Секретаря не было, но на месте она застала его личного помощника – милую девушку, которую немного знала.
– Я хочу, чтобы вы мне посодействовали, – сказала Оливия серьезным тоном.
Девушка выслушала ее, не прерывая, а затем произнесла:
– Я постараюсь… Можно, я скажу, что вы нашли другую работу – лучше этой? Наш менеджер будет в восторге, ему и так предстоит оказаться очень непопулярным среди персонала больницы.
Оливия вернулась к себе и остаток дня только и делала, что ободряла Дебби.
Назавтра был день зарплаты, и конечно, у каждого в конверте с деньгами оказалось письмо, объясняющее необходимость урезать расходы, а также улучшить организацию работы в больнице.
– Как они это сделают, если нас и так не хватает? – требовала ответа Дебби. – Я не решусь сказать маме…
– Подожди до следующей недели, – урезонивала ее Оливия. – Ты же еще не уволена.
Следующая неделя пролетела, и Оливия нашла в своем конверте записку, извещавшую, что через неделю она получит расчет. Хотя она прекрасно знала, что именно ей придется уйти, это все же был удар – в какой-то степени смягченный тем, что Дебби расслабилась.
– Но как я одна буду справляться, не представляю, – говорила она Оливии. – Я всегда все путаю.
– Да нет же, не всегда! Теперь ты станешь просто внимательнее.
– А что будет с тобой? Ты нашла, куда пойти работать?
– Еще нет, но мы справимся, пока я что-нибудь подыщу. Слушай, Дебби, у нас с тобой впереди неделя, давай вместе проверим полки, чтобы к моему уходу все было о'кей.
Матери Оливия пока ничего не говорила – это подождет, пока она действительно не получит расчет. Слава Богу, сейчас весна, размышляла Оливия. Мы можем сэкономить на отоплении. Если бы еще удалось договориться с бабушкой, чтобы она не включала свет там, где он не нужен, и не забывала про включенные электрокамины. Но, в конце концов, дом-то ее, о чем она постоянно напоминает.
Всю следующую неделю они трудились, как пчелки, и хотя Оливия радовалась, что больше не придется работать в этой унылой подвальной комнате, ей было жалко расставаться с Дебби. Однако Оливия храбрилась. Когда в последний раз она получила конверт с зарплатой, то уверила девушку, что уже присмотрела себе несколько приличных мест, и отправилась домой. Автобус, как обычно, был переполнен. Оливия стояла, не замечая, что ей отдавили ногу, что пожилая дама с острыми локтями все время толкает ее под ребра. Оливии было жаль, что она не повидала того милого человека, который был с ними так приветлив. Сейчас он, конечно, уже в своей Голландии и совсем о нас забыл, думала Оливия.
После ужина она сказала матери и бабушке о том, что потеряла работу. Мать сразу же стала горячо утешать ее:
– Ты найдешь что-нибудь получше, а мы пока вполне справимся…
От бабушки не приходилось ждать утешения.
– А чего ты ждала? Ты же ничего не умеешь. Впрочем, девушки вообще не должны ходить на работу. Люди нашего круга… – Миссис Фицгиббон, по мужу связанная с престарелым баронетом и его семьей, где на нее не обращали никакого внимания, всячески подчеркивала свое особое положение. Она продолжала: – Все равно ты должна сразу же найти работу. Я не собираюсь жить в нищете. Видит Бог, я принесла великую жертву, чтобы вы обе имели дом и уют. – Она уставилась на внучку глазками-бусинками. – Послушай, Оливия, может, твой молодой человек хоть теперь женится на тебе?
– Может быть, – легко ответила Оливия, про себя подумав, что, может, и нет. Уже три недели от Родни ничего не слышно… К тому же в последнюю встречу он говорил, что присмотрел новую машину. В голове у Оливии пронеслась гадкая мысль, что автомобиль для Родни гораздо важнее, чем она… Родни никогда не сгорал от любви, и Оливия объясняла это тем, что они давно знакомы и его чувства слегка потускнели. Может, и хорошо, что они несколько недель не виделись: он взглянет на нее новыми глазами и предложит пожениться. Чего еще никогда не делал, хотя они понимали друг друга без слов. Все равно сейчас не время об этом беспокоиться. Первое, о чем надо подумать, – это работа.
