Смелые инициативы генерала И. Апанасенко

Отправляя дивизию за дивизией на запад, И. Апанасенко не мог оставаться спокойным. И он принял решение, которое на его месте поос­терегся бы принять другой командующий. Апанасенко решил на те же самые позиции, на которых стояли уходившие на запад полки и дивизии, ставить новые полки и дивизии, причем под прежними номерами. Это было смелое решение, так как самодеятельные военные формирования были в то время строжайше запрещены, и органы снабжения и тыла Красной Армии не выде­ляли на новые дивизии ДВФ ни оружия, ни продовольствия, ни одежды. Конечно, в Москве не могли не знать о смелой инициативе командующего фронтом. На нее смотрели как бы сквозь пальцы. Она не была ни одобрена, ни осуждена. По свидетельству бывшего начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генерала армии М. А. Моисеева, у Ставки и Гене­рального штаба просто не было необходимых ресурсов для  оснащения новых, не предусмотренных централизованными планами военных формирований. Позицию Москвы можно было бы определить примерно так: мы не возражаем против инициативы Апанасенко, но пусть он сам находит выход из трудного положения.

И генерал Апанасенко развил бурную деятельность. Была расширена подготовка новобранцев, молодые призывники прибывали в части ДВФ даже из Москвы. На Дальнем Востоке и в Сибири стали призывать на военную службу мужчин 50—55-летнего возраста, всех тех, кто мог носить в руках оружие. По условиям военного времени командующий Дальневосточным фронтом являлся главным носителем власти в прилегающих областях. Его распоряжения были обязаны выполнять работники всех уровней, включая секретарей обкомов и крайкомов. При поддержке хозяйственных и партийных работников Апанасенко организовал на Дальнем Востоке новые военные производства. Здесь переделывали тысячи учебных винтовок в боевые, ремон­тировали орудия, наладили производство минометов, мин и снарядов, патронов и радиостанций. Мобилизовывался и ремонтировался автотранс­порт, при войсках создавался конный парк. По свидетельству П. Григоренко, Апанасенко разослал наиболее активных офицеров даже по многим лаге­рям Колымы и всего Дальнего Востока с поручением — выявить и вернуть в армию способных командиров и комиссаров, ставших жертвами репрессий 1937—1938 годов. Это вызвало протесты начальников лагерей и всего руководства Дальстроя НКВД. На Апанасенко шли жалобы в адрес Л. Берии и Сталина. Но Сталин в эти месяцы воздерживался от вмешательства в приказы Апанасенко и не давал его в обиду. К концу 1941 года Сталин начал изменять свое отношение к командующим фронтами, а Апанасенко он доверял и раньше. На Дальнем Востоке была расширена созданная еще при Блюхере система “военных совхозов”, которая помогала обеспечивать армию провиантом. Здесь было много свободных земель, но мало рабочих рук, и работу “военных совхозов” обеспечивала сама армия.

Зимой 1941/42 года Япония воздержалась от нападения на СССР не только потому, что ее войска были заняты на других фронтах. Квантунская армия продолжала усиливаться. Предполагалось, что она начнет действовать после решающих побед Германии и при условии сокращения советских дивизий на Дальнем Востоке и в Сибири с 30 до 15, а авиации, бронетанковых сил и артиллерии — на две трети. Но никакого видимого сокращения войск на Даль­нем Востоке не происходило. По данным немецкой разведки, дальневосточные дивизии уже воевали на Западном фронте. Однако японская военная разведка докладывала своему командованию, что все дивизии ДВФ занимают прежние позиции, проводя постоянные учения и тренировки. После войны стали известны многие документы о подготовке Квантунской армии к войне с СССР и планы “освоения” советской территории. Так, например, в “Плане управ­ления территориями в сфере сопроцветания Великой Восточной Азии”, разработанном военным министерством и министерством колоний Японии к началу 1942 года, указывалось: “Приморье должно быть присоединено к Японии, районы, прилегающие к Маньчжурской империи, должны быть включены в сферу влияния этой страны, а Транссибирская железная дорога должна быть отдана под полный контроль Японии и Германии, причем Омск будет пунктом разграничения между ними”7.

