– Леди Уоррингтон, – учтиво проговорил Макус Броули, – похоже, ваши опасения необоснованны. С вашего позволения замечу, что вид у вас несколько болезненный. Если угодно, я могу принести вам что-нибудь освежающее.

От такого оскорбления графиня побелела как мел.

– Мне угодно, – проговорила она, изо всех сил стараясь сохранить самообладание в присутствии стольких свидетелей, – отыскать своего мужа. Маура…

– …приняла мое приглашение на танец, – закончил за нее фразу Эверод. – Ступайте искать своего мужа, леди Уоррингтон. И посмотрите, достанет ли у него смелости, которой не хватает вам, помешать мне пригласить Мауру.

Жоржетта в ярости смотрела на них. Но, побоявшись стать предметом всеобщих насмешек, она направилась к комнате, где шла игра в карты, разыскивать супруга.

Эверод повернулся к Мауре, но Кэдд задержал его, слегка толкнув плечом.

– Ты что, напрашиваешься на дуэль с Уоррингтоном? – спросил маркиз, взволнованный происшедшим. – Как тебя утихомирить?

– В данную минуту, – беззаботно отвечал Эверод, – только танцем с мисс Кигли. Если ты придумаешь что-нибудь более дерзкое, я готов на любую выходку, самую отчаянную. – Он склонил голову, его дыхание щекотало Мауре ухо.

Виконт предложил ей руку. Она нехотя дала ему свою.

– Лорд Эверод!

– Да, мисс Кигли?

Она громко вздохнула.

– Вам все же удалось меня огорчить.

Когда они с Эверодом присоединились к танцующим, Маура старательно избегала встречаться с любопытными взглядами. Соглашаться на танец с виконтом было чистым безумием. Да, но что ей оставалось делать?

Тот джентльмен, с которым она осматривала Британский музей, исчез. Всего несколько часов назад, когда они переходили из зала в зал, она вновь увидела перед собой пятнадцатилетнего подростка, каким Эверод некогда был. Ей необычайно понравилось в музее.

Там было от чего прийти в восторг: начиная с редкостей, привезенных в Англию Куком и Байроном, и коллекции мумий и заканчивая знаменитым портретом Оливера Кромвеля[11] работы Купера[12]. Там были древние идолы из дальних стран, чучела птиц и пресмыкающихся, коллекции минералов, оружие древних бриттов. Когда они дошли до оружия, Эверод похвастал, что музейная коллекция не идет ни в какое сравнение с той, какую собрал его друг лорд Рэмскар. Мауру привел в восхищение банкетный зал с портретом короля Георга II и единственным в мире столом, изготовленным из разных видов вулканической лавы.

Эверод, утратив на время обычную настороженность, отпускал невероятные комментарии по поводу некоторых редчайших сокровищ музея, и Маура, к своему ужасу, обнаружила, что смеется его шуткам в самое неподходящее время. Когда часы, которые они тайком ото всех провели вместе, подошли к концу, Мауру охватила грусть: ей не хотелось расставаться с Эверодом.

Теперь та раскованность с легким оттенком флирта, которая отличала виконта в музее, исчезла. Он снова стал циничным, насмешливым Эверодом, которого она уже привыкла видеть. Он не щадил никого, даже своих друзей лорда Бишмора и мистера Броули. А в чем они были виноваты? Они всего лишь учтиво попросили хозяйку бала представить их. Маура не сразу поняла, что они друзья Эверода; это стало ясно, только когда виконт встал между ними и Маурой. Ее очень обидело то, что он считает ее недостойной познакомиться с его друзьями.

– Улыбайтесь, мисс Кигли, – приказал Эверод, кланяясь ей, когда заиграла музыка. – Вашим поклонникам интересно, не обидел ли я вас.

– У меня нет поклонников, милорд, – ответила Маура, сделав положенный реверанс. – И друзей здесь тоже нет. Это наш мир. И ваши друзья беспокоятся о вас.

Она сделала шаг вперед и взяла его за руку.

– Правда? – пробормотал он, сжимая ее руку, пока Маура плыла вокруг него.

