— А чего это автор тут разыгрался словами? — спросит читатель.
А чего бы мне не повеселиться? Я ведь в Кишинев лечу — окончательно повергать в прах гидру оружейно-фашистского прогибиционизма.
Два часа лету — и я в нем…
Что мы знаем о Кишиневе? Это столица всех молдаван! Молдаване — темноглазые люди в синих тренировочных штанах и с загорелыми руками, слегка побитыми о строительные инструменты. Про молдаван, как и про чукчей, у нас рассказывали анекдоты. Например, такой: молдаванин не может кушать соленые огурцы из трехлитровой банки, потому что голова не пролезает. И сейчас еще молдавский строитель-гастарбайтер — ходульный персонаж из фольклора. Правда, в последние годы молдаванина в фольклорном пространстве потеснил таджик. Но таджик нас сегодня не интересует. Он не тема для интересной беседы. А молдаванин — тема. И Молдавия.
Что мы знаем о Молдавии? Не особо много, потому что без исторического микроскопа тут не разберешься, а много ли в необъятной России любителей рассматривать Молдавию в микроскоп? Ну, напрягшись, можно вспомнить, что когда-то, до начала XIX века, кажись, эти территории принадлежали Турции. Точнее, Османской империи. Потом Россия тут все завоевала, турки были вытеснены, произошло заселение здешних мест русскими и прочими евреями. А вообще, тут кого только не намешано!..
В античности эти земли отделяли территории даков (предки румын) от диких степных кочевников — скифов и сарматов. В начале II века нашей эры сюда вторгся император Траян и присоединил территорию к дакской провинции Рима, построил Траянов вал для обороны от кочевников. Потом тут были готы, авары, болгары, славяне, венгры.
Разбираться во всем этом муравейнике нет нужды. Средний русский человек и так примерно помнит, что были в этих краях какие-то галиции да валахии, бессарабии да буковины. В век глобализации уточнять, где что находилось, совершенно нет необходимости. Главное мы все равно знаем: Молдавское княжество было населено румынами, поэтому молдавский язык — это, собственно говоря, румынский язык. Но все равно это наша земля, исконно российская, и товарищ Сталин правильно сделал, что отобрал у Румынии Бессарабию и назначил ее Молдавией!
За время русско-советского владычества молдавский язык, правда, несколько отодвинулся от румынского (имеющего в своей основе траянову латынь), обогатился славянизмами и советизмами, а также слегка деформировался в грамматике: современные молдаване теперь говорят по-молдавски на русский манер, то есть строят фразу по канонам русского языка. Получается то, что переводчики называют калькой. Румыны над ними смеются: «Вы неправильно говорите!» Поэтому меня в независимом государстве Молдова удивляла не чистая русская, без всякого акцента, речь его жителей, а скорее знание ими молдавского языка. Русская речь здесь столь часта, столь повсеместна, что когда вдруг слышишь молдавскую, первая непроизвольная мысль: иностранцы, что ли?.. Я не поленился и подсчитал: в газетном киоске на прилавке лежат 65 наименований газет и журналов. При этом на молдавском всего 11 газет, и одна газета на английском. Остальное на русском.
Осколки великой империи. Так, наверное, возле Траянова вала местные еще долго после краха Римской империи говорили на латыни.
Проблема маленьких стран в том, что у них и финансы маленькие, и культура. Литературы своей, считай, нет. Телевидение провинциально, а уж кинематографа нет и вовсе, ибо дело это донельзя дорогое и масштабное. Поэтому как бы ни были самостийны и незалежны малые страны, как бы ни пыжились они, с целью защитить и оградить свою драгоценную незалежность и язык, — все тщетно! Гигантский мировой информационный поток все равно вымывает местечковую самобытность. Товарищ Сталин, сей великий царь, сказал как-то финскому послу, что понимает мечту Финляндии сохранить нейтралитет и независимость, но великие державы не позволят ей этого сделать. Такова судьба малых стран. Их поглощают. Только в прежние времена завоевание шло огнем и мечом, а ныне — через культуру и информацию.
