И неожиданно Джорджина поняла, почему она еще сомневается. Он не сказал ни слова про любовь.

А Джорджина хотела знать, что он ее любит, а не просто желает ее соблазнить. Она была уверена, что он ее хочет. Но она хотела большего от него.

Она открыла глаза и заглянула в самую глубину его глаз.

– Почему я должна это делать, Джек? – прошептала она. – Зачем я тебе нужна?

Он застыл на какой-то момент, а его пальцы продолжали ласкать ее.

– Потому что я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей, наших детей. У нас будет очень много детей. И еще потому, что я люблю тебя, Джорджина. Я так долго жил без тебя, я не смогу уже без тебя жить. – Он наклонился и поцеловал ее. – Ты дала мне силы жить дальше, сладкая моя, – прошептал он. – Я снова хочу жить, хочу заниматься любовью, днем, здесь, в этом лесу! Ты хочешь меня, Джорджина?

Ее так переполняли чувства, что она едва могла говорить.

– Да, Джек, – вздохнула она, зная, что ее мечты сбылись. – О да, да, да! Я хочу тебя! Как ты можешь в этом сомневаться?

Она протянула к нему руки, а он покрыл поцелуями ее лицо, ее волосы, шею, грудь.

Его пальцы ласкали все ее тело, и она дрожала от желания. Затем он чуть отодвинулся и стал раздеваться. Тогда она издала громкий стон, сгорая от нетерпения. Ее тело само знало, что надо делать, и было готово принять его. Как ее сердце знало еще с прошлого лета, что полное счастье она может найти только в любви этого мужчины.

Рассеянный солнечный свет уже не казался ей бесстыдно ярким, когда она прижималась всем телом к своему любимому.

Жизнь с Джеком будет полна солнечного света и фиалок, и… И детей – много детей!

Будет много друзей, будет большая семья, конечно. И, возможно, немного грусти тоже.

Но больше всего будет любви! Той любви, о которой она узнала сегодня под этими гигантскими дубами с этим мужчиной, принадлежавшим ей теперь целиком.

Джорджина, удовлетворенная, вздохнула и прижалась к широкой груди Джека.

В тот же день в тени яблоневого сада, протянувшегося вдоль имения, Джек Хемптон ехал бок о бок со своей герцогиней.

Ни он, ни сама герцогиня не смели отрицать, что она теперь вся принадлежит ему.

Она его будущая жена, думал Джек, поглядывая на нее и видя, как сверкают ее фиолетовые глаза, как запылали румянцем ее щеки, когда она заметила, что он смотрит на нее.

Она улыбнулась стыдливо, и сердце Джека запело. Он был полон нового счастья и еще не мог поверить, что наконец-то поймал свою герцогиню.

После этого ужасно неловкого ответа на ее приглашение вчера, когда он позволил свой гордости взять верх над чувствами, Джек уже решил совсем было сдаться. Слава Богу, что вмешалась тетя Хестер, думал Джек. Без ее поддержки он никогда бы больше не осмелился даже взглянуть на женщину, в которую был безумно влюблен.

Он посмотрел на маленькую нежную белую ручку, которую держал в своей сильной руке, и сжал, наверное, уже в двадцатый раз после того, как они неохотно расстались с их тайным местом и поехали домой. И в двадцатый раз Джорджина тоже сжала его пальцы.

Они потеряли одну перчатку где-то среди фиалок, а его галстук был весь в зеленых пятнах от листьев папоротника. Она смеялась, видя как Джек пытается завязать этот галстук, и наконец сама завязала узел.

Его куртка была сильно запачкана, как и юбка Джорджины, герцогиня безуспешно пыталась очистить свою юбку от листьев. А он помогал ей, вспоминал Джек, чувствуя огромное наслаждение, когда прикасался к ней снова. Он подумал о том, сколько времени ушло у него на то, чтобы застегнуть ей жакет. Он останавливался на каждой пуговице, и его руки проскальзывали снова и снова под жакет, пока Джек наконец не застегнул последнюю пуговицу, и всю игру можно было начинать сначала.

Он смотрел на нее и вспоминал мягкую выпуклость ее грудей. Он подумал о ее гладкой коже под его рукой, и горячее желание вспыхнуло вновь в его крови.

– О чем ты думаешь, Джек? – спросила она.

