Однако какова же все-таки настойчивость “партии Бжезинского”! Василий Аксенов успел написать роман “Кесарево свечение”— про восстание племен Очарчирии Хуразу, поставивших себе целью разрушить Россию. “Через десять тысяч лет ... почти полностью забылась некая этническая данность, имено­вавшаяся Россией”. Роман написан на чеченском материале. И в нем при­пасен альтернативный финал: Очарчирия повержена и становится автономной областью России. Что называется, выбирай, кому как нравится. Комментарии к роману “Кесарево свечение” излишни — как и к другим литературным произ­ведениям того же ряда, например к глумливым “Урокам русской истории. Пособие для юношества, агностиков и вообще” Вячеслава Пьецуха (“Октябрь”, 2003, № 5). Эти люди ведают, что творят. Но, судя по всему, они слабо себе представляют, насколько их ненависть к России способствует ее обру­сению, начиная с самих русских . Не представляет себе такие последствия, очевидно, и губернатор Чукотки Абрамович. Он умудрился заявить, что эта дальняя частица России, с самой крайней северо-восточной оконечностью Азии — мысом Дежнева, уже успела потерять 50 процентов доверившегося Абрамовичу населения и может без ущерба потерять еще 20 процентов. “Без ущерба” — для кого?

Циничное высказывание губернатора-олигарха приведено в статье директора Института этнологии и антропологии РАН Валерия Тишкова, которого я здесь уже цитировала. Тишков был в 1992 году министром по делам национальностей. Со многим нельзя согласиться в его высказываниях по национальному вопросу. Но факты есть факты. Тишков пишет о путанице в национальном вопросе при первой советской переписи в 1926 году. Так, в Узбекистане разные этнические группы были объединены в нацию узбеков. Напомню, что все это требовалось для создания союзных республик на основе “национального самоопределения”. Даже при советском централизованном государстве союзные республики нередко управлялись одной этнической группой. Удержат ли свою целостность новые независимые государства в таком неоднородном национальном составе?

Из статьи Тишкова можно почерпнуть сведения и об отношении к русским при переписи 1926 года. Человека, назвавшегося русским, непременно спрашивали: а может, он все-таки украинец или белорус? Тишков поясняет, что перепись — всегда компромисс науки и политики. Мы это и сами видели не так давно на примере переписи, проведенной на Украине. Впрочем, результат был предсказуем: добились увеличения на миллионы числа украинцев — и соответствующего уменьшения русского населения. У нас в России вряд ли власть стремилась хотя бы точно определить состав населения при переписи 2002 года. Тишков пишет, что в открытую велась агитация: “Запишись татарином”. По его прогнозу, будь перепись обязательной, а не по желанию, в России насчитали бы 150 миллионов, из которых русских — 80—83 процента. Ныне наконец опубликованы цифры: 145 миллионов и 80 процентов русских. Не зря перепись велась как можно небрежней и бестолковей. Ну, а дальше Тишков пишет не о возможностях “обрусения”, а о неизбежности “ассимиляции”: “Именно расширение понятия русскости, зауженного в недавние времена (выделено мной. — И. С. ), и ассимиляция в пользу русских, существующая в стране уже веками, будут основными механизмами, замещающими сравнительно более низкую рождаемость среди культурно доминирующей этнической общности России”. От этих слов все же обдает холодом.

В истории человечества XX век не может называться американским, при всех попытках возвести самую богатую страну на пьедестал победителя во Второй мировой войне. Чужое брать не надо! Революция, оказавшая в XX веке влияние на всю мировую историю, произошла не в США, а в России. Победа над фашизмом, полувековое равновесие сил в мировой системе были обеспе­чены Россией-СССР. Но вот последние годы XX века — за американцами. Советский Союз, безусловно, не был подготовлен к американскому способу завоевания мирового господства. Когда весной 2003 года США в коалиции с Англией напали на Ирак, мировая общественность изумилась: куда же дева­лась вся иракская армия? Ну, а где была в 1991-м армия СССР и где был ЦК КПСС? Почему из Беловежской пущи так мило позвонили по телефону министру обороны, который впоследствии получил должность при Ельцине — не за свои ли “боевые заслуги”? Россия, безусловно, не была готова в 1991-м к полити­ческим зигзагам верхушки правящей партии, к тому, что всевластного генсека можно купить за доллары...

