История Нелли Трипп была довольно банальной. Мать умерла рано, девочка осталась с отцом; тот женился вторично, появилась большая семья. И, вполне естественно, Нелли не только оказалась нелюбимой, никому не нужной падчерицей, но и вдобавок нянькой для младших.

Ребенком она раздражала мачеху; когда подросла, та стала завидовать ее красоте и молодости, старалась выжить из дома. И в семнадцать лет Нелли нанялась в прислуги.

За два года она поменяла несколько семей – работа была ей не по душе, да и сама Нелли хозяевам не нравилась.

Когда ей исполнилось девятнадцать, ее призвали в систему технического обслуживания авиации. Впервые в жизни она почувствовала себя человеком. К несчастью, тяжелое детство и перенесенные лишения не замедлили сказаться – у нее вскоре выявилось заболевание легких.

Ее положили в госпиталь, долго лечили и выписали вполне здоровой. Но она была уволена из авиации – врачи настаивали, чтобы по крайней мере на год она переменила работу.

Деваться было некуда, пришлось вернуться домой. Работу ей велели подыскать полегче и как можно больше времени проводить на воздухе.

Нелли пыталась неукоснительно выполнять советы врачей, но мачеха так ее донимала, что она нанялась на полный день в зеленную лавку и туг познакомилась со своим молодым человеком.

Джим Харрис обычно приезжал в Мелчестер на выходные. Он работал на большом заводе электрооборудования, любил гонять на велосипеде, и визиты в Мелчестер считал хорошей прогулкой.

Однажды, увидев в витрине у зеленщика хорошие яблоки, он заглянул в лавку. Его обслужила Нелли, и, сравнивая достоинства вустерской грушовки и оранжевого пепина, они подружились.

В следующий приезд Джим Харрнс снова зашел купить яблок, потом еще раз. После этого стали видеться регулярно раз в две недели.

Джим был весьма честолюбив. Работа у него хорошая, но Джима Харриса не устраивала – они с дружком придумали, как улучшить новый тип мотора, и собирались, когда кончится война, на пару купить маленький гараж в Ковентри. Нелли слушала об этих радужных планах, раскрыв глаза и разинув рот, но вида не показывала, что давно без памяти влюбилась в Джима.

Однажды он между прочим заметил за чашкой чая:

– Завод вывели наконец из-под военного контроля. Давно пора! Я попросил расчет. Мы с Биллом через месяц уезжаем.

– Ах, Джим! – жалобно вскрикнула Нелли.

– Что с тобой, девочка? – удивился Джим.

Глаза у Нелли наполнились слезами, и она разрыдалась.

– Прости, Джим, прости, – повторяла она, горько плача.

– Послушай, пойдем отсюда, – сказал Джим.

Он вывел ее из кафе на улицу, молодая пара покинула людную набережную в поисках тихого уголка на отлогом, поросшем травой берегу реки.

Нелли все еще всхлипывала, как испуганный ребенок. Они уселись на траву, оба немного смущенные.

– Послушай, Нелли, я не хотел тебя огорчить, – смущенно сказал Джим. – Мы так славно с тобой проводили время, но ты ведь знала – рано или поздно я уеду.

– Верно, знала, – подтвердила Нелли, сделав над собой невероятное усилие, чтобы не зарыдать снова. – Просто я буду по тебе сильно скучать. У меня ведь, кроме тебя, никого нет.

Слезы полились снова.

– И я буду скучать, – сказал Джим, – только ты не плачь.

Он обнял ее, желая утешить. А она так долго ждала от него ласки и теперь, словно желая удостовериться, что это правда, коснулась дрожащей рукой его щеки и подняла к нему заплаканное лицо.

И тут Джим поцеловал ее в первый раз, и все случившееся потом казалось неизбежным, – слившись в первом поцелуе, они поняли, что значат друг для друга.

Джим посмотрел на нее с удивлением и сказал:

– Ты хорошая, Нелли, настоящий друг. Я Биллу часто про это говорил, только я и знать не знал про твое отношение. Не догадывался! Даже не верится.

– Да, Джим, я тебя люблю – давно люблю, – смущенно призналась она.

