— Да, миледи.

Слуга поклонился и вышел, а Лилиан Малверн тут же уселась писать письмо, выбросив Джулиана Кирка из головы. Закончив письмо, она оставила его на столе и послала за горничной.

— Я хочу переодеться.

— Бальное платье, миледи?

— Нет, дура. Мне нужно что-нибудь домашнее, мягкое, облегающее и женственное. Что там у меня есть?

Служанка заколебалась.

— Ваше черное?

— Черное! — вскричала Лилиан Малверн. — Пошевеливай мозгами, если они у тебя еще остались! Неужели ты думаешь, что после того, как я год отходила в черном, я его сейчас надену? Нет, нет, должно быть что-то другое.

— Есть еще кружевное розовое, миледи. Но… вы помните?

— Да, конечно, розовое, — сказала леди Малверн, — и что это я должна помнить?

— Когда его светлость был жив, он говорил, что это слишком неприлично для уважаемой леди.

— Да, конечно, я вспомнила теперь. Это как раз то, что надо, — сказала леди Малверн. — Принеси его — и берегись, если оно будет не свежим или неотглаженным.

Ее светлости все было не так, и горничная начала обливаться слезами до того, как миледи искупалась, оделась и украсила себя драгоценностями, которые мало скрывали слишком откровенный лиф.

— Ну, что ты думаешь? — спросила леди Малверн, глядя на себя в зеркало.

— Вы очень красивы, миледи, — отвечала служанка, как от нее и ждали, — но…

— Но что, идиотка? — закричала леди Малверн.

— Вы не сможете показаться в таком наряде ее величеству.

Леди Малверн расхохоталась.

— Ее величество не увидит меня, — сказала она, — можешь быть уверена. Принеси графин самого лучшего вина, какое у нас есть. Задерни занавески, зажги свечи и наполни комнату ароматом трав.

— Да, миледи.

Служанка убежала, и леди Малверн приняла сначала одну позу, затем другую, наблюдая эффект в зеркале. Без сомнения, ее наряд был смелым, почти на грани приличия. Ни один мужчина не мог бы глядеть на нее, подумала она, не почувствовав прилива страсти при виде этой красоты, так тонко и восхитительно обнаженной.

Она оглядела спальню. На большой дубовой кровати с пологом лежали свежие простыни, привезенные ею из деревни, благоухающие лавандой, с кружевами по краям. Подушки без единого пятнышка. Вышитые шелком занавеси манили, обещали тайну. Она подошла к окну. Еще не стемнело, солнце как раз садилось, играя малиновыми и желтыми лучами.

Леди Малверн закрыла ставни, и теперь свет исходил только от двух тонких свечей, горящих по обе стороны серебряного зеркала. Они наполняли комнату мягким мерцанием. Аромат тигровых лилий в двух огромных вазах наполнял воздух.

Она тихо вышла из комнаты, закрыв за собою дверь. В гостиной также были тигровые лилии, но к ним примешивался опьяняющий и необычный запах тубероз. Леди Малверн посмотрела на все глазами постановщика в театре.

— Слишком много свечей, — сказала она горничной, — потуши три. — Было исполнено. Затем она приказала: — Иди к себе и не возвращайся. Пришли ко мне Джулса.

— Но тогда у дверей никого не останется, миледи.

— Не важно. Если кто будет стучать, ему не откроют, и все. Кроме того, Джулс не задержится долго. Ты слышала, что я сказала? Оставайся у себя и не шуми тут, пока я тебя не позову.

— Хорошо, миледи.

Она уже выходила, когда леди Малверн крикнула ей вслед:

— И позаботься о моем шоколаде завтра утром, ты, дура, чтобы он был горячим, а не то я швырну его тебе в голову.

Затем она вложила записку, написанную вечером, в руку лакею.

— Отнеси это немедленно сэру Хенгисту, — сказала она. — Если вокруг него будут другие джентльмены, отведи его в сторону, скажи, что это срочно. Если так случится, что он спросит обо мне, скажи, что я очень расстроена, ты понял?

— Да, миледи.

— Теперь сделай все так, как я сказала, потом вернешься, чтобы впустить сэра Хенгиста в комнаты. После этого можешь быть свободен. Отправляйся в таверну или куда еще захочется. Но подальше отсюда, понял?

— Да, миледи.

— Тогда поторопись. Если задержишься где-нибудь по пути, я велю тебя выпороть.