В. В. Кожинов в самом начале нынешней смуты писал об умении России искать в трудные времена опору не только на богатырей и даже прежде всего не на них, а на подвижников духа, носителей всенародной идеи. Мысль Кожи­нова подтверждается все эти десять-двенадцать лет (счет ведется и с 1991-го, и с 1993-го). Ведь есть на кого опереться! Но в современных условиях, при возможностях новейших политтехнологий, против соревнования идей выдвинут шумный “рынок” идеологических проектов, на котором торгуют (в буквальном смысле слова) подделками и подменами. Так появился проект “Русский ислам”: мусульмане не должны замыкаться в национальных рамках, надо распространять ислам шире, то есть и на русских. Уже был снят провока­цион­ный фильм “Мусульманин”, а теперь появился фильм про узбеков, возрождающих одичавшую русскую деревню. Истинные мусульмане к этому непричастны. Учрежден “Конгресс русскоязычных евреев” — не только для защиты Израиля, но и для поддержки “еврейской русскоязычной культуры”. На этом фоне загадочно прозвучал в интервью Льва Аннинского (“ЛГ”, 2003, № 23—24) призыв к “добровольной русификации”: “надо добровольно стать русским”. Что значит “добровольно”? Власть олигархов русификацию не навязывает — наоборот, она против всего русского. Тогда о чем же речь? О выходе из самоизоляции?

Но что бы там ни говорили... Обрусение как универсальный национальный синтез — это не ассимиляция и не русификация, а глубинное явление жизни  многонародной нации, имеющее духовные, нравственные основы. У него не может быть сегодняшнего измерения социологическими и статистическими средствами. Но очевидно, все же есть основания для наблюдений за тем, что сегодня происходит в России негромко и “беспрограммно”.

Монах Афанасий

Слово святогорца

Который уже год с болью в сердце наблюдаю, как мы, русские, теряем свою Родину, нашу Россию. Но так как, по моему мнению, монаху выступать с публичными заявлениями следует в крайне исключительных случаях, все это время старался привлечь внимание к этой проблеме в личном общении со многими людьми, ожидая, что кто-нибудь осветит ее в печати и, вообще, обозначит перед обществом. Только потому, что до сих пор этого не прои­зошло, а неумолимое время отнимает у нас последние шансы на ее решение, посчитал, что молчать не имею права, так как на карту, ни много ни мало, поставлена жизнь нации и судьба России. Поэтому, отдавая себе отчет в собственном недостоинстве, осмелюсь предложить на общий суд собственное видение происходящего в России в последние годы.

Господи, благослови.

Никогда еще в своей истории, даже во времена монгольского ига, Смутного времени, революции и Великой Отечественной войны, русский народ не оказывался в такой критической ситуации. Нас стремились поработить, обратить в другую веру, но вопрос о самом нашем существовании как нации никогда не стоял. Сейчас же речь идет о превращении нынешней России в совершенно иное по национальному составу государство и умалении русского народа, по численности и значению в мировых отношениях, до состояния вымирающего племени.

И это — не только следствие отрицательных демографических процессов, происходящих в русской среде. Проблему многолетнего превышения, в силу известных причин, смертности над рождаемостью мы все знаем и даже как-то с нею свыклись, считая ее общей проблемой всех “цивилизованных наций”. “Умирающая русская деревня”, о которой пишут уже лет пятьдесят, — ныне тоже ставший привычным символ. Вроде как другой деревни у русских быть и не может... Но даже не эти явно губительные тенденции обнаруживают главную угрозу для жизни нации.