— Вот, получите, братья-кролики! — доктор Донников вынул из необъятной своей сумки заветную бутыль, свинтил с нее пробку и налил золотисто-коричневую жидкость в широкое ведерко, которое предусмотрительно подставил начкон товарищ Жуков.

Долго уговаривать жеребят выпить волшебного снадобья не пришлось. Их мягкие губы распробовали содержимое, и малыши по очереди с огромным наслаждением вмиг высосали эту настойку — только свист стоял. Когда кони пьют воду, слышится резкий струящийся звук.

— Мои бы внуки так лекарства хлестали с присвистом! — пожелал начкон Жуков, в профиль, кстати сказать, очень похожий на легендарного маршала Буденного. — Научи, Дмитрий Сергеевич, старика, как это делается.

— Тут, товарищ Жуков Василий Макарович, никакого такого особого секрета нет, — отказался от личной славы ветеринарный доктор. — Не пугай ребятишек слишком часто лекарствами — вот и все волшебство. Сам, поди, снадобья нынешние не пользуешь, только древние, что бабки твои готовили. И вообще, самое полезное лекарство — воздух, солнце, и вода, и солдатская еда!

Жеребята, покончив с настойкой, просили еще, чмокая губами. Но Дядя Митя предупредил животных сразу:

— Хорошего, ребятки, помаленьку! Ну, теперь бегайте и скачите!

— Через несколько денечков Жеребят можно в косяк отогнать, — залюбовался легким широким бегом начкон Жуков с толстыми усами и серыми, в масть рысаков, добрыми глазами.

Недобрым людям не просто работать и ладить с лошадьми. И трусливым тоже. Не выдержат они чистоты и благородства, исходящих от коней.

Начкон товарищ Жуков, верно, не задумывался над тем, добрый он или не очень. Он всегда желал быть просто человеком и всю жизнь старался честно работать.

— Вот какой случай был на моей памяти, — вспоминал Василий Макарович, когда возвращались с фермы. — Числился на ферме конюхом один человек. Фамилия у него, кажись, была Пуприков — не лошадиная фамилия. Как напьется этот самый хитрован Пуприков, так лошадей поколачивает, конечно, незаметно от людей. Трезвый заявится на конюшню — только ругается грубыми словами, как нынешний некультурный футбольный болельщик. Значит, забрел этот человек к чистокровному жеребцу Кивачу и стал подобным манером над животным изгаляться. Кивач, не будь ослом, ухватил конюха за воротник куртки, выскочил из конюшни с добычей и прижал башкой к стене. Мужик, глядим, захрипел — горло ему передавило. С трудом, доложу, его оторвали от коня и, можно сказать, спасли ему скверную его жизнь.

— Лошадь за себя постоит, товарищ Жуков Василий Макарович! — задумчиво отвечал ветеринарный доктор. — А многим людям еще не хватает отцовской выдержки и материнской любви при общении с ними, хотя в стране ведется большая разъяснительная кампания по этому поводу.

— Тебе, брат, больше всех уважения-то в колхозе! — с пониманием уточнил начкон Жуков. — Как здоровые животные либо птицы — мы их обряжаем, водимся. Ну а худо стало и болезнь одолевает — быстрее их к тебе, ветеринару. И что любопытно: очень доверяют тебе лошадки, и я бы сказал, что любят.

— Дорогой Милорд! — протрубила, влетев в дом, гостеприимная камышовая муха. — Входи, как в собственную конуру, располагайся без смущения, ты в жилище друзей.

— Лапы у меня грязные, — замялся пес у порога. — На коврах могут следы остаться.

— Высохнут следы, — успокоила муха. — А потом, у дяди Мити ковров сроду не водилось.

Милорд долго и тщательно очищал лапы о жесткий коврик на крыльце и только после этого осторожно вошел в помещение ветеринарной амбулатории.

Колхозная ветамбулатория состояла из четырех комнат. В них располагались темные старинные шкафы со стеклянными полками. На полках длинными рядами были выставлены загадочные склянки, хитроумной формы баночки, змеевидные трубки, ланцеты, пинцеты и множество других серебристых инструментов, которые применяются при лечении животных Все это местный доктор Айболит — дядя Митя — хранил за закрытыми дверцами. Однако больше всего в шкафах, отметил Милорд, хранилось коробок и пакетов с волшебными и обычными мазями, исцеляющими от многих рал и болезней, с разноцветными порошками, пахучими настойками.