Что, в Израиле много еврейского? Нет, только рудименты и атавизмы. А в основном Израиль — плоть от плоти западной цивилизации. За это и надо держаться. За технологии. А не за землю…
К чему я? Да к тому, что мы помним: национальный менталитет — это культурный комплекс. А национальность у нынешних молдаван — советская, суконно-шинельная. И город Кишинев такой же. Попав сюда, я как будто вернулся лет на двадцать в прошлое. Слегка подраздолбанные дороги. Потертые советские девятиэтажки. Старого города как такового в Кишиневе практически и нет. Кругом — сплошной двадцатый век. Ну, девятнадцатый. Унылая пора! Которая совсем не очаровывает очи. Это вам не средневековый Таллин, красивый, как пряник.
Прямо в центре города уже много-много лет возвышается недостроенно-полуразваленный небоскреб в ржавых лесах, обнесенный неприглядным строительным забором, — украшение и уже практически символ города. Как Эйфелева башня для Парижа. Сооружение этого исполина началось еще при империи, и он теперь стоит посреди нынешнего Кишинева, как колонна Траяна в современном Риме… Даже деньги свои, именуемые леями, молдаване сделали на советский манер: одна лея — желтенькая, «пятерка» — синенькая, «червонец» — рыженький. Помните?
Я жил в гостинице «Космос». Совок совком, хотя и находится в центре города. Из стены торчит, не закрытая никаким декоративным колпачком, труба аварийного пожаротушения со страшным механизмом распыления. Обои на стенах. Советские лифты с советскими кнопками. Советские тетки на рецепции. Железные ключи с деревянной грушей-колотушкой. Здесь еще сохранилась советская система сдачи номера постояльцем («Номер сдал!» — «Номер принял!»), а на столе, в аккуратной папочке, лежит инвентарный список находящихся в номере предметов. Каковые предметы постоялец обязан по списку сдать дежурной при отбытии. Список написан на двух языках, русском и молдавском. А напротив каждого наименования — стоимость предмета в молдавских леях, чтобы постоялец понимал меру ответственности. Так, например, если в порыве буйства мне удастся уничтожить «унитаз в комплекте», я буду должен гостиничному комплексу 1300 лей (130 долларов). А если только один бачок от унитаза — 700 лей. Уничтоженное либо украденное «сиденье унитаза» обойдется всего в 180 лей, если оно отечественного производства (точнее, производства СНГ), а вот импортное седалище влетит в копеечку — 480 лей! «Стакан простой» стоит копейки — 8 лей. А вот пропавшая «папка с информацией» влетит постояльцу аж в целую сотку!
На письменном столе у меня стоял советский телефон с дисковым номеронабирателем. Латвийский, между прочим, с гордой надписью «made in Latvia» на брюхе, оставшийся с тех времен, когда в Риге еще функционировал завод ВЭФ. Телевизор в номере был, правда, не советский. Китайский. Со спутниковой тарелкой. Но едва я его включил, как сразу попал на израильский канал, где две русские команды — из Иерусалима и Тель-Авива — играли на русском языке в русскую национальную игру «Что? Где? Когда?». И вопросы были из прошлой жизни — про то, что приказала Достоевскому его умирающая жена, про Илью Эренбурга и его взаимоотношения с товарищем Сталиным. А по завершении программы израильский ведущий попрощался со зрителем, закрутив витиеватую фразу с грузинско-сталинским акцентом и пригласив зрителей на следующее заседание клуба знатоков, которое состоится в известном зрителю «месте встречи, которое изменить нельзя». Мы все живем в мире старых имперских смыслов, культурных штампов, словечек и шуток.
Какая большая была империя!..
Еще гуляя по Таллину, я поражался: типичный европейский город — готика, костелы, средневековые узкие улочки, вымощенные булыжником, шпили покрытых зеленой патиной башен, ломаные красные крыши. Запад! А если переместиться на тысячи километров на восток, что мы там увидим? Ишаки, минареты, перекати-поле, дехкане, финики, халаты, чалмы, жара, халва, Бухара, Ходжа Насреддин… И все это — одна империя, одна страна. Разве не поразительно?