Когда они оказались лицом к лицу, она сказала:

– Мистер Броули и лорд Бишмор, должно быть, удивлены тем, что вы танцуете с девушкой, которую открыто презираете. Они преданы вам, и их беспокоит, не желаете ли вы таким образом вынудить своего отца к открытому столкновению. – Они отошли друг от друга, взялись за руки с соседней парой и, проделав один тур вчетвером, снова разошлись. Маура поменялась местами с дамой в другой паре, а в следующем туре вернулась к Эвероду.

– В вашей логике есть изъяны, – сказал он, снова ловя ее руку и двигаясь вперед.

– Это какие же? – Она ответила реверансом на очередной поклон.

– Я вовсе не презираю вас, мисс Кигли.

Маура чуть не сбилась с шага при этом заявлении. Они вновь отошли друг от друга, затем она быстрым движением приблизилась к Эвероду.

– Так вы простили мне прежние обиды? – спросила Маура, задыхаясь от быстрых движений. Она старалась сдержать разочарование, когда он вздрогнул от ее вопроса. – А я думала, нет.

Эверод схватил ее за руку. Маура задохнулась – это движение танцем не предусматривалось.

– Наше положение куда сложнее, чем просто «да» или просто «нет», – пробормотал он, словно извиняясь.

Краешком глаза Маура увидела лорда и леди Уоррингтон. Ей большего и не требовалось, чтобы понять, в какой ярости были оба. Роуэн подошел к отцу и что-то прошептал ему на ухо. Казалось, все трое ждут, что лорд Эверод сейчас перебросит ее через плечо и увлечет в глухие уголки темного сада.

– Ненависть всегда такова, лорд Эверод.

Прошло уже несколько часов после того, как Уоррингтоны вернулись с бала, а граф все бушевал.

– Да у тебя в жилах лед вместо крови! Ты здесь сидишь как ни в чем не бывало, а Эверод тем временем замышляет погубить нашу племянницу! – возмущался граф, стоя на пороге спальни своей супруги.

Кордиал, которым он пытался успокоить себя в библиотеке, прежде чем решил поговорить с Жоржеттой, грозил вот-вот перелиться через край изящного бокала. Жоржетта, глядя в зеркало на отражение мужа, невозмутимо проводила гребнем по волосам. Да, Эверод снова принес огорчение их семье. На ее взгляд, это было досадно, но поправимо.

– Признаюсь, поначалу и я крайне огорчилась, когда Эверод поставил нас в такое неловкое положение на балу, – проговорила она, вглядываясь в отражение грустными глазами. – Но что он, собственно говоря, может нам сделать? Как только Эверод увидит, что его присутствие нас не пугает, ему тут же наскучит преследовать нас напоминаниями о прошлом.

Жоржетта притворялась спокойной, но в глубине души она из последних сил сдерживала раздражение. Эверод вознамерился отравить ее пребывание в Лондоне. Его неслыханная наглость на балу ошеломила на мгновение даже ее. Когда он подходил к ним, его устремленный на Мауру взгляд не поправился Жоржетте – столько в нем было властности. Явная же грубость виконта сама по себе мало трогала графиню.

И все же с Маурой в последние дни что-то происходит. Она стала капризной, скрытной, чего раньше за ней не наблюдалось.

Многие годы Жоржетта старательно взращивала в ее душе страх перед Эверодом. До тех пор пока она может положиться на племянницу, правда об отношениях с Эверодом не выплывет наружу, даже вопроса об этом не возникнет. А вот сегодня, хотя их беседа была весьма краткой, Жоржетта заметила в глазах Мауры огонек интереса, когда та смотрела на виконта.

Да нет, не то чтобы она осуждала племянницу за интерес к Эвероду. Когда-то давно Жоржетта и сама засматривалась на него, а ведь тогда он был пятнадцатилетним юношей. Жоржетта была на девять лет старше и куда искушеннее. Наследник Уоррингтона не устоял перед ее чарами, и она смогла воплотить в жизнь свои мечты, лаская его прекрасное, без единого изъяна тело.

Столь соблазнительный юный виконт стоил риска, на который она ради этого пошла, а с помощью Мауры ей удалось предотвратить неприятности, добившись изгнания Эверода. И то, что она смогла за считанные минуты разглядеть в новом, взрослом Эвероде, лишь подтвердило ее прежние опасения: он стал достойным противником, не считаться с ним невозможно.