– Хотя должна вас предупредить, – добавила мисс Кросс, – что, поскольку у вас нет профессиональной подготовки, после Рождества решением правления вас могут заменить – соискательнице будет достаточно диплома хоть по музыке, хоть по рисованию. Это создает хорошую рекламу. Родители рассчитывают, что в такой школе, как наша, высококвалифицированный персонал. – Она вздохнула. – Мне очень жаль, Оливия, вы очень полезный сотрудник. Когда в январе будет собрание, я постараюсь их убедить принять вас.

Оливия понимала, что шансов у нее мало, но решила, что нет смысла беспокоиться раньше времени: до Рождества она работает, а там будет видно. Пока же она была почти что счастлива.

В завершение состоялась еще одна экскурсия в римские термы – чисто познавательная, как подчеркнула мисс Каттс. Оливия снова сидела на заднем сиденье школьного автобуса и слушала, как мисс Каттс звучным голосом излагала факты. Жалко, что им всем не разрешили зайти в Зал собраний и выпить чаю, думала Оливия, когда они черепашьим шагом ползли из одного конца музея в другой, останавливались повосхищаться статуей императора Адриана, возвышавшейся над самой большой ванной, и слушали ни на миг не умолкавшую мисс Каттс, которая называла размеры ванн, толковала о красотах мозаичного пола, объясняла, как римский водопроводчик спланировал и собрал главный трубопровод, подающий воду в большую ванну. Послушные дети молчали, но Оливия понимала, что мысли их витают где-то далеко – думали о том, что их ждет впереди.

В день экскурсии была очередь Оливии укладывать детей спать. Это означало, что после торопливого чаепития она должна собрать самых маленьких девочек, отвести их помыться и уложить в постель. Малышки трещали как сороки о том, что будут делать, когда приедут домой, и гадали, кому же достанутся призы. Когда Оливия расчесывала волосы Нелл, та прошептала:

– Я уверена, что на этот раз мама приедет: вдруг мне дадут приз? Тогда она будет мной гордиться.

– Она будет гордиться тобой независимо от того, получишь ты приз или нет, – заверила девчушку Оливия. – И конечно же, мама приедет. Ведь последний день учебного года – это событие, правда? А ты будешь петь в хоре?

Нелл кивнула и громко запела, Оливии пришлось шикнуть на нее, быстро уложить в кровать и подоткнуть одеяло.

На следующий день Оливия встала очень рано. Остальные тоже поднялись пораньше – всем хотелось, чтобы день прошел успешно. Первые родители появятся около полудня, к этому времени надо было накрыть столы для ленча, ведь родители приедут и поспешат в зал смотреть представление и вручение призов.

Все потянулись в столовую, Оливия подгоняла отстающих, и тут Нелл решительно дернула ее за рукав. Подняв несчастное личико, она шепнула:

– Мамы нету… Она говорила… она обещала, что приедет вместе с бабушкой… Бабушки тоже нет.

Оливия одной рукой обняла девчушку.

– Еще много времени, Нелл, может, они попали в дорожную пробку. Я тебе скажу, что мы сейчас сделаем. Мы быстренько сбегаем к двери и посмотрим – может, они уже здесь.

Только они подошли к входным дверям, как подъехал и бесшумно остановился «бентли». Из машины вылез мистер ван дер Эйслер, открыл дверцу и помог выйти леди Бреннон.

– Приехали! – завизжала Нелл и бросилась бабушке на шею.

Оливия поспешно отступила от двери.

– Не уходите, – тихо сказал ей мистер ван дер Эйслер, поворачиваясь к Нелл, уже готовой повиснуть на нем.

– А где мама? – вдруг спросила девочка.

Леди Бреннон выразительно посмотрела на него, сделала два шага в сторону Оливии и вздохнула.

– Боже мой…

– Она прислала тебе самый горячий привет, – бодро сказал мистер ван дер Эйслер, – но сама не смогла приехать, она должна работать, ты же знаешь, мама не может уходить в отпуск, когда захочет.

Нелл колотила его кулачками по животу.

– Она не должна работать, у нее много денег, и она обещала! Оливия говорит, нельзя нарушать обещания. – Девочка почти плакала. – И почему отпуск? Она же должна была приехать ко мне! Ко мне!

– Через неделю или две я возьму тебя с собой в Голландию. Тогда маме точно дадут отпуск, и мы будем вместе гулять, и Ахилла будем брать с собой. А у Офкиной кошки появились котята… Я уверен, она не будет против, чтобы ты взяла себе котеночка.

