Мелисса стояла будто громом пораженная, тупо глядя на безжизненное тело и дымящийся пистолет в своей руке. В ушах ее еще отдавался грохот выстрела.

Герцог сел на кровати и что-то сказал, но Мелисса не расслышала его слов – уши словно заложило после выстрела. Накинув халат, герцог встал, наклонился над распростертым на полу неподвижным телом и снова обернулся к жене.

– Иди к себе, Мелисса, – приказал он. – Никого не зови. Ничего не рассказывай. Я не хочу, чтобы ты была замешана в этом деле.

– Я… я убила его! – В этих словах звучал не вопрос, а утверждение.

– Слушайся меня, Мелисса, – твердо приказал герцог. – Иди к себе и запри дверь. Я скоро приду.

Обняв Мелиссу за плечи, он подвел ее к двери и мягко, но решительно подтолкнул к выходу. Она оказалась в темном коридорчике, и дверь за ней закрылась.

Медленно, словно сомнамбула, Мелисса побрела к себе. Войдя в спальню, она захлопнула дверь и закрыла лицо руками, пытаясь унять сотрясавшую ее тело дрожь.

Мысли ее путались; все было как в тумане. Одно она знала точно: она убила человека. И этим спасла герцога.

Мелисса сжала голову ладонями. Она спасла его! Почувствовала опасность и пришла, чтобы его предупредить. Если бы она не послушалась своего инстинкта… Боже, тогда герцог был бы мертв!

Мелисса не видела, какое оружие держал в руке незнакомец – скорее всего револьвер. И, хотя она и не разглядела его лица, но была уверена, что убила Жерве Байрама.

Трудно поверить, что Жерве нет в живых. Но одно Мелисса знала точно: если бы погиб герцог, жизнь ее потеряла бы всякий смысл.

И вдруг Мелисса поняла – поняла так ясно, как будто это было написано на стене огненными буквами, – почему предчувствие предупредило ее об опасности.

Она любит герцога!

Текли тягостные минуты ожидания. Герцога все не было.

Мелисса, охваченная тревогой, стояла у открытого окна, даже не накинув халата. Становилось все холоднее – но Мелисса не замечала ночной свежести.

Герцог все не появлялся. Предположения одно хуже другого роились в голове Мелиссы. Что, если Жерве остался жив? И когда герцог наклонился над ним, он поднял пистолет и выстрелил? Правда, Мелисса не слышала выстрела – но во дворце такие толстые стены… Может быть, герцог лежит сейчас, истекая кровью, и напрасно ждет помощи…

Мелисса прислушалась, но не различила ни звуков, ни голосов. Мысль ее потекла по другому пути. Что, если выстрел разбудил прислугу? Тогда герцогу не удастся скрыть происшедшее. Придется вызывать констебля; начнется следствие; случившееся попадет в газеты…

Мелисса не сомневалась, что герцог возьмет вину на себя, не желая вовлекать в эту историю свою молодую жену. Скажет, что сам застрелил Жерве, приняв его за грабителя.

Боже, какой поднимется шум! Всем известно, что Жерве был не в ладах с дядюшкой. Зачем, станут спрашивать люди, он проник во дворец ночью по подземному ходу? Не иначе как задумал что-то недоброе!

У каждой семьи есть свои «скелеты в шкафу». Нет ничего хуже, чем когда тяжелые или позорные семейные тайны выплывают на свет и становятся предметом газетных сплетен. Для герцога, который превыше всего ставит честь своего рода, это будет страшным ударом. Довольно с него скандальной женитьбы лорда Рудольфа…

Мелисса представила себе заголовки газет: «Герцог Олдвик убивает своего племянника!»… Нет, даже думать об этом страшно.

И все же Мелисса чувствовала огромное облегчение. Облегчение от того, что Жерве не удалось исполнить задуманное.

Но точно ли не удалось? И снова Мелисса задрожала при мысли, что Жерве мог ранить или убить герцога.

Любовь вытеснила из сердца Мелиссы все другие заботы. Она любила герцога так, как никого и никогда на свете.

– Я люблю его! Люблю! – шептала она в ночной тишине.

