Артур Мюррей
Если быть англичанином — состояние души, возникает вопрос, что, по мнению англичан, делает их такими, какие они есть. Чтобы выяснить это, я первым делом отправился в Челтенхэм, в офис самого немодного в стране ежеквартального журнала.
Основанный в 1967 году под слоганом «освежает, как чашка чая!», журнал «Наша Англия» заявил о стремлении «отражать в каждом номере истинный дух Англии». Позаимствовав название из лирической речи умирающего Джона Ганта из «Ричарда II» Шекспира («Англия, священная земля, взрастившая великих венценосцев, могучий род британских королей»), журнал ненавязчиво провозгласил, что будет полезным, простым и благородным. В своих материалах журнал многократно использовал классический оплакивающий зачин «сто лет назад… а сейчас», изобиловал иллюстрациями в подражание американскому художнику Норману Рокуэллу и обещаниями — «надеемся, вам придется по вкусу наш выбор серии книг… история, в которой действие происходит до Первой мировой войны и где нахальный кокни по имени Эдвардс пускается в откровения о том, как он работал приходящим садовником!»
При таком удивительно вялом настрое журнал ждал потрясающий коммерческий успех, и каждый выходящий раз в квартал номер расходился тиражом четверть миллиона экземпляров. Спустя тридцать лет продажи каждого номера превышали совокупные продажи каждого номера журналов «Спектейтер», «Нью стейтсмен», «Кантри лайф» и «Татлер», вместе взятых. Вдохновленный своей интуицией, редактор и создатель журнала говорил, что его издание читают «не только герцоги, но и замечательные мусорщики, пенсионеры из Ист-Энда, судьи, моряки с паромов, жены священников в отдаленных миссионерских приходах, члены королевской семьи и продавщицы, юноши и девушки в Ланкашире и во всем мире… благопристойные, богобоязненные, открыто говорящие обо всем общественные активисты, независимо от того, носят ли они митры или миии-юбки». Ответ из столицы на это преднамеренно громкое заявление провинциалов появился в колонке «Аттикус» газеты «Санди таймс»: «для замечательных мусорщиков это то, что надо. У них есть чудное место, куда это дело пристроить».
В журнале научились не обращать внимания на подобные насмешки, их утешала стабильность цифр в колонке «продажи», прибыльные дополнительные товары, в том числе галстуки, зажимы для них, значки на петлицу с крестом Святого Георга и письма, приходившие мешками каждую неделю. На первый взгляд могло показаться, что это письма читателей, никто из которых не обременен изучением журналистики. Это многочисленные воспоминания о военной поре, изъявления патриотического энтузиазма в отношении королевской семьи, описание народных обычаев и сельской жизни. Однако за спокойным стилем журнала, оформленного в духе коробки шоколадных конфет, и баннером «самый прелестный журнал Британии» кроется изумительная сила духа редактора. За якобы сентиментальной оболочкой скрыты целые потоки возмущения. Пробившись через все эти заковыки, делаешь удивительное открытие: если это действительно Англия, которая говорит сама с собой, то страна не только все время обращается к прошлому, ей нравится ощущать себя гонимой. Утешать должны фотографии: множество овец, пасущихся перед деревенскими церквями, ручьи, журчащие через деревушки на юге, бифитеры в алых с золотом камзолах. А вот этот номер несет весть гораздо более апокалиптическую: Англия скоро исчезнет навсегда.
«Нас окружает задуманный много лет назад и тщательно спланированный заговор, нацеленный на создание европейского супергосударства, которым можно будет легко управлять как социалистической республикой. Это значит, что будет одно общее, но не выборное правительство, один марионеточный парламент, одна федеральная армия, авиация и флот, один центральный банк, одна валюта и один верховный суд. Нашу любимую монархию заменит президент на континенте, «Юнион Джек» будет запрещен в пользу отвратительной голубой тряпки с этими двенадцатью мерзкими желтыми звездами, и всем нам придется распевать новый еврогимн на мотив бетховенской «Оды к радости»… за тем исключением, что в действительности его название будет означать «Прощай, Британия».»
