбитого аэробота и водителях топливозаправщиков. Но его, Хеймдалля, не обмануть. Таких он чуял за версту. Цель жизни Райха — убивать. Призвание и любимое дело — готовиться к тому, чтобы убивать хорошо.

— Персональное пожелание Пересмешнику. — Хеймдалль вытянул руку и несколько раз согнул указательный палец. Красноречивый жест — так нажимают на спусковой крючок. — Не надо убивать всех попавшихся у тебя на пути. Пленных надо допрашивать. А этим удобнее заниматься, когда они еще живы.

— Постараюсь.

— Верится с трудом, — буркнул каэспээновец.

— Всевышний дал людям тела во временное пользование, — подал голос Сапер. — С ними надо обращаться поаккуратнее.

Пересмешник даже не взглянул на говорившего. Но отреагировал незамедлительно. Глядя прямо перед собой, он ровным голосом процедил:

— Еще раз встрянешь без разрешения в разговор офицеров, я тебе пасть зашью. Жрать будешь через трубочку. — Только теперь он соизволил повернуть голову и в упор посмотрел на Сапера. Таким взглядом можно было легко остановить «Раптор». — Понял, капрал? Не слышу ответа!

За подрывника ответил Хеймдалль. От его подчеркнутой доброжелательности мгновенно не осталось и следа. Любую свару он привык гасить в зародыше. Лучше сразу избавляться от проблем, которые могут возникнуть в будущем.

— Тихо! — его змеиный шепот был прекрасно слышен всей четверке. — Заткнулись оба. Здесь нет офицеров, сержантов, рядовых. Здесь вообще никого нет. Ни вас. Ни меня! — Хеймдалль ткнул себя пальцем в грудь. — Вы… мы все мертвее мертвого. От нас в этой реальности остались лишь могилы с надгробиями.