Камышовая муха покрутилась на кухне, напевая под острый нос любимую песню про Муху-цокотуху, потом крикнула:

— Милордик! Суточные щи будешь?

— Не отказался бы, — признался гончак. — Я, Фаина, со вчерашней недели голодный!

— Вот и прибегай через сутки! — пошутила муха.

— На тебя, Фая, грех обижаться, — сдержал гнев гончак. — Это у тебя головокружение от успеха. Бывает, что это проходит, но у иных тянется всю жизнь.

— Ой, какие мы обидчивые! — протянула камышовая муха, однако ей стало стыдно за глупую и бестактную шутку. — Это у меня автоматически выскочило. Я ведь люблю шутки и розыгрыши. Я ведь остроумная особа. Я ведь…

— Здесь кто-то мясные щи обещал, — перебил ее пес. — С того времени как раз сутки проскочили.

— Кушай, Милорд, поживее, — пригласила Фаина, наливая похлебку с мозговой костью в тарелку. — Ты не откажешься сбегать со мной в лес? Предстоит работа по поиску трав.

Милорд с удовольствием похлебал варева, попросил добавки и в два силовых приема размолол сахарную кость.

— Молодец, Милорд, сразу видно хорошего работника! — похвалила летающая кухарка.

— А как ты догадалась об этом? — потупился польщенный словами хозяйки гончак.

— Кто за столом силен, тот в лесу и в поле сдюжит! — подсказала муха. — Так дядя Митя говорит.

— И слова умные, и щи добрые! — поблагодарил гончий пес. — Таких вкусных щей, признаться, я у прежнего хозяина не едал. Там все больше сервелат и другие твердые колбасы давали. Я их, по правде сказать, не любил, а отказаться не смел.

— Ну-с, за дело! — сказала камышовая муха. — Но прежде ты должен обнюхать и осмотреть лекарственные травы, которые нужны ветеринарному доктору.

Она торжественно повела Милорда в особую кладовую с большой дубовой дверью. В полутемном помещении стоял сильный аромат хорошо просушенного сена.

С крючьев и гвоздей, вбитых в стены, свисали длинные жгуты и пучки трав, кореньев, гроздья цветов и соцветий.

— Полагаю, что ты, как животное, немного разбираешься в нашей флоре и фауне, в живой природе то есть, — скучно начала лекцию камышовая муха, — Бывал в лесу на экскурсиях?

— На каких еще экскурсиях? — завопил гончак, — Я в лесу вырос! Все избегал вдоль и поперек!

— Хорошо! — терпеливо прогудела камышовая муха, — Но ты знаешь, что почти все травы — лекарственные? К примеру, крапива. Она ведь растет не только для того, чтобы ожечь кого-нибудь или засорять деревенские и городские сады и огороды.

— Про крапиву не нуди, Фая! — взмолился пегий пес. — Я ее столько выкушал! Если подсчитать — так целое поле, честное песье слово!

— В каком виде? — муха так и скакала вокруг, так и завьюживала.

— В разнообразном, — отчитался Милорд. — В сыром, толченом и вареном. Прокрученную через мясорубку вместе с мясом…

— Отсохни правое крыло, тебе еще не все известно про удивительные свойства этого растения! — уверяла камышовая наставница и сверлила собаку каждым из ста глаз.

— Всего никто не знает! — красиво защитился гончак. — Ну, чего я не слышал о крапиве?

Милордова голова шла кругом от возбуждающих крепких травяных запахов. Гончаку казалось, что они с собеседницей стали заговариваться.

А камышовая Фаина, шустро бегая по сухим стеблям, говорила, и говорила что-то аптечное.

— Ты бы, Фая, не частила! — помотал ушастой головой пес. — Не успеваю слова, переваривать. И откуда ты про всякие там витамины и целебные свойства нахваталась? От дяди Мити?

— Люблю послушать, но особенно — поговорить, — с наслаждением призналась камышовая муха. — Я очень эрудированная муха. Я ведь могу на равных общаться даже с умным человеком.