Те, кто осуществит эту катастрофу, — наши собственные политики, наши «квислинги». Однако на этом ощущение боевой готовности к гонениям не заканчивается. В регулярно появляющемся разделе журнала «Наши английские герои» рассказывается о таких людях, как принявший бой в одиночку и награжденный посмертно Крестом Виктории мальчик-матрос. Помещаются тревожные новости о попытках Еврокомиссии объявить английского бульдога незаконной породой, потому что им «больше по душе французский пудель, этот пушистый коротышка, который выполняет все, что ему прикажут». У журнала есть свой «Серебряный крест святого Георга», им награждают героев, которых называют сами читатели, таких как, например, розничный торговец, продолжающий наперекор установлениям продавать парафин галлонами, а не литрами. Журнал выражает беспокойство в связи с тем, что Би-би-си никак не отметила День святого Георга. Даже о «битве за настоящие графства Британии», кампании за возвращение старинных названий графств, написано языком запугивания, когда кругом всемогущие враги — «официальные власти, почтовая служба, политики, журналисты, учителя, дикторы телевизионных новостей», — которые поддались ошибочному представлению, что местное правительство реорганизовано. «Беззащитных перед таким натиском школьников взяли за руку учителя и отправили в графства «Кливленд», «Мерсисайд» и «Уэст Мидлендз»». Звучит так, словно их отвели в газовую камеру.
Конечно, настоящий враг журнала — само течение времени: ни одна статья в нем не обращена в будущее. Журнал неплохо зарабатывает на записях Эрика Коутса («Мастера английской легкой музыки»), «солдатской любимицы» Веры Линн, Билли Коттона, Виктора Сильвестера, Генри Холла и десятках других, которые он рекламирует вместе со своим бестселлером — кассетой «Для нас это было самое славное время», «уникальным тройным альбомом, в котором собраны воспоминания и мелодии, вдохновлявшие британский народ на победу во Второй мировой войне». Небольшое число объявлений, если не считать нескольких предлагаемых услуг («ПОТЕРЯЛИ СВОИ МЕДАЛИ? МЫ МОЖЕМ ТУТ ЖЕ ВРУЧИТЬ ВАМ НОВЫЕ!», «НАПИСАЛИ СВОИ МЕМУАРЫ? МОЖЕМ ОРГАНИЗОВАТЬ ИХ ПУБЛИКАЦИЮ»), — это в основном обращения от благотворительных военных фондов и приютов для животных с просьбой читателям упомянуть их в своих завещаниях.
Когда я приехал на встречу с Роем Фейерсом, человеком, придумавшим эту необычную, но, как ни странно, успешную формулу, он сидел за столом у себя в викторианском особняке в Челтенхэме и жевал кусок фруктового пирога от Женского института. Найти его дом не составило труда, потому что на всей улице лишь на нем с крыши свешивался британский флаг. Не знаю, кого я ожидал увидеть, наверно, некую смесь Г. К. Честертона и Чингисхана. На ум пришло письмо, напечатанное в одном из номеров прошлых лет, в котором читатель писал, что журнал его устраивает и что хотелось бы иметь возможность встретить его в каждой школе, библиотеке, больнице страны, потому что он усматривает в «Нашей Англии» «британский эквивалент «Майн кампф» Гитлера, но, разумеется, основанный на христианских принципах». Но вместо Адольфа Гитлера я обнаружил седоватого, приветливого и добродушного человека. Если не считать неожиданных восклицаний типа «О, королева-мать! Мы все любим ее…», он был спокоен, задумчив и мил.
Три государственных флага и английский с крестом святого Георга на книжных полках, фотография королевы на стене и множество книг об оркестрах танцевальной музыки. Когда он обмолвился, что одно время был репортером по рыбной ловле газеты «Гримсби ивнинг телеграф», это не вызвало удивления.
Рой Фейерс пришел также к выводу, что быть англичанином не значит принадлежать к определенному народу. Двадцать тысяч экземпляров журнала продается в одной Австралии и гораздо большее число тысяч в других уголках бывшей империи, и он, конечно, взывает к чувствам соотечественников, живущих за границей, потому что хранит воспоминания о той более спокойной, неторопливой стране, которую они оставили. Однако, по убеждению Фейерса, чтобы быть «англичанином», необязательно англичанином родиться. «Актер Джеймс Стюарт, например, был американцем, но что-то в нем было от англичанина. Он не похвалялся своими успехами. Он не был человеком бесцеремонным. Он всю жизнь прожил с одной женой. На него можно было положиться в денежных вопросах. Это по-английски». Англичанам действительно нравится считать, что они такие и есть — галантные, прямодушные, скромные, абсолютно надежные и обладающие безукоризненными манерами. Это идеал английского джентльмена. Однако по сути это не ответ на вопрос, что такое «английскость». Ясное дело, что вопрос не просто в классовой принадлежности.
