Наш Дендрарий — выбирают иностранцы!
Сегодня еще раз подтвердилась отличная репутация гордости нашего города — городского Дендрария. Как сообщает наш источник, сразу несколько иностранцев посвятили весь день и большую часть вечера, гуляя по благоустроенным аллеям парка и наслаждаясь чарующими ароматами тропической растительности. Мистер и миссис Роджерс, граждане США, были приглашены нашим земляком, товарищем майором Виталием Бородой, заслуженным летчиком и просто примерным гражданином. Как уверяли наши заморские гости, им очень понравился Дендрарий и Сочи, и они очень хотели бы вернуться в наш город-курор еще раз.
"Город-курор" уже откровенно развеселил Данте, и Берг сказал себе, что отныне будет раз в месяц читать главную страницу сочинского сервера. В разгрузочно-юмористических целях.
Определить "наш источник" оказалось несложно. К этому моменту генерал-эсбэшник уже рвал и метал в приступах должностного рвения, поэтому звонок администраторам сайта быстро сложил уже казалось бы рассыпавшуюся картинку. Виталий Борода действительно выгуливал Кирилла и Тьянь по Дендрарию. Конечно, не в прогулках дело. Еще позавчера эта троица была в Хабаровске, исчезнув с десятого этажа гостиницы. И вот — в Сочи, в местном чудо-парке. Яснее ясного, что их туда выбросило из-за Грани.
Они выбрались из парка поздно вечером, их остановил полицейский патруль. Некто лейтенант Козырев настолько увлекся беседой с летчиком-майором, что не стал вопреки регламенту проверять документы у двух других. Хотя Уайт уже несколько часов как находился в федеральном розыске, и…
В общем, троица ускользнула, но не фатально. Бортовая камера патрульной машины обеспечила Данте свежими фотографиями, а самое главное, кардинал раскопал местожительство летчика. На окраине города, в коттеджном районе, если он правильно понял фразу "частный сектор".
Оставалось навестить летчика у него дома. Шанс, что вся троица по-прежнему там, очень велик. Настроение Данте резко улучшилось.
-
Глава 19. Road trip
Что двигало девушкой при выборе транспорта, неизвестно. Но она выбрала самый странный из всех возможных: в кузове грузовика. И ладно бы мы ехали там лишь своей компанией, так нет — кроме нас в видавшем виды "Дафе" катились еще три человека. Хотя так и подмывает сказать "персонажа", ребята действительно оказались в высшей степени нетипичными представителями человеческой расы.
Начать с того, что все трое сидели в кузове, хотя в кабине оставалось два места. Ну ладно, допустим, они любят компанию. Но ехать в трясущемся на ухабах грузовике при наличии собственного средства передвижения — это вообще странно.
Все трое велосипедисты. То есть при железных конях о двух колесах каждый, и без мотора (на одном из них, правда, педали уходили в здоровенную конструкцию, но точно не движок — скорее, коробка передач). Назвать велосипедами их багаж, сейчас громыхающий вдоль бортов, я решился не сразу. Массивные, хитро выгнутые рамы, даже на вид тяжеленные, огромные мотоциклетные вилки и пузатые бочонки амортизаторов, усеянных какими-то регулировочными ручками, трубки непонятного назначения, какие-то провода, широченные зубастые покрышки как у внедорожного мотоцикла, и такие же здоровенные дисковые тормоза. И все в таком покоцанном виде, что непонятно, с какой скалы все эти механизмы упали и сколько летели кувырком по камням. Видимо, не в первый раз, во многих местах рамы были залеплены наклейками с логотипами каких-то фирм, тоже покарябанные. Мне в глаза бросились зеленые овальчики со словом "Надежда" на английском языке.
— Хая, пешеходы! — крикнул один из ребят, когда мы втроем перекидали свою поклажу в кузов и забрались сами. Грузовик дернул с места, я еле успел подхватить Тьянь, а то бы улетела за борт.
— Здорова, лисапедисты, — ответил Борода, оглядывая попутчиков.
