Да, да, да — вбивает в головы автор, к слову поминая о “цивилизаторской миссии западного мира” и призывая “следовать ей”. Необходимо “возвращение этим (стагнирующим. — А. К. ) режимам статуса колоний или протекторатов”.

Так вот во имя чего растрачивали вдохновение? Видимо, мало Ирака и Афганистана? О них, кстати, Иноземцев предусмотрительно не вспоминает, зато зовет в мировой поход: “...В отношении тех регионов и стран, где царят хаос и насилие, имперские державы должны быть вполне определенными в своей политике. Если правительства этих стран могут быть низложены мирно, необходимо пользоваться этой возможностью. Если для их устранения от власти необходимо прибегнуть к военной силе, не следует интересоваться мнением всех и каждого”.

Непривычно? Немыслимо? Тем не менее снова повторю: Иноземцев — один из наиболее квалифицированных специалистов. Это не какой-нибудь горлопан-политик, электризующий слушателей для того, чтобы самые невзыскательные отдали за него голоса на выборах. Здесь какая-то иная игра.  Б о л е е  с е р ь ё з- н а я  и   м а с ш т а б н а я.

О том, что идеи, изложенные Иноземцевым, представляют собой нечто большее, чем частное мнение, свидетельствуют любопытные “проговорки” сразу двух председателей международных комитетов Федерального Собрания — М. Мар-гелова (Совет Федерации) и К. Косачева (Госдума). Разумеется, они далеко не столь  в ы з ы в а ю щ е   к р а с н о р е ч и в ы,   как откровения идеолога. Маргелов, выступая за круглым столом с участием американского посла А. Вершбоу, пригласил Соединенные Штаты к совместному пересмотру (“модернизации”) международного права, чтобы “легитимно использовать современные методы ответа на новые глобальные угрозы” (“Независимая газета”, 19.04.2004). Косачев, отбросив экивоки, прояснил суть подобных призывов: лучше уж пристроиться к своре хищников (“реальность начала века такова, что вмешательство, в том числе военное, во внутренние дела суверенных государств будет и в дальнейшем практиковаться сильнейшими государствами”), чем самим, неровен час, стать “мишенью подобной активности” (“Независимая газета”, 30.03.2004).

Может быть, в этих опасениях — надо признать, небеспочвенных! — и следует искать разгадку внезапной воинственности, охватившей часть российского либерального истеблишмента? Дескать, чуть ли не весь мир вприпрыжку мчится за Америкой, которая без оглядки на международное право строит глобальную империю, — как бы не отстать от общего порыва, не попасть под “колеса прогресса”!

Вполне возможно, разгадка такова. (Альтернатива этому “благонамеренному” объяснению — тезис о сознательном забвении национальных интересов, также заслуживающий внимания.) Как бы то ни было, рванувшиеся догонять “прогресс” не учли одного: умение “попасть в такт”, вовремя пристроиться к сильнейшему — целая наука. Это надо делать, простите за невольный каламбур, с тактом. Излишний энтузиазм, а тем паче стремление “бежать впереди паровоза” могут вызвать резкое отторжение.

Как согласуются декларации депутатов и особенно манифест В. Иноземцева с международными правилами игры? Прежде всего с Realpolitik, которую нам навязывает Запад? Оглядка на него неизбежна в любом случае,   а   в   д а н -н о м — естественна. Ведь Иноземцев предпринимает попытку вписать Россию   в   з а п а д н ы й   п р о е к т.   Самый радикальный и рискованный.

Он известен как концепция “золотого миллиарда”. Или — “20:80”. Как кому нравится. Хотя в том-то и дело, что если вникнуть в суть, то нравиться это не может. Проект столь же опасен (для мира и Запада), сколь и безнравственен. Нехитрая формула, приведенная выше, означает, что для производства всего необходимого на Земле достаточно 20 процентов населения. Остальные —  и з- б ы т о ч н ы. 20 процентов — это и есть “золотой миллиард”.

О том, как предполагают поступить с “лишними едоками”, рассказано в книге бывшего английского разведчика Д. Колемана “Комитет 300. Тайны мирового правительства” (пер. с англ.: М., 2001).

