– Да.

Не официальное предложение, конечно, подумала она. Но ведь он сказал, что у него честные намерения, не так ли?

– Когда это было?

– Прошлым летом.

– И что ты ответила майору, Джорджина?

Казалось, что ему вдруг стало ужасно скучно. И слегка забавно. Но Джорджина знала маркиза Портлендского слишком хорошо и не очень-то доверяла этому напускному спокойствию. Она хотела, чтобы ее ответ был искренним. Маркиз узнает, что она принадлежит другому и, конечно, получит сильный удар. Поэтому она сомневалась, не желая причинять ему боль. И снова лорд Портлендский пришел ей на помощь.

– Я прошу прощения, моя дорогая. Это был глупый вопрос. Если джентльмен действительно бросил тебя, значит, ты приняла его предложение. Я прав?

– Да, – прошептала Джорджина. – И он сделал это. Бросил меня, я имею в виду, – добавила она грустно.

– Понятно…

Лорд Портлендский еще немного походил по комнате, и Джорджина думала, что он наконец потеряет терпение.

Но он заговорил очень четко и спокойно.

– В таком случае, нам лучше отложить свадьбу, пока мы все не выясним, дорогая. Ты согласна со мной?

– Да, – ответила она, почувствовав неожиданно, как тяжелый груз свалился с ее души. – Но что скажет папа?

– Не беспокойся, моя дорогая, твоего папу я беру на себя.

Он вроде бы доволен, подумала Джорджина.

– А теперь, – продолжил маркиз, – когда мы все решили, почему бы тебе не умыть свое личико, любовь моя? Мы сможем прокатиться в парке. Думаю, что свежий воздух нам сейчас очень полезен.

Джеку Хемптону понадобилось три дня после маскарада, чтобы решить, как быть дальше. Дело в том, что встреча с Титанией в лунную ночь и самого его околдовала.

Его губы все еще ощущали сладкий вкус ее губ. Но его разум говорил, что нельзя такой ее страстный ответ воспринимать серьезно. Ведь она сама намекнула ему, что находится во власти чар могущественного Оберона. И не прочь развлечься с грубым Основой. И он сказал ей тогда, что он осел, не так ли? И едва он произнес, что хочет большего, она прижалась к нему, будто действительно заколдованная.

Джек застонал от ярости и отчаяния и швырнул на пол уже пятый испорченный галстук.

Маленькая колдунья, думал Джек. Неужели она просто флиртовала с ним там, при луне, зная, – как она всегда знала, – что он тоже околдован? И ее чары куда сильнее, чем чары Оберона.

Он взял шестой галстук и попытался сконцентрироваться на том, чтобы сделать хоть слабую имитацию модного сейчас узла.

Лакей, который следил за его гардеробом, затаил дыхание. Через несколько секунд Джек отошел от зеркала и вздохнул.

– Не лучший получился узел, конечно, но вполне сойдет, а? – заметил Джек.

– Очень даже вполне, поверьте, сэр, – быстро согласился лакей, переводя дыхание и принявшись собирать с пола разбросанные галстуки.

Вобщем-то, Джек никогда не считал себя светским человеком, и все эти денди, одетые по последней моде, ему были противны. Поэтому он со смехом и некоторой тревогой заметил, что тоже стал придавать слишком большое значение своей одежде и внешнему виду. С чего это он обезьяничает, думал Джек, прекрасно зная ответ. Разумеется, ответ был только один. Джек влюбился. Несмотря на то, что он знал о мисс Джорджине Беннет. Она украла все его мечты и надежды спокойно жить в Хемптон-Холле и когда-нибудь жениться на простой деревенской девушке, которая родит ему сыновей и снова сделает его существование осмысленным.

Но что же случилось? Он увлекся лондонской аристократкой. Герцогиней! И вот он здесь. Скоро предстанет в огромном августейшем холле герцога, чтобы просить аудиенции не более и не менее как у герцогини Джорджины Вэа.

Его пугала собственная смелость. Но как он говорил себе все эти три дня, кот должен увидеть королеву, а осел – поцеловать.

Он сделал это при луне совсем недавно. Но сегодня утром яркое солнце рассеет колдовские чары, навеянные этой бледной сказочной луной, думал он. И холодная реальность вторгнется в их лунное безумие.