В последующие недели они встречались при любой возможности. Джим один раз даже отпросился с работы, выдумав какую-то причину, – хотел побыть с Нелли. Они не ходили в кафе или в кино, просто стремились побыть вдвоем в каком-нибудь укромном уголке над рекой. Радость, счастье любви, незабываемое чувство, что ты больше не один после стольких лет одиночества, – вот что владело юными влюбленными.

Джим честно и без обиняков сказан:

– Я не могу на тебе жениться, Нелли, девочка моя. Ты сама знаешь, как мне охота. Только я тогда подведу Билла, а у нас с ним давно общие планы. В ближайшие годы мы будем зарабатывать гроши, и мне просто не прокормить жену И детишек.

– Понимаю, Джим, – печально кивнула она.

Накануне его отъезда Джим провожал Нелли к ее убогому, запущенному дому и, перед тем как расстаться, спросил:

– А у тебя все в порядке? Не хочу, чтобы из-за меня ты попала в беду, ты знаешь, о чем я.

Конечно, не думай. Будь спокоен, – храбрясь, ответила Нелли, хотя, похоже, дела ее были плохи.

Через месяц подозрения оправдались, и еще через месяц она уже места себе не находила от беспокойства.

От Джима пришло несколько коротких ласковых писем. «Много работы, – писал он, – все хорошо, а будет еще лучше». И ни слова о чувствах.

Нелли не могла поделиться с ним своей бедой. Она старалась придумать, как ей переменить жизнь, но не находила никакого выхода, и когда в одно прекрасное утро у нее за завтраком случился обморок. Мачеха догадалась, что с ней, и пригрозила найти бесчестного погубителя.

– Ему не скрыться, выложит денежки, свинья этакий, как миленький! – негодовала миссис Трипп. – Отец приедет вечером домой, я ему скажу, чего надо сделать. А полиция все уладит, как пить дать.

Бледная, дрожащая, Нелли убежала из дома. Она знала – мачеха выполнит угрозу.

В тоскливом отчаянии она думала и о том, что отцу проще простого выяснить, кто ее соблазнитель – всего-навсего спросить об этом в лавке, где она работает.

Она представляла себе ужас и возмущение Джима, если его начнет разыскивать полиция.

А потом суд – присудят платить на содержание ребенка. И любовь к ней превратится в ненависть и презрение.

Весь день Нелли бродила по улицам, решив, что домой не вернется. С утра у нее во рту не было маковой росинки, но от горя она и есть не хотела. Когда стемнело, пошла к реке, в тот уголок, где они с Джимом были так счастливы вдвоем.

И там, глядя на быструю реку, она поняла, что должна сделать – нужно спасать не себя, а Джима, его будущее. Это единственный выход, и она так и поступит – ради Джима!

Роберт, однако, сумел ее убедить, что Джим должен обо всем знать.

– Видишь ли, Нелли, – говорил Роберт, – так будет справедливо по отношению к Джиму. Ты ждешь ребенка, но он ведь не только твой. И у отца есть на него право. Мужчина всегда странно воспринимает весть, что скоро должен стать отцом. Даже если он этого сначала не хочет, после рождения ребенка у него появляется отцовская гордость, а это чувство очень сильное, ни на что не похожее. Возможно, Джим все равно не захочет на тебе жениться – и такое надо предвидеть. Но пусть и он решает, как вам быть. Джим зачал ребенка и должен принять собственное решение о его будущем, в особенности, если речь идет о том, жить ребенку или нет.

Его доводы были неоспоримы, и говорил Роберт с такой искренностью, что Нелли сдалась. Доверчиво назвала фамилию Джима, его адрес и после ухода Роберта даже немного повеселела.

Доктор Бейнтри, которого Синтия пригласила к Нелли, был старым другом семьи. Он нашел состояние молодой женщины хорошим, хотя заметны были последствия шока.

– Пусть полежит несколько дней, – сказал он Синтии. – И подкормите ее – у этой малышки истощение.

Доктор знал Синтию с раннего детства. Она полностью ему доверяла и рассказала без утайки, как Нелли попала к ней в дом.

– Боже милостивый! – воскликнул тот. – Что, этот Шелфорд не мог забрать ее в «Березы»? Там прислуге нечего делать! А тебе уход за больными не под силу.

Синтия, которая уже и себе задавала этот вопрос, немедленно на него ответила: