Не знаю точно, как ему удалось внушить капитану эту мысль, но на корабле Ланса действительно приняли за весьма влиятельную персону, и когда он затребовал к нам в каюту судового лекаря, тот не заставил себя ждать.

Судовым лекарем оказался пожилой тхаец, чем-то неуловимо похожий на лорда Вонга. Чуть позже я выяснил, что, если особо не приглядываться, все тхайцы чем-то неуловимо похожи на лорда Вонга и друг на друга. Для того чтобы их различать, надо внимательно всматриваться в лица.

Впрочем, я подозреваю, что для тхайцев все обитатели Срединного континента тоже кажутся на одно лицо.

Лекарь поставил на стол небольшой саквояж и двинулся в сторону Ланса.

— Займитесь лучше юношей, — сказал Ланс.

— Судя по тому, что я вижу, ваша рана более серьезна.

— Ерунда, — отмахнулся Ланс. — На мне все заживает как на собаке.

— Простите? — не понял лекарь.

— Довольно быстро на мне все заживает, — объяснил Ланс.

Тхаец безразлично пожал плечами и занялся моим плечом. Было больно.

Закончив, он все же настоял на том, чтобы осмотреть Ланса. Тот ухмыльнулся, распахнул куртку и задрал рубаху, демонстрируя лекарю паутину шрамов. Парочка из них выглядела более свежими, чем остальные, но открытых незалеченных ран среди них не наблюдалось.

— Странные здесь у вас собаки, — сказал тхаец, пожимая плечами. Это был единственный жест и единственная фраза, которой он выказал свое удивление. Я же, в свою очередь, уже ничему не удивлялся. — Я приду вечером, чтобы поменять юноше повязку.

— Ты все-таки маг, — сказал я, когда за лекарем закрылась дверь. — Теперь уже глупо это отрицать.

— Нет. Я по-прежнему не маг, — сказал Ланс.

— Ага, — сказал я. — А раны на тебе просто так затягиваются, да? И капитан просто так согласился отвезти нас в Тхай-Кай? Просто потому что мы показались ему хорошими парнями?

— А мы разве плохие парни? Плохие парни остались лежать в борделе, — ухмыльнулся Ланс. — Кстати, о борделе и плохих парнях. Ты говоришь, что уложил одного из них в Каринтии? Такого же, как те, с которыми мы имели дело сегодня?

— Да.

— Это очень странно, — сказал Ланс. — Признаю, я курнул лишнего и слишком расслабился, отчасти потому и возился так долго, но эти ребята были по-настоящему хороши. И когда я говорю «хороши», я имею в виду, что они великолепны, и сильно сомневаюсь, что ты оказался в состоянии уложить кого-то из них.

— Между прочим, я уложил одного из них и сегодня, — напомнил я.

— Это тебе так кажется, — сказал Ланс. — На самом деле я убил всех троих.

— Я тебя не понимаю, — сказал я. — Может быть, это потому что ты до сих пор малость обкурен.

— Ничуть, — сказал Ланс. — Я уложил двоих своих противников и одного твоего. Я уложил его канделябром в висок, пока ты там возился со своей железякой. После этого он был уже не боец.

— Хорошо, — согласился я. — Ты уложил этих троих. Но я все равно убил Нила в Каринтии. Иначе за что меня арестовали?

— Ладно, — вдруг легко согласился Ланс. — Уложил и уложил. Мне, в принципе, это глубоко безразлично.

— Я застал его врасплох, — сказал я.

— Да, — сказал Ланс. — Не сомневаюсь, что именно так оно и было. Врасплох можно застать кого угодно. Даже меня.

Ланс перегнулся через борт и сплюнул в воду.

— Что ты собираешься делать в Тхай-Кае? — спросил он.

— Постараюсь найти помощь.

— Общий план действий мне понятен, — сказал Ланс. — А что конкретно ты собираешься делать? Ты не знаешь тхайского, ты не знаешь там ни одного человека, не знаешь местных законов и традиций, ты там чужак и даже внешне не похож на местных жителей. Не говоря уж о том, что у тебя нет ни гроша местных денег. Куда ты пойдешь? Как собираешься поступать?

— У меня есть еще две недели, чтобы это обдумать, — сказал я, находя поведение моего спутника нелогичным. Неделей назад он упорно настаивал, что мне прямо-таки необходимо отправиться в Тхай-Кай, но едва мы погрузились на корабль, сразу же начал в подробностях расписывать все трудности, которые ждут меня по прибытии.