Джек улыбнулся откровенно и был награжден ярким румянцем, вспыхнувшем на ее щеках.

– Что ж, не знаю, как ты, моя любовь, но я предлагаю уже подумать над тем, какое имя мы дадим нашему первенцу.

Она широко открыла глаза в полном изумлении.

– Т-ты так считаешь?.. Я имею в виду, разве это в-воз-можно?

Джек посмотрел на нее с любовью. Какая невинность в этой девочке, на которой он собирается жениться, хоть она и вдова и ей уже двадцать девять лет. И столько скрытой страсти! Достаточно, чтобы наслаждаться всю жизнь.

– Да, глупышка, – ласково ответил он. – Конечно, это возможно, и я надеюсь на это. Вспомни, что нам надо это делать еще очень много раз.

– Может быть, назовем его Эндрю, в честь твоего отца? – предложила она.

– Или Констанцией, в честь моей матери, если будет девочка. А может, ты захочешь дать ей имя своей матери, дорогая.

Всю дорогу они провели в этой приятной беседе. А когда они подъехали к дому, Джорджина натянула поводья и заволновалась.

Она посмотрела на Джека.

– Я, наверное, выгляжу как сумасшедшая, – пожаловалась она. – По крайней мере, я чувствую себя именно так.

– Нет, все в порядке, – весело сказал он. – Ты выглядишь совершенно очаровательно!

Джорджина глянула на него недоверчиво.

– А я не выгляжу так, будто… так, будто…

Она покрылась румянцем, и Джек подумал, что она выглядит так, будто ей двадцать лет и ее первый раз поцеловали.

– Ты должна избавиться от привычки не заканчивать фразу, любовь моя, – подразнил он ее. – И ответ, конечно же, «нет». Ты не выглядишь так, будто целый день провела, занимаясь со мной любовью в лесу. Никто, кроме меня, этого не знает, а я никому не скажу.

– Вы самый большой бесстыдник, сэр, – улыбнулась она. Джека снова охватило страстное желание поцеловать ее.

Но в это время они въехали во двор, и грум подошел к ним, чтобы забрать лошадей.

Джек быстро спрыгнул с седла и повернулся к Джорджине.

– Да ты сама бесстыдница, – прошептал он, обнимая ее за талию и бережно ставя на землю. – Ты, кажется, снова расставляешь мне ловушки.

Но Джорджина не успела ему ответить. Ее взгляд был устремлен на кого-то за спиной Джека.

Он услышал, как вскрикнула Джорджина, и почувствовал, как дрожь пробежала по его телу. Джек замер, вспомнив подобную сцену из прошлого лета. Неужели это маркиз появился тут снова, чтобы, как и тогда, украсть у него герцогиню, молнией мелькнула ужасная мысль.

Джек резко повернулся, но увидел не своего соперника, а лорда Хатерлея. Старик уверенным шагом направлялся к ним, помахивая своим кнутом.

– Что все это значит, мальчик мой? – спросил барон, подходя ближе и разглядывая их внимательно из-под нахмуренных бровей. – Мне сказал Джимми, – и он махнул рукой на грума, который расседлывал чалого мерина, – что ты четыре часа назад поехал за Джорджиной. Мы уже хотели устроить поиски! Что случилось?

Джек знал, что невозможно провести его деда, но все-таки сделал попытку.

– Какая приятная встреча, сэр, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Я не ожидал увидеть вас так скоро.

– Нахальный щенок, – произнес лорд Хатерлей хотя и тихо, но вполне отчетливо. – У меня большие подозрения, что наша девочка снова решит уехать в Лондон. – Он посмотрел внимательно на Джорджину. – Ты уже, наверное, устала от всех этих Мелтонов, дитя мое? Я же видел, как они все крутились вокруг тебя. Да уж я вижу! У меня глаза зоркие, хоть мне и не семнадцать лет. – Он повернулся спиной к Джеку. – Но лучше я поведу ее в дом, чтобы она не убежала от тебя и на этот раз, Джек.

– Она уже не убежит от меня, сэр, так что можете успокоиться, – ответил Джек, надеясь, что дедушка не будет задавать неловких вопросов.

Он мысленно простонал, когда заметил, что дед снова повернулся и с любопытством разглядывает неправильно завязанный галстук Джека и помятую юбку Джорджины.