В любом случае, Кайл оказался практически заперт в поместье и, следуя советам Бориса Игнатьевича, покидал его только на время съемок, где из-за обилия охраны чувствовал себя таким же пленником, как дома.

— Эй, кто-нибудь! Принесите мне чаю!

С самого утра у Кайла было отвратительное настроение.

Проснувшись, он не обнаружил на кофейном столике свежего ананаса, сок которого, как полагал суперзвезда, способствовал омоложению организма. Погода не радовала солнцем и теплом, небо затянуло тучами, вот-вот должен начаться мелкий противный моросящий дождь, а бледной коже Кайла требовался солнечный свет, иначе она приобретала оттенок сырого картофеля, становилась землистой и уже не походила на кожу молодого тридцати двух летнего красавца. Третьей причиной отвратительного настроения явилось отражение в зеркале.

Кайл практически прижался носом к стеклу и постарался не дышать, чтобы зеркало не запотело. Волосы, обычно черные и блестящие, уложенные лучшим стилистом страны, топорщились в разные стороны — перед сном он забыл надеть сеточку, и это еще больше расстроило молодого мужчину. Глаза, в лучшие дни сверкающие ярче аметиста в кольце Голицына, сейчас казались просто черными дырами. Нос… на носу появилось подозрительное красное пятнышко. Не подвел только подбородок — небритый, зато волевой и упрямый, такой, какой нравится женщинам.

За спиной раздался негромкий стук.

— Да!

Дверь открылась, чьи-то крадущиеся шаги приблизились к столику у окна, послышался звук льющейся воды, и не вовремя покрасневший нос кинозвезды почувствовал фруктовый аромат.

Мужчина не обернулся, чтобы поблагодарить слугу, он даже не поинтересовался, кто именно принес чай, только поморщился — его отвлекли от важного занятия.

Когда шаги стихли, и едва слышно скрипнула закрывающаяся дверь, Кайл оторвался от зеркала и сел за столик. Здесь все было, как он любил: крепкий черный чай с добавлением фруктов, вазочка элитного печенья "ЛяБемО'ль", веточка корицы для аромата, идеально белые и отглаженные льняные салфетки с фамильной монограммой, свежая газета и карточка с тисненым профилем Кайла и напоминанием дел на сегодня.

Сначала актер отпил из чашки, а потом бросил беглый взгляд на карточку:

11.40 — видеоинтервью для журнала "Люди века"

13.00 — ознакомительная поездка в "Школу подготовки охраны"

18.30 — встреча с представителями "Компани индастрис" по поводу рекламы нового фильма.

20.00 — Голицын Б.И.

21.30 — Анастасия Стасюк.

— Интервью. До чего же ненавижу этих умников из прессы! Ладно, потерплю, это для дела. Так. Поездку в "Школу" отложим, нет настроения. С "Компани индастрис" пусть Голицын разговаривает, заодно доложит о результатах, когда придет. А кто такая Анастасия Стасюк?

Кайл снова отпил из чашки и занюхал фруктовый аромат корицей.

У него было много женщин, а лучше сказать, у него были сотни женщин: Анны, Марии, Натальи, Берты, Моники, Катерины… все одинаково красивые, длинноногие, пышногрудые и яркоглазые. Одинаково жеманные, хихикающие над всеми его даже самыми плоскими и неудачными шутками, готовые в любой момент снять одежду и вознести своего кумира к облакам. И появление неизвестной Стасюк, осмелившейся без предварительной договоренности записаться на прием, вызвало лишь раздражение.

— Ладно, так и быть, если меня не слишком утомит Голицын, посмотрю на эту Анастасию. Интересно, что ей надо?

Кайл поморщился. Он не любил сюрпризы, а тем более сюрпризы, связанные с женщинами. Пару лет назад он убедился, что от женщин не стоит ждать ничего хорошего, кроме, разумеется, секса. Секс — это хорошо. Женщины — плохо, они слишком непредсказуемы, капризны и взбалмошны. Увы, секс без женщин существовать не может. По крайней мере, для Кайла.

Допив чай, актер наскоро привел себя в порядок, надел легкие брюки и белую шелковую рубашку, сбрызнул дорогими духами виски и спустился к завтраку.