С раннего детства перед глазами у Мелиссы был живой пример любви – ее отец и мать. Почему, когда они смотрели друг на друга, глаза их загорались каким-то особым светом? Почему мама бежала к воротам, словно девчонка, когда папа возвращался с охоты? Почему, когда папа разговаривал с мамой, его грубоватый голос становился таким мягким и нежным? «Потому что мы любим друг друга», – отвечали девочке отец и мать. «Но что это значит?» – не понимала маленькая Мелисса. Она ведь тоже любит и папу, и маму, и своих кукол… «Вырастешь – поймешь», – отвечали родители, и Мелисса мечтала поскорее вырасти, чтобы узнать эту чудесную тайну.

Настала пора отрочества – время мечтать о любви. Целыми днями бродила девушка по пустынным аллеям парка: сладкие грезы волновали ее грудь. Словно наяву она видела, как отец вводит ее в храм, где ждет у алтаря Он – единственный, кому Мелисса отдаст сердце…

Но все получилось совсем не так, как ожидала Мелисса. В нарушение обычая, отец не отдал ее жениху. И сама их свадьба мало напоминала торжественную брачную церемонию, совершаемую в присутствии многочисленных родных и друзей. Основой их брака была не любовь, а взаимовыгодная сделка. И что это за семья, где муж и жена остаются «просто друзьями»?

Так думала Мелисса, не подозревая о своих истинных чувствах. Да, она восхищалась герцогом, а от общения с ним получала истинное наслаждение. Как интересно им было друг с другом! Сколько общего находили они в своих взглядах и мнениях! Однако в остальном герцог оставался все таким же – холодным, отчужденным…

Но теперь Мелисса знала, почему один вид герцога вызывает в ее душе такое сладкое волнение, почему ей никогда не надоедает разговаривать с ним или просто смотреть на него. Она влюблена! Она любит!

Как хотела Мелисса оказаться в его объятиях! Рядом с ним она чувствовала себя такой спокойной, уверенной… и счастливой.

Снова и снова Мелисса вспоминала свой поцелуй, когда она коснулась губами его щеки в благодарность за подарок, – единственный их поцелуй.

Обручальное кольцо, подаренное герцогом, она не снимала ни днем, ни ночью – вот и сейчас оно сияло в колеблющемся свете свечи, словно обещало, что когда-нибудь Мелисса найдет свое счастье.

Когда-нибудь… Но сейчас Мелисса была напугана, как никогда в жизни. Она боялась не за себя, а за любимого. Жерве при жизни причинял герцогу немало неприятностей: но, кажется, еще больше способен был причинить их после смерти. Что, если герцога арестуют за убийство? Дело передадут в суд, и среди присяжных найдутся недалекие и кичливые люди, для которых нет большего удовольствия, чем к месту и не к месту проявлять свою власть. А если уж к ним в руки попадет гордый аристократ…

«Я должна сказать всю правду, – прошептала Мелисса. – Признаться, что это сделала я. Герцог не виноват… только я».

Мелисса понимала, что честь герцога не позволит ему упоминать ее имя в связи с этим убийством. Но сердце Мелиссы не могло примириться с такой несправедливостью.

«Какая разница, что будет со мной? – думала она. – Но на нем не должно остаться ни одного пятна».

Пусть его даже не обвинят в убийстве, но всегда найдутся люди, которые скажут, что смерть беспутного племянника была герцогу выгодна. Или начнут строить предположения о том, зачем герцог держал у кровати заряженный пистолет. Мелисса почти слышала насмешливые голоса, раздающиеся в лондонских салонах и клубах:

– Не правда ли, герцог очень кстати принял племянника за грабителя? И какое совпадение, что под рукой у него оказался пистолет!

– Неужели его светлость стреляет в любого, кто осмелится потревожить его сон? Или только в родственников?

Мелисса не должна этого допустить. У нее есть только один выход: сказать правду. Признаться во всем.

Но где же герцог?

Мелисса беспокойно мерила шагами комнату. Она готова была нарушить приказ и вернуться в спальню мужа. Она не могла больше ждать.

Мелисса прислушивалась – но не слышала ничего, кроме угрюмых завываний ветра в трубе.

– Где же он? Что он делает? – тревожно шептала она.

Неужели он не понимает, что она чувствует? Не говоря уже обо всем прочем, она только что убила человека!