— Расскажите о вашем последнем фильме.

— Вы слишком рано ставите на мне крест, — Кайл развел руками, приглашая зрителей посмеяться. — Ни о каком "последнем фильме" речь не идет. Напротив, я бы назвал эту картину первой в длинной череде продолжений и аналогов. Трехмерное пространство, эффект присутствия, ароморяд. Это будет лучший фильм, который когда-либо выходил на большом экране.

Анастасия захихикала:

— А вы самоуверенны.

— Иначе и быть не может, дорогуша. Я — супер, и у меня все супер.

— Так что же это за фильм?

— Я только скажу предварительное название, и вы все поймете: "Командор".

— Боже! Неужели вы будете играть этого легендарного человека?!

Кайл кивнул. Он остался удовлетворен эффектом от сказанного.

— Командор — незаурядная личность, герой и первопроходец, можно сказать. Первый имплант-охранник…

— Не нужно, — звезда поморщился, — все и без вас знают, кто такой Командор. Однако я не собираюсь оставлять зрителей без сюрприза. Я привнесу в этот образ новые черты. Это будет не совсем тот Командор, о котором написано в энциклопедиях.

Журналистка оживилась, но Кайл замолчал. Он ждал, когда дамочка начнет прыгать.

— Расскажите читателям журнала "Люди века" о съемках. Я слышала, они будут проходить прямо в городе?

— Да. Частично в городе, в моей киностудии "МегаСтар", а частично в "Школе подготовки охраны" и некоторых других местах, о которых сейчас говорить не следует.

— Ах! "Школа подготовки охраны"! Дорогие читатели, это то самое место, где Командор учился владеть своим телом. Кайл, вы уже видели испытательный полигон?

— Пока нет. До конца съемок еще месяц, я успею туда наведаться, а пока мы снимаем в студии. Без ложной скромности скажу, это будет настоящая бомба. Она взорвет умы обывателей и заставит по-новому посмотреть на имплантов.

— Замечательная новость. Еще один вопрос: в "Матрице" вас видели с юной блондинкой. Кто она? Ходят слухи, что девочке еще нет и восемнадцати.

Кайл, улыбаясь, демонстративно посмотрел на часы.

— К сожалению, у меня назначена еще одна встреча.

— Последний вопрос!

— Меня еще лет пятьдесят будут мучить вопросами, и уж не знаю, к счастью ли… ваш вопрос будет далеко не последним, так что вынужден попрощаться.

Кайл подмигнул в объектив и вышел в сад.

В гостиной разберутся без него, а ему нужно хотя бы чуть-чуть подышать свежим воздухом, пусть даже на улице так и не закончился мелкий противный холодный дождь.

Как всегда пунктуальный Борис Игнатьевич Голицын явился на встречу с нанимателем ровно в назначенное время — в восемь часов вечера. Кайл, казалось, его не ждал — сидел на вращающемся табурете за роялем малой гостиной и наигрывал "Собачий вальс".

Начальник службы безопасности молча сел на диван, поставил рядом трость, а на подушку положил небольшой сверток, обернутый черным полиэтиленом.

— Как прошла встреча с "Компании индастрис"? — не оборачиваясь, спросил Кайл.

— Неплохо.

— Неплохо? — "Собачий вальс" стих. — Они должны были вилять хвостиками, как собачонки, и чуть ли не писаться от восторга оттого, что их выбрали для рекламы моего фильма.

Голицын едва заметно улыбнулся.

— Они предложили выгодные условия, друг мой. Черновик контракта секретарь принесет завтра.

Кайл повернулся на табурете и указал глазами на сверток:

— Что это?

— Очередная посылка. Хотите полюбопытствовать?

Голицын развернул полиэтилен, и суперзвезда увидел небольшой гроб, сделанный из плотного картона и кое-как выкрашенный черной краской. Борис Игнатьевич осторожно открыл крышку. Внутри обнаружилась голая кукла с длинными светлыми волосами.

— Если бы ее не измазали кровью, я наверняка оставил бы ее себе, как сувенир.

— Зря иронизируете, — Голицын закрыл гробик. — Дело чрезвычайно серьезное. Вам угрожает опасность. Это уже восьмая кукла.

