Сегодня вечером у нее свидание с мистером А во французском ресторанчике на Пятьдесят второй улице, где они часто обедали вдвоем. Вернувшись из парикмахерской, где ей вымыли голову и сделали прическу, она собралась одеваться к выходу в город, но, бросив взгляд на часы, увидела, что еще рано. Но она все равно возилась со своими тряпками в гардеробе, так как делать все равно нечего в ее тихой пустой квартире где, кроме нее, не было никого.

Она долго, тщательно занималась ногтями, потом начала примерять одно платье за другим. Вскоре на ее кровати образовалась приличная куча из мятых платьев. На каждом из них она находила микроскопические пятнышки. Ну что поделаешь? Она чуть не расплакалась от досады. Наконец, остановила свой выбор на бледно-желтом вечернем платье от Пико, хотя и не была уверена на все сто, надела шубу и спустилась в обшарпанном лифте в прокуренный холл дома. Лифтер вызвал ей такси.

В холле старомодного особняка с белыми колоннами, в котором когда-то жила весьма состоятельная семья, ныне превращенном в ресторан, было тепло и разливался розоватый свет скрытых в дорогой обивке ламп. Она шла по толстому ворсистому ковру, чувствуя, как здесь уютно, и что теперь ей куда легче, чем было весь день. Метрдотель, почтительно поклонившись, проводил ее к столику. Она сидела, потягивая «старомодный» коктейль из высокого стакана, ощущая на себе восхищенные взгляды мужчин. Она улыбнулась при мысли о том, что сказали бы ее подруги у Пико о даме, которая так торопится на свидание к своему поклоннику, что даже заявляется в ресторан раньше его самого. Почему же он не идет? Неужели так трудно немного поторопиться, ведь ей ужасно хотелось поскорее поделиться с ним впечатлениями, рассказать ему о смерти Пико, выговориться, больше не думать об этом несчастном старике, который безжизненно лежал в ванне, наполненной водой, отравившись цианистым калием. Ее так и подмывало быстрее обо всем рассказать Чарли.

Подняв голову, она увидала, что над столом склонился не мистер Андерсон, а какой-то молодой человек со свежим цветом лица, с длинными светло-русыми волосами и прямоугольной нижней челюстью. Она, выпрямившись на стуле, хотела было его отшить, но, услышав его доверительный голос с бруклинским акцентом, только улыбнулась.

– Мисс Доулинг… простите меня… Я секретарь мистера Андерсона. Ему пришлось неожиданно улететь в Детройт по важному делу. Он мне сказал, что вам так хотелось на премьеру в «Музыкальной шкатулке», поэтому он послал меня за билетами. Вот, получите, мне, правда, пришлось чуть не поколотить одного парня, чтобы достать их. Босс сказал, что, может быть, вы захотите взять с собой миссис Мандевилл. – Он тараторил быстро, словно опасаясь, как бы она его не перебила. Закончив тираду и тяжело вздохнув, улыбнулся.

Марго, положив два зеленых квадратика билетов на стол, нервно постукивала по ним пальцами.

– Боже, как неловко! Просто не знаю, кого пригласить, уже поздно. Она уехала в деревню.

– Боже, на самом деле скверно. Наверное, я не смогу заменить босса?

– Нахальство, как говорится… – начала было она, но тут же осеклась. – Но ведь вы не одеты, – улыбнулась она через силу.

– Ну, это не беда, мисс Доулинг… Пока вы будете здесь ужинать, я смотаюсь домой и очень скоро вернусь в смокинге и все такое, отвезу вас на шоу.

Ровно в восемь он вернулся с прилизанными лоснящимися волосами, в выцветшем смокинге, коротком в рукавах.

В антрактах он показывал ей всех знаменитостей, к которым причислял и самого себя. Он сказал ей, что его зовут Клифтон Вегман, но все его называют просто Клифф, что ему двадцать лет, что он умеет играть на мандолине и ему нет равных в бильярде.

– Ну, Клифф, вы подающий надежды парень, – сказала она.

– Подающий надежды быть вашим следующим?

– При случае я объявлю об этом всему миру.

– Пользующийся большой популярностью выпускник нью-йоркской школы бизнеса… ищет свой шанс.