Джулс убежал, не дожидаясь конца фразы, а леди Малверн, улыбаясь, устроилась на низкой тахте, покрытой подушками. Мягкие складки ее платья спадали с округлых рук и высокой груди. Она положила голову на подушку и замерла в ожидании.

Спустя пятнадцать минут дверь резко открылась, и вошел сэр Хенгист. Она сразу заметила, что он раздражен — брови нахмурены, губы крепко сжаты.

— Ты хотела видеть меня? — начал он.

Лилиан Малверн слегка вскрикнула и, поднявшись с тахты, пересекла комнату и обвила его шею руками.

— Слава Богу, что ты пришел, — театрально сказала она. — Благодарю тебя, Боже! Я была так напугана и одинока.

Почти инстинктивно он обнял ее.

— Что случилось? — спросил он. — Что произошло?

— Мне нужен твой совет. Ты должен помочь мне, — говорила Лилиан Малверн, увлекая его к тахте. — Присядь, чтобы я могла объяснить тебе. О Хенгист, я просто потеряла голову от страха, когда услышала эту новость.

— Какую новость? — спросил он.

— Я спрашивала себя, кто бы мог помочь мне, — продолжала Лилиан Малверн, не ответив на его вопрос, — и я поняла, что могу довериться только одному человеку.

— Конечно, я помогу тебе, — сказал сэр Хенгист.

— Я знала это, — ответила она, — я знала, что могу положиться только на тебя, Хенгист! Ты просто замечательный! Как приятно сознавать, что в этом мире у тебя есть настоящий друг.

Она положила голову ему на плечо и тихо заплакала. Ее обнаженные плечи притягивали. Он почувствовал аромат ее темных шелковых волос. Ее руки потянулись, чтобы обвить его шею.

— Что это, Лилиан? Объясни мне, — успокаивающе произнес он.

— Я не была уверена, что ты придешь, — сказала она полным слез голосом. — Ты не знаешь, каково это — быть женщиной и совершенно одной, не иметь рядом мужчины, на которого можно положиться, чувствовать себя жалкой и никому не нужной.

— Не могу поверить, что ты когда-нибудь чувствовала это, — сказал сэр Хенгист неожиданно сухо.

Поняв, что она переиграла, леди Малверн подняла голову с его плеча, чтобы в мягком свете он увидел, как она была прекрасна.

— Спасибо тебе, милый Хенгист, — сказала она, — мне уже лучше. И уже не так страшно.

Она придвинулась поближе. Он с удивлением посмотрел на ее платье. Как будто смутившись от его взгляда, Лилиан Малверн быстро сказала:

— О, прости, что я не оделась, чтобы встретить тебя. Я как раз отдыхала, когда пришло это известие, и мне было не до того. Я осталась в чем была. Я думала только о твоей помощи, о твоей силе.

— Но ты мне так и не сказала, в чем дело, — возразил сэр Хенгист.

Ее губы почти касались его, ей показалось невозможным, чтобы он не поцеловал ее. Но все же он не шевельнулся.

— Я потеряла рассудок, — простонала она, — и мне не собраться с мыслями, чтобы все объяснить тебе.

— Я не могу помочь тебе, пока не узнаю этой истории, — сказал сэр Хенгист.

— Какое успокоение — знать, что ты рядом, — прошептала она.

Она снова положила голову ему на плечо, но затем встала, зная, что он не мог не оценить ее ножек, неожиданно показавшихся из-под платья, и совершенства ее груди, едва прикрытой прозрачным мягким кружевом.

— Так куда же я положила письмо? — сказала она обезумевшим голосом, прикладывая свои длинные пальцы к вискам. — Грум принес его, когда я как раз собиралась переодеться. Ну конечно, оно в моей спальне. Пойдем со мной, Хенгист. Пойдем, и ты поможешь мне найти его, потому что боюсь, если увижу его снова, упаду в обморок, как тогда, когда поняла весь ужас прочитанного.

— Ты интригуешь меня, Лилиан, — сказал сэр Хенгист. Она чувствовала на себе его взгляд и подумала, что его голос чуть понизился, когда он следил за ее движениями.

— Пойдем, ну же, — молила она, — пожалуйста, пойдем со мной.

Она протянула к нему обе руки, как бы желая помочь ему подняться. Когда он сделал это, она придвинулась совсем близко к нему, обняв его, и ее губы оказались в двух дюймах от его.