Появились они в результате подписания ряда совместных заявлений президентов США и России — в целях, согласно американской трактовке, радикализации дипломатических процессов на уровне первых лиц ядерных держав. Процессы действительно радикализовались — Россию финанси­руемые из-за рубежа “независимые” эксперты из неправительственных центров видят объектом одностороннего, без учета интересов ее национальной безопасности, разоружения. Заняв прочные позиции в экспертно-консуль­тативном Совете российской Думы, “независимые” эксперты занимались подготовкой профильных законов —  “О космической деятельности в РФ”, “О государственной политике в области обращения с радиоактивными отходами”, “Об использовании в России атомной энергии”, “О ратификации Договора об ограничении СНВ-2” и др.

По сути дела, неправительственные научные центры превратились в посреднические звенья между представителями контролируемых спецслуж­бами США “неправительственных” зарубежных организаций и специалистами ведущих отечественных НИИ и КБ, высокопоставленными чиновниками из министерств, ведомств и органов федерального управления, группами депутатов из комитетов по обороне, безопасности и международным делам Госдумы. Сотрудничество на неправительственном уровне, как показывает практика, вовсе не исключает участие высокопоставленных правительственных чиновников.

Предоставляемые “неправительственными центрами” экспертные оценки и псевдонаучные политические анализы существенно упростили проведение ряда специальных дезинформационных акций на федеральным уровне. Вспомним, например, СНВ-2. Россия обязалась гарантировать уничтожение и необратимое переоборудование шахтных пусковых установок межконти­нентальных баллистических ракет СС-18 —  а в обмен ей был обещан одноразовый показ тяжелых американских бомбардировщиков, оснащенных ядерных оружием, вкупе с ничего не значащими гарантиями не оснащать их большим количеством вооружения.

Если провести построчную идентификацию Договора СНВ-2 на русском и английском языках, то выявится множество грубых орфографических и пунктуационных ошибок, способных привести к различному толкованию сторонами положений Договора. Это свидетельство того, что над документом работали люди, не являющиеся в военной области специалистами и не владеющие английским языком на необходимом уровне. Вряд ли только случаен подбор этих “специалистов” —  согласно имеющимся у нас сведениям, к составлению текста Договора по заранее заданным параметрам привле­кались неправительственные научные центры. Некоторые из них принимали непосредственное участие и в разработке документов по двустороннему межгосударственному разоруженческому процессу: в результате некоторые документы, регламентирующие взаимоотношения России и США по наиваж­нейшим вопросам стратегического паритета, были обозначены не как соглашения, а как абстрактные договоренности, ни к чему подписавшие их стороны не обязывающие. Именно на этом настаивали представители американской стороны перед тем, как с большой неохотой подписали Договор об ограничении наступательных потенциалов.

Назовем, чтобы не быть голословными, конкретные зарубежные и отечественные организации (в том числе и неофициальные), в разной мере влияющие на чересчур, на наш взгляд, активно проходящий в России процесс разоружения:

— Центр по изучению вопросов национальной безопасности при Массачу­сетском технологическом институте (США);

—  Центр по изучению энергетики и окружающей среды при Принстонском университете (США);

— Международный институт по изучению стратегических проблем при Стэнфордском университете (США);

— Центр по изучению проблем нераспространения Монтерейского инсти­тута международных исследований (США);

— Центр научных исследований Комитета ученых за глобальную безопас­ность (США, Россия);

— Центр Генри Джексона по исследованию международных проблем при Университете штата Вашингтон (США);

— Центр русских исследований (США);

— Центр бюджетных и политических приоритетов (США);

— Центр международной торговли и безопасности университета Джорджия (США);

— Международный центр конверсии (Германия);

— Институт мира (Германия);

— Центр политических исследований в России (ПИР-Центр);

— Московский центр Карнеги;

— Российский институт стратегических исследований;

— Центр по изучению проблем разоружения, экологии и охраны окружаю­щей среды при МФТИ;

— Центр проблем экспортного контроля (Россия);

— Социально-экологический союз (Россия);

— Международный институт политический исследований (Белоруссия);

— Институт стратегических исследований Узбекистана.

Перечисленные выше организации, действующие на территории России, получают финансирование от ряда международных фондов: “Алтон Джонс”, “Джон Мерк”, “МакАртур”, “Фонд Форда”, “Фонд Карнеги” и др.

Одним из локальных центров, координирующих усилия американской стороны по сбору секретной информации о военно-промышленном комплексе РФ, является аккредитованная в Москве американская компания “Defense Group Inc.”. На ее примере мы намерены наглядно проиллюстрировать технологии сбора американской стороной конфиденциальной информации посредством специально создаваемых “частных” фирм.

Президентом “DGI” является Гарольд Розенбаум, имеющий тридцати­летний опыт работы в сфере высоких оборонных технологий, член ряда специальных правительственных комитетов и консультативных советов США (Внутренний комитет вооруженных сил США, Научный совет по обороне при министре обороны США, Военно-морской научно-консультативный комитет), бывший консультант замминистра обороны США по стратегическим и косми­ческим системам. Розенбаум возглавлял ряд военных учений вооруженных сил США, принимал непосредственное участие в реализации Программы стратегической модернизации и ряде других технологических мероприятий.

С 1993 года компания “DGI”, большую часть сотрудников которой составляют бывшие и действующие кадровые военные разведчики, прилагает самые настойчивые усилия для получения доступа к закрытым группам носителей конфиденциальной информации — работникам российских режимных НИИ и КБ, бывшим военнослужащим, имеющим опыт работы с различными современными системами вооружения. Минуя существующие контрольно-надзорные органы, “DGI” обеспечивает доступ к секретной информации путем заключения прямых договоров с российскими субъектами хозяйствования под предлогами привлечения зарубежных инвестиций и установления партнер­ских отношений, помощи в проведении экономических реформ и конверсии.

Деятельность “частной” компании “DGI” всецело подотчетна “Агентству передовых технологий” (АRРА) министерства обороны США, обеспечиваю­щего ее общую координацию. В штаб-квартиру агентства из “DGI” регулярно отправляются отчеты о проделанной работы. Приведем несколько отрывков из них:

“DGI” были проведены исследования с целью определения наиболее перспективных в интересующей нас области организаций и специалистов на территории бывшего СССР... “DGI” установила широкий круг контактов для изучения состояния российских проектов в этой области. На основе общей оценки всех действующих в интересующем нас направлении групп специалистами компании были выделены самые многообещающие, способные участвовать в диалоговых проектах (то есть в проектах, предусматривающих диалог участников. — Прим. авт. ), открывающих более полный доступ к российским технологиям... В течение двух лет специалисты “DGI” посетили более чем 100 оборонных НИИ и промышленных предприятий России для установления прямых связей с ведущими российскими учеными... Учитывая своеобразный характер прямого научного взаимодействия американских и российских исследователей, вовлеченных в военно-технические исследования, нами разработаны следующие принципы, призванные предотвратить возмож­ные проблемы со стороны российской контрразведки: