Она чувствовала, как легкий ветерок теребит ей волосы и пот капельками собирается на коже. Ощущала, как качается на волне яхта под ее кроссовками, и слышала особый хлопок порыва ветра, надувшего паруса. Запах озера – смесь из сосны, мха и гниющей растительности – проник в ноздри. На этот раз она была на яхте одна, вздымаясь и качаясь в пространстве без линий раздела: небо и вода растворились друг в друге.

Петля упала и заплясала у нее перед лицом. Она схватила ее и набросила себе на шею.

– Мой черед, – сказала она, затягивая петлю и ожидая, когда та вздернет ее, унесет туда, к нему. Увидев, что конец веревки обрезан, она побежала на корму, чтобы броситься за борт. Сзади, со спины, две мускулистые руки обвились вокруг ее талии, удерживая от прыжка. Она царапалась, впивалась ногтями, пока спаситель не ослабил хватку настолько, что она повернулась и оказалась с ним лицом к лицу.

– Вы? – выдохнула она.

– Мужчина вашей мечты, – сказал он.

– Что вам надо от меня?

– Вы верите в Бога? – спросил он.

– Да.

– Вы верите, что он заслуживает вашего времени и преданности?

– Я уделяю ему время в личной молитве, – ответила она.

– Тогда оставайтесь дома. Не ходите опять в церковь. Его там нет.

Она выгнула спину.

– Кого? Кого там нет? Бога?

– Доброго пастыря. – Руки крепче сжались, обнимая ее. Вместо того чтобы оттолкнуть, она притянула его к себе и зарылась лицом ему в грудь. Имя его она шептала так, будто творила молитву:

– Август…

В постель Бернадетт улеглась с Синатрой и Стивеном Тайлером.[20] Ночь она провела, погрузившись в причудливый сон, где главную роль играл ее сосед. Проснулась под прогноз: «Сегодня ожидается прекращение дождя. Небо над Твин-Сити частично закроет облачность при температуре шестьдесят градусов.[21] К вечеру понижение до сорока[22] с небольшим. Передаем спортивные новости. Команда Твин-Сити опять играла дома против…»

Бернадетт перевернулась на живот и, потянувшись, ударом ладони выключила радио. С трудом приоткрыв один глаз, она глянула на часы. Почти десять. Радио вещало уже часа два, а она все это время спала.

– Блеск, – произнесла она, переворачиваясь на спину. Оставалось надеяться, что рынок еще работает. Выпрыгнув из постели, она поморщилась, когда подошвы коснулись холодного пола. Обхватив себя руками, чтобы согреться, она проделала обратный путь вниз по лестнице. Чугунные ступеньки под босыми ногами казались ледяными. Бернадетт было подумала, не включить ли в квартире обогреватель, но тут же укорила себя за такие мысли. Ради всего святого, она же из Миннесоты.

Прошлепав в ванную, она закрыла дверь, включила горячую воду в душе, так что комната сразу же наполнилась туманом, забралась в ванну и осторожно задернула занавеску. Ей показалось или за ночь плесени и впрямь стало больше? Тени того самого фильма про убийство в ванной. Пока мылась, решила первым делом купить себе новую занавеску.

Затем она натянула спортивный костюм, обула кроссовки, нацепила часы, глянула на время. Сначала она сбегает за овощами, а Гарсиа позвонит потом. Прихватив деньги и ключи и скрыв глаза за темными очками, она заперла дверь и вышла в холл. Пройдя шагов десять и убедившись, что она одна, Бернадетт захотела попробовать вызвать эффект эхо.

– Эй, детка! – крикнула она в потолок. Никакого эхо. Бернадетт почувствовала себя глупо.

Она вышла на улицу. Фермерский рынок находился всего в двух кварталах от ее дома, на углу Пятой и Уолл-стрит в Нижнем городе.

Тайские вышивки. Свисающие корзины цветов. Дикий рис. Травы. Мыло домашнего изготовления. Восковые свечи. Буйволиное мясо. Ягнятина. Свежие яйца. Яблочный сидр. Диковинные пахучие сыры. Продавцы, предлагающие попробовать свой товар. Ряды, заполненные людьми и колясками.