Но это — для “посвященных”. На официальном уровне Запад не позволяет себе не только солидаризироваться с подобными проектами, но даже упоминать о них. На заседаниях парламентов, правительств, международных комитетов, в СМИ царит атмосфера подчеркнутой толерантности. Неосторожное слово, а тем более призыв, грозящий нарушить сакральную стабильность, преследуется по закону. Мгновенно. Жестко. В чем могли убедиться многие западные политики и журналисты. Последним в этом ряду стал Т. Лотт — лидер республиканского большинства в сенате США, лишившийся своего поста после того, как несколько слов его  з а с т о л ь н о й  (неофициальной!) речи были расценены чернокожими правозащитниками как неполиткорректные.

Есть лишь одна группа политиков и публицистов, выступающих с позиций, заявленных Иноземцевым (точнее, это он, очевидно, ориентируется на них). Т. н. “вашингтонские ястребы” — Пол Вулфовиц, Ричард Перл, Дуглас Фейт, Дэвид Вурмсер, Норман Подгорец, Роберт Каган, Уильям Кристолл. Люди, учинившие иракскую бойню, ст0

“Я СДЕЛАЛ СВОЙ ВЫБОР —

ОДНАЖДЫ И НАВСЕГДА”

Беседа Александра Казинцева с Председателем ЦИК КПРФ

Геннадием  Зюгановым

Александр КАЗИНЦЕВ: Геннадий Андреевич! Наши читатели, разумеется, хорошо знакомы с Вами, в том числе и по многим публикациям в “Нашем современнике”. Но сегодня случай особый: мы встречаемся накануне Вашего 60-летия, поэтому нелишним будет вопрос о Ваших истоках.

Геннадий ЗЮГАНОВ: От истока многое зависит. Я родился в междуречье Оки и Волги, там, где начинается Орловское полесье. Говорят, из этих мест и пошел русский народ. Наша деревенька стояла на границе Орловской, Калужской и Брянской областей. Мужики шутили: “У нас петух на три области поет”.

Семья потомственных учителей в трех поколениях. Отец — Андрей Михайлович воевал, был тяжело ранен под Севастополем. На последнем корабле его вывезли на Большую землю. Два года в госпиталях: Тбилиси, Баку, Ереван, выписали в Ашхабаде. Вернулся в родную деревню, преподавал в школе. Держал пчел. Они, заметьте, только у хороших людей живут! Впоследствии, когда я перевозил отца в Москву (на старости лет давали о себе знать раны, медицинский уход был необходим), переезжали вместе с пасекой. Держали ее у друзей в ближнем Подмосковье.

Отец никогда не состоял в партии, но считал, что добрее, мудрее и лучше Советской власти планета не знала. Ходил агитировать в соседнюю деревню: в руке палочка, газета под мышкой. Был абсолютный сторонник Советской власти, хотя видел издержки, проблемы.

Кстати, сейчас говорят: в СССР запрещали то, другое... Не знаю, может, мне так повезло — у нас в деревне никто ничего не запрещал. Праздники церковные отмечали все. У нас Казанская — осенняя, 4 ноября, и летняя, 21 июля. В соседней деревне праздновали Николу, рядом — Успенье. На родине отца Спас яблочный 19 августа был главным праздником. Туда на Спас к отцу приезжали 50 — 70 человек родственников. Застолье, баян, танцы. Тут же ребятишки играют. Открытым домом жили...

Мать — Марфа Петровна всю жизнь учительствовала. Бывало, родители год передерживали детей дома, только чтобы попасть в ее класс. Она вела первый и третий, потом второй и четвертый и снова — первый. Так вот, специально ждали, когда она первоклашек возьмет. Блестящий педагог!

Жизнь после войны была в трудах и заботах. А все равно вспоминаю это время с теплотой. С каждым годом что-то прибывало хорошее. Всем миром отстроили спаленную войной деревню, насадили сады, возвели школу. Драмкружок работал — к каждому празднику спектакль ставили. А какой хор в школе! И на спортивные соревнования часто выезжали. Было ощущение единения, братства, высоты духа.

Казалось бы, уголок дальний: от райцентра 15 км, до станции — 30. А как соревнования — утречком встанешь, пешочком до райцентра — поучаствуешь и обратно. В общем, полноценная жизнь. От детства у меня остались светлые воспоминания.