Оливии дали хорошую рекомендацию, но, похоже, умение расставлять папки не очень-то требовалось. Каждый день Оливия выходила из дома, вооруженная вырезками из газет с предложениями подходящей работы, но ей не везло: она не представляла, как обращаться с компьютером, не умела пользоваться устройством для электронной обработки текста, и кассовый аппарат был для нее непонятной «машиной». Неделя подходила к концу, когда позвонил Родни. Голос его звучал – Оливия подыскивала слово – возбужденно, и ей было интересно, почему. Он сказал:
– Я хочу с тобой поговорить, Оливия. Давай где-нибудь встретимся? Ты же знаешь, что будет, если я приеду за тобой в дом твоей бабушки…
– Где ты предлагаешь?.. У меня тоже есть что сказать.
– Да? – В голосе Родни не слышалось интереса. – Жди меня в том французском ресторанчике на Эссекс-роуд. Вечером в семь.
Он повесил трубку раньше, чем она согласилась.
Сегодня у него какой-то необычный голос, думала она, идя к матери, чтобы сказать, что вечером уходит. Миссис Фицгиббон, читавшая у окна, отложила газету.
– Давно пора, – заметила миссис Фицгиббон. – Будем надеяться, что он сделает предложение. – И она опять раскрыла газету. – Одним ртом меньше, – буркнула она противным голосом.
Может, и я буду такая же, когда состарюсь, подумала Оливия и весело подмигнула маме. Что толку раздражаться… К тому же Оливия знала, что старуха гораздо добрее к ее маме, своей единственной дочери, которая вышла замуж за недостойного, с точки зрения бабушки, человека, и не любила Оливию, потому что та была больше похожа на отца, чем на мать. Если бы Оливия была тонкая, изящная и нежная, как ее мама, был бы совсем другой разговор…
Оливия тщательно одевалась, надеясь произвести на Родни самое лучшее впечатление. Жакет и юбка, приобретенные четыре года назад, казались вполне свежими, как и шелковая блузка. Выгляжу неплохо, решила Оливия, изучая себя в зеркале шкафа, только вот хорошо бы быть маленькой и хрупкой. Она напудрилась, поправила напоследок волосы и пошла попрощаться с матерью.
– Ключ возьми, – приказала бабка. – Нечего будить нас среди ночи.
Оливия промолчала. Ни разу Родни не привозил ее домой позже одиннадцати.
Может, они с Родни слишком давно знают друг друга, размышляла она, сидя в полупустом автобусе. Хотя, если люди любят друг друга, какое это имеет значение? От мысли, что она его не любит, у Оливии перехватило дыхание. Конечно, любит! Он ей нравится, она его обожает, они замечательно проводили время в разных необыкновенных ресторанчиках, ходили в театр. А еще она была у него дома. Правда, только один раз. Возле реки, в новом многоквартирном доме с астрономической платой. Оливии показалось, что квартира прекрасно обставлена, но у Родни был целый список вещей, которые еще надо купить. Только тогда он намерен устраивать свою семейную жизнь, сказал Родни.
Идти от автобуса было недалеко, и она пришла вовремя, но он уже был там, сидел за столиком на двоих в углу. Увидев ее, он встал и сердечно сказал: «Привет!» – совсем не так, как обычно.
Оливия села и сдержанно улыбнулась ему.
– Привет, Родни. Поездка была успешной?
– Поездка? Какая… Ах да, очень. Что ты будешь пить?
Почему у нее возникло чувство, что ей надо как-то себя подбодрить?
– Джин с тоником, – сказала она. Этот напиток она не любила, но Дебби, которая все про эти вещи знала, однажды говорила, что ничего нет лучше, чтобы собраться с духом. Родни удивился:
– Что-то на тебя не похоже, Оливия.
На это она не ответила.
– Родни, расскажи, что ты делал и о чем хочешь поговорить? Я очень рада тебя видеть, но по телефону ты мне показался таким… настойчивым.
Он не успел ответить, потому что официант принес меню, в которое они оба и углубились. По крайней мере, Оливия делала вид, что изучает меню, но на самом деле ее мысли занимал Родни. Она заказала грибы в чесночном соусе и палтус по-дуврски с салатом. Желая подбодрить себя, Оливия глотнула непривычный напиток. Он был ужасен, но Оливия поняла, что Дебби имела в виду. Она сделала еще глоток.
