– Женщину твоей мечты?

– Нет.

– Способ избавить мир от голода?

– Нашу землю! Наше будущее предприятие! Замечательный участок на вершине холма, большой деревянный дом…

Несколько лет назад Мэт окончил курсы летчиков, купил гидроплан и теперь неплохо зарабатывал, катая туристов над бухтой. Но еще задолго до того в его голове созрел безумный проект: он решил вместе с Элиотом основать винодельческое хозяйство в долине Напа.

– Поверь мне, сейчас самый подходящий момент, чтобы вложить деньги в это дело, – убеждал он его с горящими глазами. – Сегодня в долине всего несколько владений, а хорошее вино – это будущее Калифорнии. Наше красное золото, понимаешь? Если мы сейчас откроем дело, все деньги достанутся нам!

Не убежденный до конца, но довольный тем, что его друг счастлив, Элиот пообещал в следующие выходные поехать и посмотреть участок. Он с интересом слушал рассказы Мэта о том, как они прославятся, пока не зазвонил таймер, заставляя его вернуться к действительности.

– Ну, я пошел, – сказал он, вставая и потягиваясь. – Пойду спасу еще несколько жизней. А ты? Что собираешься делать во второй половине дня?

Мэт повернулся, чтобы проверить, не исчезла ли красотка. Девушка все так же лежала на песке. Посмотрев на Мэта, она недвусмысленно подмигнула, словно все это время ждала его.

Мэт просиял. Он был молод, красив, перед ним была целая жизнь. И он ответил:

– Кажется, меня кое-кто ждет…

Такси еле ползло в пробке по Хайт-стрит. Элиот расплатился с таксистом и захлопнул дверцу. Больница была уже рядом. «Пешком получится даже быстрее», – подумал он, закурил и быстро зашагал по улице. Каждый раз, подходя к больнице, он ощущал смутную тревогу. Его волновали все те же вопросы. Сможет ли он оправдать ожидания? Сумеет ли принять верное решение? Не ошибется ли, не потеряет ли пациента?

Он еще не достиг того состояния, когда человек в любой ситуации чувствует себя закаленным. Элиот часто чувствовал, что не готов к жизни. Его карьера была безукоризненна: блестящее обучение в университете Беркли, где он перескочил через курс; практика в бостонской больнице, четыре года стажировки и несколько педиатрических специализаций, необходимых для того, чтобы занять должность руководителя отделения.

Однако Элиот все еще не был уверен, что правильно выбрал профессию. Конечно, ему нравилось заботиться о людях, он чувствовал себя нужным. Иногда, в конце удачного дня, когда ему казалось, что операция прошла успешно, он уходил с работы в состоянии эйфории. Садился в машину и на полной скорости несся вдоль парка «Марина Грин». Элиот испытывал восторг оттого, что вышел победителем в битве за чужую жизнь. В такие вечера он чувствовал себя равным богу. Но это ощущение восхитительного блаженства никогда не длилось долго. Всегда наступал следующий день, и жизнь другого пациента выскальзывала из рук.

Элиот посмотрел на часы, выбросил окурок и ускорил шаг. Здание больницы возвышалось в ста метрах впереди.

«Создан ли я для того, чтобы быть врачом?» – снова спросил он себя.

Элиот выбрал эту профессию, чтобы сдержать обещание, которое дал себе после одного трагического события. Он не жалел о своем выборе, но иногда завидовал беспечной жизни Мэта. У него самого целых десять лет не было времени ни на чтение, ни на спорт, ни на любые другие занятия.

Элиот вошел в холл, взял халат и поднялся на третий этаж. В лифте он посмотрел на себя в зеркале и увидел усталого человека. Уже целую вечность, с тех пор как он начал дежурить по ночам, спать приходилось урывками, и даже дома он не мог как следует выспаться.

Элиот открыл дверь и вошел в кабинет, облицованный сверкающим кафелем. Его ждал Линг, интерн из отделения скорой помощи.

– Я хотел проконсультироваться с вами по поводу одного случая, доктор Купер, – сказал он и представил Элиота супругам Романо.

Темноволосый невысокий мистер Романо, американец итальянского происхождения, с первого взгляда внушал симпатию. Миссис Романо была высокой сдержанной блондинкой. Настоящий союз противоположностей.

