— Это твой первый, да?

— Первый… Да еще Светлый. Джош, я честно не хотела!

— Я знаю. Мы не убийцы, мы оперативники, — выскользнуло из подсознания коллективное «заклинание», которое сначала повторяли в Колледже, потом в отделе. Потом вспомнил еще кое-что.

— А… остальные? Здесь должно быть еще три мага… — похолодел.

Истерический смешок:

— А вот это уже ты. Я не знаю, что ты делал, но они… сдохли. Выглядело, словно ты у них энергию «пьёшь». И, кажется, у меня тоже выпил — не могу прыгнуть. Не могу тебя к медикам. Джош, я боюсь… — смеётся.

— Сдохли? — сглотнул. — Тела… здесь?

— Здесь. Я проверила, точно мертвые.

— Вот что… — нервный озноб озарения. — Нельзя, чтобы Верхние сумели к ним в мозги залезть… Мэва… тут должен быть мой «пэшка». Найди мне его.

— Зачем? Джош, ты как вообще-то? — руки возвратились, побежали по рёбрам, ощупывая.

Ну… Джош был… вообще-то. То есть никак. Но зато он отлично помнил, что нужно делать, чтобы информация не попала Верхним. Пример подал Богуслав Корчев. То есть, конечно, не он, а «верный» сотоварищ покойного некроманта. Приговорил. Ловко он. Направить чужую руку. У Корчева были серебряные пули, но будем надеяться, что и обычные сойдут.

— Дай пистолет.

— Что ты будешь с ним делать? — по крайней мере, всхлипывать, как сопливая девчонка, перестала. И то хорошо. А то Джош устал. Смертельно.

— Дай. Только бери аккуратно, не наследи.

Снова попытался сесть. Тяжело, но когда очень нужно… стиснул зубы. Накрыт оказался то ли чьей-то курткой, то ли плащом, не очень понял. Непослушными пальцами попытался удержать, но катастрофически сползало, и болели запястья.

— Что с моими руками? — Плюнул на непослушную одежду, решил вынужденной наготы не стесняться. В конце концов, все свои. А Мэва переживёт. Видала, и не раз, как она выразилась когда-то давно, «голых самцов». Под голым задом голый холодный камень. Странно всё-таки, что он не нагрелся ни капли. Голые пятки спустил на пол. Туго перебинтованные лодыжки тоже режет. — И ногами?

— Обряд, наверно. Порезы. Неглубокие. Я перевязала. — обнадёженый, попытался встать. Тут же отозвалось в голове. — Эй, ты чего?! Куда намылился?! Ложись.

— Пистолет… — снова стиснул зубы. Разлёживаться некогда. — Пистолет, Мэва. Просто дай мне пистолет.

Гремела и шуршала, и бормотала под нос ругательства. Джош тоже бормотал, только мысленно. Он все пытался приноровиться к болтающемуся, как в качку на корабле, миру. Пока мир одерживал победу с заметны отрывом.

— Нашла. Но тебе не дам, пока не скажешь, зачем.

Принципиальная. А Джош безнадёжно проигрывал в борьбе против целого качающегося мира. Стискивай тут зубы или не стискивай. Обессиленно, злясь на собственную беспомощность, опустился обратно. Было холодно и мокро. Мокро, похоже, от крови. А с головой непорядок от наркотика. Никак иначе. Сдался настойчивости подруги. И тому, что хмелём продолжало гулять по крови.

— Нужно тех… пристрелить… — мысли путались. Кажется, просветление было временным.

— Джош, ты меня пугаешь. Ты понял, чего сказал? Они уже мертвые. Давай дождёмся ребят… Они позовут Вадима. Телефон у меня разрядился… Ну, когда ты что-то там делал… Но они нас найдут, вот увидишь. С минуты на минуту…

— Я понимаю, что говорю. Не делай из меня идиота. — Да, забавное требование, когда идиота сделал из себя сам. Качественно и надёжно. Всем на удивление. — Мэва, послушай. Там, в их головах, информация. Очень опасная. Кое-что, отчего могут пострадать люди. Много людей. Нельзя, чтоб ее кто-то получил. Я тебе потом объясню. Нужно всего лишь… Как Богуслав некроманта, помнишь? Вот так…

— Всё равно не понимаю. Нужно… Погоди, нужно прострелить им головы? Но Верхние… Они же… Джош, погоди. Им очень нужен обряд. Ради него они тебя сканировали…

— И ослеп их милостью, — само выскочило. Крак! — как чёртик из табакерки. Откуда, Джош пока не знал. Что-то в нём стало другим. Что-то появилось. Чужая память. Но пока не было ни времени, ни сил разбираться. Это подождёт. Это потом. — Ну да. Я ослеп у них на столе. После первого сканирования. После ломки первого блока.