— И что? Что он мне сделает? Я и так заперт здесь, как павлин в зоопарке. Только журналисты и приходят. А мне нужно бывать на людях, в обществе! Через месяц заканчиваются съемки "Командора"! А до этого мне нужно встретиться с кучей людей и побывать в "Школе"!

Кайл встал с табурета и взволнованно заходил по комнате.

— Вы думаете, какие-то куклы в томатном соусе смогут помешать мне жить так, как я привык?!

Голицын слушал возмущенные восклицания нанимателя с непроницаемым лицом.

— Делайте что хотите, но я намерен вернуться к нормальной жизни. Слышите?

— Да. Теперь можно.

Кайл замер.

— Правда? Я действительно могу выходить из дома?

Голицын кивнул.

— Помните молодого человека, которого я вам показывал на прошлой неделе?

— Косого?

— М… да. Но со зрением у него проблем нет. Так, недостаток внешности. Для телохранителя это несущественно.

— Вы взяли его телохранителем? Но у меня с десяток телохранителей!

— Этот человек особенный.

— Я в курсе, что он имплант. И даже могу предположить, какие именно возможности у него есть: стандартный набор. Это невооруженным взглядом видно. По мускулатуре.

— Помимо стандартного набора у него есть еще один чип, — Голицын выразительно посмотрел на нанимателя, — такой же, как у меня и у вас…

— Что?! Не может быть!

Кайл снова забегал по комнате, но теперь он не просто возбужденно ходил туда-сюда, а махал руками, словно пытался взлететь, брызгал слюной, почти кричал:

— Как вы могли! Как вы могли?! Нет, это невозможно! И он живет здесь уже неделю… Борис Игнатьевич, умоляю! Это ведь неправда?! Скажите, что он не может читать мысли!

Голицын кивнул.

— А… как же… как же я?! — Кайл стал похож на обиженного ребенка. — Как же я?! Как же мои мысли?!

— Не волнуйтесь, у меня все под контролем.

— Под контролем? Он может читать мои мысли! Мои! Мысли! То, что я думаю! То, что я делаю! Он ведь все узнает!

— Не узнает, — Борис Игнатьевич похлопал ладонью по дивану, приглашая Кайла успокоиться и присесть. — Вы мне верите? Я ведь тоже умею читать мысли: все, даже самые тайные и мрачные. А разве я когда-нибудь подводил вас?

— Нет. Не подводили.

— И он не подведет. Сначала не захочет подводить меня, а потом, когда привыкнет считать вас не просто работодателем, но практически другом, и вас. И никогда не узнает то, что ему знать не положено. К тому же в "L amp;P" вы под надежной охраной "античита".

Кайл выдохнул и опустился на табурет возле рояля.

— Как вы можете гарантировать мою неприкосновенность?

— Не забывайте, друг мой, я и его мысли читаю, знаю все, о чем он думает, мечтает, к чему стремится. Алекс порядочный человек, и я уверен в нем, как в самом себе. Конечно, пока он нуждается в некоторой опеке и руководстве, но вскоре он сможет избавить вас от половины телохранителей за ненужностью, а когда-нибудь заменит и меня.

— Вы… собираетесь уйти?

— Нет, — улыбнулся Голицын. Ему стало приятно оттого, что наниматель так его ценит и не хочет терять. — Но когда-нибудь придет и мой черед.

Борис Игнатьевич, нарушая собственное негласно установленное правило, никогда не вмешиваться в ход мыслей Кайла, послал ему картинку: одинокую могилу с деревянным потрескавшимся крестом.

Кайл сглотнул и ответил другой картинкой: гранитным памятником величиной с небольшого слона.

Голицын снова растроганно улыбнулся, но тут же вернулся к непосредственным обязанностям:

— За Алексом я слежу. Не волнуйтесь ни о чем, лучше подумайте о положительных сторонах ситуации: благодаря ему вы снова сможете бывать, где хотите.

Кайл кивнул.

— Если вы читали его мысли… Что он обо мне думает?

— Считает вас засранцем.

— Вот видите, он меня насквозь видит. Я не могу ему доверять!

— Можете.

— Ладно. Не будем об этом. Но пока он учится, постарайтесь, чтобы наши траектории не пересекались.

— Я передам ему ваше пожелание, друг мой.