Их дочь, пятнадцатилетнюю Аннабель, несколько часов назад доставили в больницу.

– Мать девочки, вернувшись днем домой, увидела, что дочь лежит в постели. Она попыталась разбудить ее, но поняла, что девочка без сознания, – объяснил доктор Линг.

Элиот подошел к девочке, лежавшей в коме. Аннабель была очень похожа на своих родителей – у нее была очень светлая кожа, как у матери, и отцовское, располагающее к себе выражение лица.

– Она жаловалась в последнее время на головные боли и тошноту?

– Нет, – ответила мать.

– Принимает наркотики?

– Конечно, нет!

– Может быть, ушибла голову или упала с кровати во сне?

– Да нет же!

Элиот внимательно посмотрел на девочку и почувствовал, что жизнь покидает ее тело, а смерть притаилась в углу, ожидая своего часа. Первые результаты осмотра были обнадеживающими: Аннабель дышала ровно, сердце и легкие функционировали нормально.

Но дальше дело пошло хуже. Элиот приступил к осмотру зрачков. Плавно поворачивая голову девочки слева направо, он заметил, что зрачки остаются неподвижными. Он надавил на грудину, и мышцы в зоне запястья сократились. Элиот нахмурился.

– Это не очень хорошо, да, доктор? – спросил мистер Романо, внимательно наблюдавший за ним.

Элиот решил не опережать события.

– Пока еще рано делать выводы. Подождем результатов полного обследования.

Томограмма была готова через несколько минут. Когда Элиот поднес снимок к свету, он уже догадывался, что увидит.

– Отек в области мозжечка? – спросил Линг.

– Да, – вздохнул Элиот.

– Ну что, доктор? – мать Аннабель, сдерживая слезы, бросилась к Элиоту.

Он сочувственно посмотрел на нее. Ему очень хотелось сказать что-нибудь обнадеживающее, но это было бы неправдой.

– Мне очень жаль, но у вашей дочери инсульт. Состояние критическое.

Наступила тишина. Казалось, она будет длиться вечно. Но вот до родителей дошло, что сказал врач. Мать с трудом сдерживала рыдания, отец не желал сдаваться.

– Но она же дышит! Она еще жива! – воскликнул мистер Романо.

– Пока жива. Но отек будет увеличиваться, ограничивая возможности дыхательной системы, и сердце остановится.

– Но ее можно подключить к приборам искусственного дыхания!

– Да, но, к сожалению, это ничего не изменит.

Шатаясь от горя, отец подошел к до чери.

– Как… как у нее мог случиться инсульт? Ей же только пятнадцать лет!..

– Это может случиться с кем угодно и когда угодно, – ответил Элиот.

Солнце проникало сквозь жалюзи, заливая комнату ярким светом, играя в волосах девочки. Казалось, Аннабель просто заснула, невозможно было поверить, что она уже никогда не проснется.

– Вы что, даже не попытаетесь сделать операцию? – спросила мать, все еще не веря, что это конец.

Муж подошел к ней и взял за руку. Элиот посмотрел на нее и тихо сказал:

– Больше ничего нельзя сделать. Мне очень жаль.

Он хотел бы остаться с ними, разделить с ними горе, поддержать, но знал, что слова здесь не помогут. За ним пришла медсестра. На три часа была назначена операция, и он уже опаздывал. Элиот обязан был спросить родителей, согласны ли они отдать органы дочери на пересадку. Начался бы сюрреалистический разговор, Элиот убеждал бы безутешных родителей, что смерть их дочери может спасти жизнь другим детям. Да, Элиот должен был это сделать, но не смог, не решился.

Он вышел из палаты в ярости от собственного бессилия. Перед тем как подняться в операционную, он зашел в туалет, чтобы умыться.

«У меня никогда не будет детей, – поклялся он себе. – Я не хочу видеть, как они умирают».

Если Илена не может этого понять, тем хуже…

Орландо, Флорида

1976 год

На зоологический парк «Мир океана» опускался вечер. Последние лучи солнца причудливо освещали кипарисы, а немногочисленные посетители неспешно направлялись к выходу.