— На твоем месте я начал бы это обдумывать еще до того, как мы отплыли, — сказал Ланс. — Или, в худшем случае, начал бы думать прямо сейчас.

— А как же метод решения проблем по мере их возникновения? — спросил я. — Или хотя бы по очередности?

— Я не вижу других проблем, которые ты мог бы решать прямо сейчас, — сказал Ланс. — Путешествие спокойное, погода хорошая, ветер нам благоприятствует. На нападение пиратов или каких-нибудь жутких подводных чудищ с гигантскими щупальцами я бы на твоем месте тоже не рассчитывал — слишком мало шансов. Через две недели мы будем в Тхай-Кае. И что ты тогда будешь делать?

— А ты? — спросил я. — У тебя тоже нет тхайских денег, ты там никого не знаешь и не говоришь на их языке.

— Со мной все гораздо проще, — сказал Ланс. — Для начала, у меня нет и никакой великой миссии по спасению мира и освобождению наследственного трона от зада узурпатора.

— Почему ты опять надо мной смеешься?

— Потому что мне смешно, — объяснил Ланс. — А ты не можешь понять одну очевидную вещь: как только ты откажешься от идеи драться с Черным Ураганом на дуэли, жизнь твоя сразу же станет легка и приятна, и из нее исчезнет множество проблем.

— Моего отказа от дуэли с Гаррисом явно недостаточно для облегчения ситуации, — сказал я. — Надо еще, чтобы Гаррис отказался от дуэли со мной.

— Я этого вообще не понимаю, — признался Ланс. — До сих пор не могу взять в голову, зачем императору с тобой биться?

— Я тоже не понимаю, — сказал я. — Полагаю, он просто чокнутый.

— И тебя не смущает тот факт, что этот чокнутый всего за несколько лет сколотил непобедимую армию и строит Империю размером с целый материк?

— Это скорее только подтверждает мою теорию, — сказал я. — С чего бы нормальному человеку заниматься столь противоестественными вещами?

— Тяга к власти — это вполне естественно, — сказал Ланс. — А власти, как известно, много не бывает.

— Что ты знаешь о власти?

— Многое. Я ведь не всегда был бродягой.

— Да, да, да, — сказал я. — Я наслышан о твоем славном боевом прошлом. А еще ты не чародей, хотя раны на тебе затягиваются за считаные часы, меч ты достаешь из рукава, а капитан корабля…

— У меня есть сила, — прервал меня Ланс. — Я дорого заплатил за обладание ею. Я могу управлять некоторыми вещами и людьми. Но я не чародей.

— Разница от меня ускользает, — признался я. — По правде, я вообще никакой разницы не вижу.

— Маг черпает свою силу из стихий, — сказал Ланс. — У меня есть другой источник.

— Это так принципиально?

— Для меня — да, — сказал Ланс. — И я уже говорил тебе, что не собираюсь драться с Гаррисом вместо тебя, и помогать тебе в этой драке тоже не собираюсь. Я обещал доставить тебя в Тхай-Кай, через две недели ты будешь там. И тогда мы с тобой попрощаемся.

Я вздохнул.

— Для тебя это вопрос жизни или смерти, — сказал Ланс. — По крайней мере, ты думаешь, что это вопрос жизни или смерти. Для меня это всего лишь еще одна чужая война.

— Ты уже убивал на этой войне.

— Но это вовсе не означает, что я должен принимать чью-то сторону. Я убивал солдат Империи, для того чтобы выжить. Если бы с той же целью мне пришлось убивать солдат Каринтии, я не сомневался бы ни минуты.

— Ты тоже чокнутый, — сказал я.

— Пусть так. Мир — очень сложная штука. Цвет мира — серый, — сказал Ланс. — Не монотонный серый, как ты сейчас можешь ошибочно подумать. Велико многообразие оттенков. Война же временно делит мир на два цвета — черный и белый. Ты видишь, кто враг, а кто свой. На первый взгляд, на войне все просто, но это очень обманчивая простота. Правда, чаще всего люди понимают сию истину уже после того, как мир становится красным.

— Судя по тому, что я ничего не понял, это была метафора, — сказал я.

— У вас тут была Подземная война, — сказал Ланс. — Кто с кем воевал?