— Что?! — молчит, переваривая информацию. Долго молчит. Или это время в воспаленном, усталом сознании приобрело тягучую приторность патоки? И длится, длится, длится… — Ладно, потом. Сейчас скажи, ты уверен? Если они не выпотрошат Тёмных, они же снова за тебя возьмутся!

Джош определенно туго соображал — такая мысль ему и в голову не приходила.

— Возьмутся? Да, наверно… Мэва, дай пистолет.

— Ещё раз спрашиваю, ты уверен? Хочешь новое сканирование?

Глупый вопрос. Нет, не хотел. Но Мэва права — можно, конечно, уничтожить информацию в мозгах трупов. Но что делать с информацией в голове вполне живого Джозефа Рагеньского? А до неё доберутся. Уж будьте уверены. Выход напрашивался только один, и кардинальный. И он Джозефу не нравился. Хотя какая разница. Кому и что не нравится…

— Уверен. Дай пистолет, я всё сделаю. Только проверь, чтобы твоих отпечатков не было. Чтобы тебя не заподозрили. Ты здесь ни причём. Всё будет выглядеть, словно их застрелил я… Попробуй Беккера тоже на меня свалить. Хотя вряд ли выйдет. Ладно, по ходу сообразим.

— Оооо… Джош, это же… отстранение от должности и пожизненное заключение! Это же серийные убийства, убийства при исполнении!

— Ну, не при исполнении, а, скажем…. превышение допустимого уровня самообороны…. Не пожизненное, но по множественности составов… Лет двадцать… — педантично поправил. А про себя подумал и вздрогнул: «Только сажать будет уже некого…». — Это если получится. Если не догадаются. Никто не должен догадаться, что я специально… Хотя догадаются, конечно… Это элементарно проверить…

— И ты сядешь?! — испуганное недоумение. И следом мрачное. — Если отвертишься от сканирования.

— Ну дай же уже пистолет! И помоги подняться! — взмолился, снова пытаясь сладить с головокружением. Сейчас, пока вдруг не уплыл!

— Я сама, ты лежи. В лоб, да? Или еще Беккера? Чтобы наверняка.

Очень быстро — четыре выстрела. Потом трудное дыхание человека, борющегося с дурнотой, сдавленное:

— До чего противно, ты бы видел…

— А теперь сотри отпечатки и дай пистолет мне.

Долго и старательно лапал широкую, удобную рукоять. Мэва подняла с полу ту тряпку, набросила на напарника. Женская стыдливость. Зря. В морге всё равно голым валяться. Вертел в руках, ощупывал правильные, угловатые очертания пистолета. Какая нафиг эргономичная форма? У пистолета? Который вышибет мозги так, что ошмётки разлетятся на метр вокруг? С ума сойти. У кого о чём мысли, а у Джозефа Рагеньского о богатом содержимом собственной черепной коробки. Всё никак не мог решиться… Взяла злость — ну почему Гауф оказался прав? С самого начала? С того момента, когда пылко заявил, что Джошу следовало бы прострелить башку, если бы в ней содержались такие необходимые для Верхних сведения. Ну теперь уже точно содержатся, можно и не сомневаться. То есть, по-хорошему, дёргаться даже и не стоило. Проблема могла быть решена еще тогда.

— Давай, хватит уже лапать «пэшку», там теперь твоих отпечатков более, чем достаточно. Ты ляг, ага? Ребята нас найдут, я уверена. Жаль, я сейчас «прыгнуть» не могу… Тебе не холодно? Тебе бы одеться… И еще нужно обдумать, что будем говорить на даче показаний. Джош, я не хочу, чтобы ты в тюрьму загремел!

Болтает, словно и не лежат в помещении четыре трупа. И греется в руках П99. Так, значит, квартира… Матери. Жалко, что мама так и не завела второго ребенка. Может, еще заведет? Только не думать о том, как она будет рыдать на официальной церемонии. Голова кружится. Подташнивает. Мэва тоже будет плакать, хоть она и… И не узнаешь теперь, чего у неё там с Беккером было. Стучала или нет? Так… В Отделе никто плакать не будет. Мартен, возможно, произнесёт речь. Что еще остаётся?

— Мэва, Цезаря обязательно найди. — Перехватил поудобней пэшку. Непослушная порезанная рука заставляла морщиться. Затрясло. Пожалел, что под рукой нет бутылки. — Отдай обратно в школу или себе оставь…