Первый этаж поместья оказался необычно, для столь раннего часа, оживлен. В большой гостиной суетились незнакомые Кайлу люди. Бородатый мужчина неопределенного возраста в джинсах и кожаном жилете поверх синей рубашки устанавливал осветительные приборы, женщина в короткой до неприличия юбке и топике, сшитом из куска ткани вряд ли больше носового платка, сидела на диване.

— Левее, Олег, еще левее.

Третий человек — высокий худощавый мужчина с рыжими кудрями до плеч — колдовал над видеокамерой на треноге. Полуобнаженная женщина с ярко накрашенными губами поминутно отбрасывала со лба светлую челку, обращаясь то к оператору, то к осветителю:

— Если он сядет здесь, нос будет отбрасывать некрасивую тень.

— Ты учти, он немного выше тебя.

— Все равно свет падает под неправильным углом. Мне лучше подвинуться еще левее.

— Тогда выйдешь из кадра.

— Поверни немного камеру.

Кайл поморщился и с невозмутимым видом прошествовал мимо журналистов.

— Кайл, мы уже готовы!

— А я нет. К тому же до назначенного времени еще полчаса. А я не завтракал.

Мужчина проследовал на кухню. Обычно он завтракал именно в гостиной, но раз там сегодня занято, придется обойтись просторной и светлой, но холодной и пустой кухней. Вот тебе и еще один повод не любить журналистов. Но, к сожалению, слава и журналисты ходят, взявшись за руки. Разлучить парочку невозможно без неприятных последствий для первой. А этого Кайл допустить не мог.

Есть не хотелось. Суперзвезда бросил взгляд на накрытый стол с яичницей и гренками, заглянул в холодильник, немного постоял у окна, глядя на серые и мокрые, похожие на старые половые тряпки, тучи, и вздохнул. Стоять в холодном пустом помещении ничем не лучше беседы с журналистами. Отделаться от второго он не мог, поэтому предпочел избавиться хотя бы от первого. Раз уж пропал аппетит, пусть пропадает и все остальное.

Кайл вышел в гостиную. Журналисты снова засуетились. Кудрявый включил видеокамеру, осветитель напрягся в ожидании, когда интервьюер опустится на диван, а полуобнаженная дамочка, почмокав ярко накрашенными губами, широко улыбнулась. Кайлу показалось, еще немного, и он сможет увидеть ее гланды. Он опустился на диван и дал себе слово быть равнодушным и сонным. А эти пусть прыгают.

— Скажите, — дамочка и правда была готова прыгать, а точнее, выпрыгнуть из остатков одежды, — а это правда, что в новом фильме вы будете играть импланта?

Кайл лениво кивнул:

— Вас это смущает?

— Нет, нет, — торопливо закачала головой репортерша, — вы ведь и сами имплант?..

Кайл был имплантом, но он проигнорировал этот вопрос. Причин тому несколько. Во-первых, каждой звезде положено иметь за душой пару-тройку скелетов в шкафу, тайн, сюрпризов, которые будут возбуждать в публике интерес к его персоне, а когда популярность пойдет на спад, раскрытие секрета послужит хорошим катализатором и хотя бы на время вернет былую славу. Во-вторых, Кайл знал, как относятся к имплантам, и не хотел, чтобы на его славу легла хотя бы микрочастица этого негатива. Он был Супер: суперзвездой, суперлюбовником, супермужчиной, суперактером, супервсечтоугодно, и не желал думать, что всему этому он обязан пластической хирургии и имплантатам в собственном организме.

Дама в топике удобнее устроилась на диване и кивнула оператору, и тот включил камеру.

— Добрый вечер, дорогие читатели журнала "Люди века". С вами я, Анастасия Стасюк. Мне выпал счастливый случай сидеть на одном диване с Кайлом, задавать ему вопросы и наслаждаться его мужественным профилем и сексуальным голосом.

Кайл ответил на эту белиберду широченной улыбкой, а про себя подумал, что сегодня в 21.30 у него образовалось свободное время. Женщин Кайл видел насквозь. Порой, для составления предварительного мнения о человеке, ему хватало пары минут, и мнение это обычно оказывалось верным. Вот и сейчас, увидев одежду Анастасии, броский макияж, понаблюдав за ее движениями, мимикой и услышав голос, он понял, что ни за какие гонорары не будет вечером встречаться с Анастасией — пронырливой журналисткой, вульгарной и самовлюбленной дурой.