– Мама не любит кошек…

– Ну тогда я возьму, ладно? Будет компания нашему Ахиллу. – Он взглянул на Оливию. – Как вы думаете, Оливия, хорошая мысль?

– Просто замечательная. Нелл, сколько у тебя будет развлечений! А теперь пригласи бабушку в столовую. Я уверена, вы все не прочь перекусить.

– Вы с нами, Оливия?.. – спросила леди Бреннон.

– Я? – поразилась Оливия. – Боже мой, нет, я помогаю обслуживать. – Ей вдруг захотелось скрыться от глаз мистера ван дер Эйслера. – Вы меня простите?

Она помчалась в столовую. Там на нее накинулась мисс Росс:

– Наконец-то! Где вы были? Повариха порезала руку и не может делать сандвичи, нужны мясо и ветчина. Как можно скорее идите на кухню и нарежьте.

Мисс Росс отвлеклась, чтобы обслужить родителей, а Оливия устремилась на кухню. Мистер ван дер Эйслер, провожавший обеих спутниц к столу, смотрел ей вслед.

Он не спеша набрал на поднос еду и напитки и отнес их на стол.

– Я на минутку, – сказал он леди Бреннон и ускользнул в ту дверь, за которой скрылась Оливия.

Он постоял в дверях кухни, наблюдая за ней. Резать мясо было одним из дел, в которых Оливия не наловчилась, о чем свидетельствовала горка не слишком-то ровных кусочков на кухонной доске, а научить Оливию было некому: кухарка ушла к себе, обе судомойки тоже вышли.

– Позвольте мне, – сказал мистер ван дер Эйслер и, отобрав у нее нож и двухзубцовую вилку, принялся резать со всей решительностью, на какую способен хирург.

– Вам нельзя сюда заходить, – проговорила Оливия, когда дыхание к ней вернулось, – и делать это вам тоже нельзя.

– Но я здесь, Оливия, и кто, как не я, способен правильно нарезать ветчину? В конце концов, меня учили орудовать ножом.

– Ой, не говорите чепуху…

– Не дергайтесь, девочка, лучше отнесите тарелку с ветчиной в столовую, а я пока нарежу мясо.

Оливия подхватила тарелку с тончайшими кусочками ветчины и побежала в столовую, где у нее выхватили ветчину и велели поторопиться с мясом.

– Благодарю! – фыркнула Оливия, устремляясь обратно на кухню. Мистер ван дер Эйслер превратил кусок холодного мяса в длинный ряд ровно нарезанных ломтиков, взял один, уселся на стол и стал есть.

– Вам нельзя… – начала Оливия.

– Вы уже в третий раз говорите «нельзя». Будьте умницей, сбегайте отнесите мясо, а потом возвращайтесь.

– Я… – Она поймала его взгляд и поспешила в столовую, но сразу же вернулась.

– Когда вы возвращаетесь на Силвестер-Кресент? – спросил он.

– О, мне еще надо задержаться на день, убрать, оставить все в полном порядке.

– Я день-два поживу у леди Бреннон. Я заберу вас и отвезу, мне самому надо в Лондон.

– Да, но…

– Но что? Вас ждет какой-то молодой человек?

– Молодой человек? Меня? Святые небеса, я с молочником-то не успеваю поздороваться, а молодых людей здесь и вовсе нет.

– Какая жалость. Ничего. Я приеду часов в десять утра. Вы куда-нибудь поедете на каникулах?

– Нет… Я… мы… в общем, мы будем жить у бабушки.

– И что будете делать целыми днями?

Она вдруг рассердилась.

– Не знаю. Понятия не имею. Мне пора.

– Бегите, – сказал мистер ван дер Эйслер и отрезал себе еще кусок мяса.

Родители выходили из столовой и шли в актовый зал. Оливия стала собирать тарелки и стаканы; закончив, прошла за сцену проверить хор, чтобы все были на месте и выглядели представительно. Сейчас на сцене старшие девочки разыгрывали пьесу, потом будет танец, а потом – хор. Оливия кому-то завязала шнурки, кому-то поправила ленточку в волосах, успокоила девчушек и подошла к занавесу посмотреть через глазок в зал. Леди Бреннон и мистер ван дер Эйслер сидели во втором ряду. Леди Бреннон мягко улыбалась, ее спутник, похоже, засыпал.