Им было очень весело вместе. Шоу закончилось, и Клифф признался, что просто умирает с голоду, ему так и не удалось поужинать из-за этой погони за билетами, потом переодевания и все такое. Она повезла его в клуб Довера, чтобы там что-нибудь перекусить. У этого юноши был просто волчий аппетит. Она с удовольствием наблюдала, как он уминал бифштекс с грибами. Они пропустили по нескольку стаканчиков и смеялись до упаду во время представления. В такси он начал к ней приставать, а она дала ему пощечину, но не сильно, так, для проформы. Этот парнишка мог разжалобить кого угодно.

Они подошли к ее двери, он робко спросил, не может ли подняться к ней, и она, сама не зная почему, вдруг согласилась, только при условии, что он будет вести себя как истинный джентльмен. Он ответил, что не знает, как вести себя с такими девушками, как она, Марго, но все же постарается. Они громко смеялись, шаркая ногами перед дверью, и она выронила ключ. Они оба разом наклонились, чтобы поднять его. Он ухитрился все же поцеловать ее. Она вспыхнула. Выпрямившись, она вдруг заметила, что рядом с лифтом сидит какой-то человек. Приглядевшись к нему повнимательней, она с ужасом его узнала – это был Тони.

– Ну, Клифф, спокойной ночи! – весело, стараясь казаться беззаботной, сказала Марго. – Благодарю тебя за то, что ты проводил домой фабричную девчонку.

Тони поднялся, и, пошатываясь, подошел к открытой двери ее квартиры. У него было зеленовато-бледное лицо, а костюм такой грязный и мятый, словно он провалялся в нем всю ночь в канаве.

– Познакомься, Клифф, это Тони, – сказала Марго. – Он… мой родственник… правда, сейчас не в самой блестящей форме.

Клифф посмотрел на Тони, потом на нее и, тихо присвистнув, стал спускаться по лестнице.

– Ну а теперь объясни, почему ты слоняешься здесь, возле моего дома?… Мне очень хочется немедленно вызвать полицию, пусть арестует тебя за попытку ограбления.

Тони говорил с большим трудом. На опухших губах – кровь.

– Мне некуда податься, – сказал он. – Какая-то банда избила меня.

Его так сильно качнуло, что пришлось схватить его за грязный рукав пальто, чтобы он не упал на пол.

– Ах, Тони, какой все же ты недотепа, – сказала она. – Ладно, входи, но если ты выкинешь еще что-нибудь, как тогда, в Джексонвилле… то я переломаю тебе ребра, клянусь Богом.

Она уложила его в постель. Утром он весь трясся словно в лихорадке, и ей пришлось вызвать врача. Эскулап сказал, что он страдает от ломки и переохлаждения и ему нужно лечиться от наркомании в специальном санатории. Тони лежал в кровати, бледный как полотно, и непрерывно дрожал. Он часто плакал, был кротким как ягненок, все время повторял, что выполнит все-все, что говорит доктор. Схватил ее руку, поднес к губам и поцеловал. Умолял простить, простить за то, что он украл тогда у нее деньги, без ее прощения он не сможет спокойно умереть.

– Нет, ты не умрешь, – возразила Марго, свободной рукой отбрасывая черные жесткие пряди волос с его лба, – такие, как ты, не умирают. Нечего рассчитывать на такое везение.

Она вышла из дома, чтобы немного погулять по Драйву, ведь нужно решить, что с ним делать. Прилипчивый запах успокоительного лекарства, которое доктор дал Тони, вызывал у нее головокружение, будто она сама больна.

В конце недели вернулся из Детройта Чарли Андерсон. Когда они, как всегда, пришли пообедать в ресторан на Пятьдесят второй улице, он показался ей таким усталым и озабоченным. Она рассказала ему свою печальную историю, и все это ему очень не понравилось. У него сейчас очень трудно с деньгами, его жена связала его по рукам и ногам, к тому же он понес довольно ощутимые потери на бирже. Он, конечно, сможет достать ей долларов пятьсот, но для этого ему нужно отдать что-то под залог. В таком случае, сказала она, ей придется вернуться в Майами к своей прежней работе затейника в ресторане «Палмс», а он ответил: пусть прежде хорошенько подумает, а то он сам явится туда к ней и заставит ее содержать его самого, черт подери!

– Почему это все уверены, что я какой-то вшивый миллионер? Я хочу только одного – выйти из этого бизнеса с такими деньгами, которые позволят мне заняться производством авиационных двигателей. Если бы только не проклятый развод, я давно бы это сделал. Я рассчитываю, что к зиме приведу все в порядок и уйду. В конце концов, я только простой механик, не больше.