Нападение Японии на США и Великобританию в декабре 1941 года облегчило все же положение Германии. Для США, а частично и для Велико­британии центр тяжести военных действий переместился на Тихий океан и в Юго-Восточную Азию. Планы второго фронта в Европе были отложены, и Германия, не слишком беспокоясь за свои тылы, смогла развернуть новое большое наступление на Восточном фронте. Немецкие войска вышли на Волгу у Сталинграда и развивали успех на Северном Кавказе. Временами положение казалось катастрофическим, и падение Баку и Сталинграда могло повести к тяжелейшим последствиям. Ставка опять начала брать войска с Дальнего Востока. На западные фронты шли новые полки и дивизии Дальневосточного фронта. Подсчитано, что в первые два года войны из состава ДВФ было отправлено на запад 17 стрелковых, 3 танковые, 2 кавалерийские дивизии, 2 воздушно-десантные и 4 стрелковые бригады, десятки бомбардировочных и истребительных полков, частей и подразделений специального назначения8. И в это же время личный состав частей ДВФ не уменьшился. 22 июня 1941 года в составе фронта числилось 703,7 тысячи человек личного состава. На 1 июля 1942 года здесь числилось уже 1 миллион 446 тысяч личного состава, а на 1 июля 1943 года — 1 миллион 156 тысяч9. Труднее всего было накормить эту массу людей. Еще несколько лет назад я получил письмо от старого солдата и ветерана Дальневосточного фронта К. Н. Соловьева, проживающего в г. Пяти­горске. Он писал, что в 1942—1943 годах солдаты фронта просто голо­дали, а некоторые из них были так истощены, что не могли нести службу. В этом случае их отправляли на несколько месяцев в колхозы края или в “военные совхозы” — на поправку. И тем не менее Соловьев свидетельствует, что армия в целом “была подкована, так как в ней было много старых солдат, прошедших и мировую войну 1914—1918 гг., и гражданскую войну”.

Осенью и зимой 1941 года Германия не просила Японию о помощи в войне против СССР. Но осенью 1942 года Германия была заинтересована не только в косвенной, но и в прямой помощи Квантунской армии. По данным немецкой разведки, у Советского Союза уже не осталось боеспособных дивизий на Дальнем Востоке. Германия объявила войну Соединенным Штатам и топила везде, где могла, американские корабли. Но Япония не топила американские корабли с товарами по ленд-лизу, так как эти корабли шли в дальневосточные порты под советскими флагами. По японской версии, советские войска на Дальнем Востоке не ослабли, а усиливались. И действительно, по приказам и под личным наблюдением Апанасенко на ДВФ непрерывно совершенствовалась оборона и возводились более прочные инженерные сооружения. Если в 1941 году здесь были созданы батальонные районы обороны — 3—4 километра по фронту и 1,5—2 километра в глубину, — то к концу 1942 года фронт располагал по всей приграничной полосе глубокой многоступенчатой обороной, причем особое внимание уделялось противо­танковой обороне и сооружению оборонительных объектов на основных доступных для противника направлениях. Укреплялась оборона главных городов Дальнего Востока: Хабаровска, Владивостока, Благовещенска. Дальний Восток действительно превращался в крепость, и нападение японских войск не могло быть для советских полков и дивизий неожиданным и внезапным. Чтобы одержать победу на Дальнем Востоке, Квантунская армия, рассредо­точенная на тысячи километров вдоль границы, не имела ни достаточных сил, ни резервов. Поэтому даже осенью 1942 года, то есть в пору наибольшего продвижения германской армии на Восточном фронте, Япония предпочла сохранять вооруженный нейтралитет. Но нужно ясно сознавать, что японских милитаристов связывал в этом отношении не заключенный в апреле 1941 года пакт о нейтралитете, а сила Дальневосточного фронта. В этой силе японцы могли убедиться не раз, так как подразделения Квантунской армии очень часто нарушали советскую границу, ведя настоящую разведку боем.