Три дня уже Джек пытался прогнать от себя тревожные мысли. Но уже невозможно было игнорировать маркиза Портлендского, и правде надо смотреть в лицо. Джорджина принадлежала маркизу так же верно, как Титания принадлежала Оберону. Чистое безумие считать, что может быть по-другому. Хотя, конечно, он так себе вообразил.

Джек очнулся от своих мечтаний и обнаружил, что лакей терпеливо ждет, чтобы помочь надеть ему новое синее пальто. Ну и что собственно такого, подумал Джек, надевая пальто. Все чистая фантазия. Но этот украденный поцелуй на балконе волновал его. Просто, чтобы успокоиться, надо узнать, действительно ли Титания счастлива со своим Обероном. По крайней мере, он сможет доказать, что леди Бартлет и Летиция были неправы, полагая, будто мисс Беннет хотела чего-то большего от Джека, чем поразвлечься с ним одно лето.

Мысль о том, что он может оказаться неправ, не принесла ему удовлетворения.

Он остановил свой парный двухколесный экипаж у резиденции герцога Эттлбриджа и бросил поводья Неду. Пожалуй, герцогиня может выставить Джека вон за то, что он лезет в ее дела.

А может, отшатнется от него так же, как Титания от бедного осла, когда Оберон снял с нее летние чары. Ему не хотелось быть ослом. Но он все равно мужественно постучал в дверь.

Он был удивлен и даже поражен тому теплому приему, который оказал ему дворецкий, едва услышав его имя. Этот почтенный слуга сердечно поздоровался с ним и взял его шляпу, перчатки и трость, каждым своим жестом показывая уважение. Джек мог бы поклясться, что в глазах дворецкого блеснул интерес, а на его губах появилась довольная улыбка.

– Я сообщу о вас ее светлости, майор, – сказал дворецкий с необыкновенной теплотой в голосе, будто Джек был их постоянным и любимым гостем.

Только когда он стоял у высокого окна в гостиной, отказавшись от предложенного бокала шерри, тогда только Джек сообразил, что даже не упоминал о своем воинском звании. Что здесь происходит, удивился он, глядя из окна на маленький, но очень красивый закрытый сад с другой стороны дома.

Что ж, скоро он все выяснит, подумал Джек, услышав как дверь гостиной открылась и дворецкий объявил очень довольным, как ясно послышалось майору, голосом:

– Ее Светлость герцогиня Вэа.

Джек резко повернулся и застыл, потрясенный, глядя на чудесное видение в бледно-оранжевом шелковом платье.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Затем герцогиня заговорила, а у Джека перехватило дыхание.

– Майор Хемптон? Вы, кажется, хотели меня видеть. Тэрнер, налей, пожалуйста, майору бокал шерри, – добавила она, обращаясь к дворецкому и давая Джеку шанс собраться с мыслями.

И эта девчонка может стоять тут так спокойно, когда всего три дня назад она целовала его с такой безумной страстью! Джек не знал, что думать. Может, этот поцелуй в лунном свете для нее ничего не значит? И сам он все-таки осел?

Но он заметил круги под ее фиолетовыми глазами и понял, что она тоже переживала.

Он взял бокал шерри, который подал Тэрнер, и, когда дверь за слугой закрылась, Джек шагнул вперед.

– Вы не желаете присесть, майор? – спросила она быстро и сама села как можно дальше от дивана с золотой парчовой обивкой.

Джек проигнорировал приглашение, подошел и встал рядом с ней.

– Я хочу извиниться за мое грубое поведение на маскараде, мисс Беннет, то есть, я хотел сказать, ваша светлость.

Он ругался на себя, потому что не смог произнести ее имя. Как она хороша, подумал он, глядя жадно на нее.

Герцогиня покрылась ярким румянцем под его взглядом и опустила длинные ресницы.

– Не было абсолютно никакой необходимости так беспокоиться, майор, – холодно сказала она. – Я ведь и сама отчасти виновата. Наверное, я не должна была…

– Нет, что вы, – возразил Джек. – Я не позволю, чтобы вы винили себя, ваша светлость. Вина полностью моя, – настаивал он. И быстро добавил уже совсем другим тоном: – Ты была слишком прекрасна, Титания. Слишком прекрасна в лунном свете, чтобы такой деревенский мужик, как я, устоял перед соблазном.