Были они молоды, максимум лет двадцать пять каждому. Но все трое одинаково небриты, в здоровенных зеркальных очках-хамелеонах, одеты в несуразные шмотки с яркими полосками, обилием карманов и застежек-молний. У самого высокого на ногах красовались щитки, прикрывающие голень от стопы до колена включительно. Рядом здоровый мотоциклетный шлем с какими-то проводками изнутри, на конце проводов электрические разъемы.
Два других, пониже. Один покоренастее, другой постройнее.
— Сам ты педист, — ухмыльнулся самый мелкий. — Мы байкеры, фишку сечешь?
— Да-да, кстати, — заметил средний. — Добавлю, правильные байкеры.
— Я уж вижу, — сказал Борода, усаживаясь на один из своих рюкзаков. Мы с Тьянь примостились на втором. — У вас прям мотоциклы какие-то.
— Это байки! — объяснил первый из невысоких. — Специальные сосиски для экстрима!
— Туристы шоль? — поинтересовался Борода.
— Ага, — ответил первый. — Из Москвы.
— А-а-а… Столичные, значит.
Два низеньких кивнули. Длинный как молчал с самой нашей погрузки, так и не проронил ни слова, лишь разглядывал Тьянь.
— А что такое сосиски? — спросил я. Признаться, громоздкие аппараты меньше всего напоминали мое любимое блюдо быстрого приготовления.
Байкеры переглянулись, на лице самого мелкого мелькнула сочувственная улыбка. Видать, парень соболезновал моей велосипедной неграмотности.
— Так все байки называют, у кого ход больше сотни!
Мне понятнее не стало, но второй пояснил:
— Короче, сосиски — это такие байки как у нас, на моцики похожи. А табуретки — это которые не для экстрима, почти без амортизации. Видишь, у нас здоровые двухкоронки и аморты сзади? Они в одной магистрали висят, а комп управляет их работой и величиной хода.
Я понятия не имел, что такое двухкоронка, но подозревал, что "аморт" — это сокращение от "амортизатор". Может быть, двухкоронка тогда вилка? Но причем тут короны?
— Хода? Они ходят? — спросила Тьянь. Видимо, понимала меньше чем я.
— Блин… Ну… Не ходят, конечно, — второй задумался. — То есть байки не ходят, они катят. Или не катят, — тут парень почему-то хихикнул. — В общем, ход это насколько сжимается подвеска, когда байк по камням скачет. У сосисок хода вагон и тележка, а табуретки для неровностей не предназначены. На них чайники по тропинкам в парках катаются.
Тут для меня кое-что дошло. Не зря ведь высшее техническое образование! Эти велосипеды… То есть байки! Похоже, они только для езды по горам, и судя по огромным подвескам и ужасному косметическому состоянию — в основном для перемещения сверху вниз, иногда с падениями. Как горнолыжники, которые в гору медленно едут на подъемнике, зато обратно с ветерком на своих двоих.
Тогда табуретки — это что-то типа беговых лыж. Для перемещения по ровному. Я решил проверить теорию и спросил:
— А что, которые по асфальту ездят — это и есть табуретки?
Таких море в небольших китайских городах. Наверное, по два на одного жителя.
Первый засмеялся. Поправил очки и наставительно произнес:
— Шоссеры — это вообще не байки. Это так… Баловство. На них всякие циклопедасты катают. Выедут на ровный асфальт, и тошнят себе, в три погибели свернувшись. Это неправильные байкеры.
Странно. Это что, все те миллионы велосипедов в Китае — все неправильные? Я не стал спорить, в конце концов, может быть, эти ребята — из какого-то радикального велосипедного течения. Судя по обилию сленга более чем вероятно. В конце концов, кого только в Москве не встретишь, дикий город.
Так, слово за слово, понемногу вникая в байкерскую жизнь, мы катились себе по федеральной трассе "Юг". Патрулей, кроме одного на выезде из города, нам не встретилось. Да и тот единственный миновали со свистом. Милиционеры лишь проводили взглядом одинокий грузовик с толпой байкеров внутри. Видно, местные давно свыклись с нарушением правил перевозки людей, у которых с собой здоровые "сосиски для экстрима". А может, считали, что скатывающим на велосипеде с гор уже ничего не поможет в плане притупления суицидального инстинкта.