Бернадетт заметила на другом конце рынка лоток с пирожками и решила перекусить, прежде чем руки окажутся заняты. Пробравшись сквозь толпу, она встала в очередь.

– Вам какой пирожок? – спросила девушка за прилавком.

– «Морская соль», – ответила Бернадетт. – И кофе, пожалуйста. Черный.

Пока ждала заказ, почувствовала, как что-то ткнулось ей сзади в ноги. Коляска, наверное. Она даже не прореагировала. Тогда коляска куснула ее за коленку. Резко обернувшись, Бернадетт глянула вниз.

– Оскар, прекрати!

– Вы ему нравитесь.

Бернадетт подняла глаза. Авги стоял рядом в том же самом наряде, что и вчера. Адвокат-гладиатор явно был неряхой – черта характера, к которой она относилась с полным пониманием, – и Бернадетт почувствовала, как смягчилась: богатство парня не испортило. Она не знала, о чем с ним говорить – искусство поддерживать ничего не значащую беседу никогда ей не давалось, – а потому решила еще раз поблагодарить за то, что помог с дверью.

– Вчера ночью…

– Вчера ночью было потрясно, – широко улыбнулся он. – Согласен.

Дама с коляской, стоявшая за нею в очереди, странно посмотрела на нее. У Бернадетт пошла по лицу краска. Ловок, мерзавец.

– В общем-то у меня бывало и получше, – нашла в себе силы парировать она.

Дама, бросив напоследок взгляд на Бернадетт, быстро вышла из очереди, толкая перед собой коляску.

Авги засмеялся и прижал руку к сердцу:

– Я сражен… и поражен.

Продавщица подала пирожок и кофе. Бернадетт улыбнулась Авги:

– Уверена, что не так-то вы и поражены. – Она отошла от прилавка.

Авги шел за ней по пятам, таща за собой Оскара.

– Я воспринимаю это как вызов.

– Не стоит, – бросила Бернадетт, не оборачиваясь и не останавливаясь. – Я вам доставляю одни неприятности. – Она откусила кусок пирожка, проталкиваясь в толпе покупателей. Поняв, что в толкучке ей завтрак толком не проглотить, поискала брешь в толпе. Тротуары улицы на противоположной от рынка стороне были пустынны.

– Встречаетесь с кем-нибудь?

– Что? – Бернадетт метнулась через дорогу, жуя на ходу.

Он шел за ней следом.

– Вы встречаетесь с кем-нибудь? Идете к кому-то на свидание? Я знаю, что вы живете одна. Верно?

Пройдя между двух припаркованных машин, Бернадетт ступила на тротуар. Теперь уже за ней по пятам увязался Оскар, таща за собой Авги. Пес учуял пирожок Бернадетт, встал на задние лапки и затанцевал, изображая что-то вроде пируэта.

– А я и не думала, что таксы способны выделывать такое, при их-то крохотных ножках, – выговорила она, глотая кусок за куском.

– Оскар почти так же талантлив, как и его хозяин.

Бернадетт закатила глаза, скрытые темными стеклами, и откусила большой кусок от пирога. Пес перестал танцевать и упал передними лапками ей на правую ногу. Стоило ей стряхнуть его, как он тут же перескочил на левую. Бернадетт отхлебнула кофе.

– Настойчив, маленький типчик.

– То же самое можно сказать и обо мне.

– Ну, вы не такой маленький. – Глядя вниз на таксу, Бернадетт злорадно отхватила громадный кусище от пирожка. – Ни крошки не получишь, – сказала она, проглотив. – А теперь проваливай.

– Попробуйте «сидеть», – посоветовал Авги.

– Сидеть! – крикнула она псу.

Оскар, гавкнув разок, убрал лапы с ее ноги.

– Вы не ответили на мой вопрос.

Теперь песик вежливо уселся на задние лапы.

– Умница, – похвалила его Бернадетт и в награду бросила ему остаток пирожка. Оскар подпрыгнул и схватил его на лету.

– Мой вопрос, – повторил Авги.

Бернадетт бросила обертку пирожка и кофейный стаканчик в стоявшую на тротуаре урну.

– А о чем вы спрашивали?

– Встречаетесь с кем-нибудь?

Она стряхнула крошки со свитера.

– Вы чертовски любопытны, мистер.

Он шагнул ближе, подтаскивая за собой таксу.