Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Впрочем, бесстрастной осталась и публика: никто не заметил появления нового журнала. Нужно было действовать, чтобы привлечь к себе внимание — устроить что-нибудь вроде новой «битвы за „Эрнани“. Поводом послужила постановка пьесы братьев Гонкуров, которых прогрессивные литераторы упрекали в том, что они пользуются покровительством императорской семьи. Пьеса провалилась — возможно, это произошло бы и без вмешательства будущих „парнасцев“, но Гонкуры затаили зло именно на них. Верлен участвовал в знаменательном событие и был крайне возбужден: несомненно, он принял для храбрости несколько порций абсента.

Но даже битва против Гонкуров не прибавила журналу подписчиков, и его решено было закрыть. Неистощимому на выдумки Рикару пришла в голову новая идея: выпустить поэтический сборник в несколько приемов. Не хватало одного — звучного и привлекательного названия. Много лет спустя Луи Ксавье де Рикар писал, что слова „Современный Парнас“ произнес какой-то незнакомец, поднимавшийся по винтовой лестнице на антресоли лавки Альфонса, где группа обычно держала военный совет. Слова эти были мгновенно подхвачены и единодушны приняты как название сборника.

Новая школа, которая выступила против эпигонов романтизма, опиралась на авторитет пяти поэтов: к лику ее официальных „святых“ были причислены — Гюго, находившийся в изгнании; Готье, бывший „красный жилет“ и ветеран прежних литературных битв; Леконт де Лиль, воспринимавшийся как наследник Гюго; Бодлер, который уже доживал последние дни в полном беспамятстве; наконец, всеобщий любимец Банвиль. Первый выпуск „Современного Парнаса“ вышел 2 марта 1866 года. В сборник вошли стихотворения тридцати семи поэтов. Полю Верлену принадлежат восемь стихотворений, и среди них выделяется бесспорный шедевр — „Сон, с которым я сроднился“.

Появление „Парнаса“ наделало шума — по крайней мере, в литературной среде. Явным свидетельством успеха были посыпавшиеся на сборник пародии и критические статьи. Самыми ярыми противниками парнасцев оказались Альфонс Доде и несколько его друзей, с одним из которых Катюль де Мендес даже дрался на дуэли. Верлен принимал активнейшее участие в полемике, однако храбрость никогда не была его сильной стороной, поэтому когда ему показали в одной из пивных Доде, он со словами „так вот эта свинья!“ набросился на автора „Писем с моей мельницы“ со спины. Взбешенный Доде обернулся, чтобы ответить, но, увидев, Верлена, которого уже оттащили от него, с улыбкой промолвил: „Пустяки, это просто пьяница“.

Литературная богема

Осень в надрывах

Скрипок тоскливых

Плачет навзрыд,

Так монотонны

Всхлипы и стоны —

Сердце болит.

Горло сдавило,

Пробил уныло

Тягостный час.

Вспомнишь, печалясь,

Дни, что промчались, -

Слезы из глаз.

Нет мне возврата,

Гонит куда-то,

Мчусь без дорог —

С ветром летящий,

Сорванный в чаще

Мертвый листок.[13]

В том же 1866 году вышел в свет первый сборник Верлена "Сатурнические стихотворения". Он разослал его знакомым литераторам, получив в ответ лишь банальные поздравления. Правда, Банвиль уверял, что прочел книгу десять раз подряд, невзирая на болезнь и смертельную усталость — однако рецензию он так и не написал. Леконт де Лиль обронил, что автор "вскоре полностью овладеет мастерством выражения". Сент-Бёв с безошибочным чутьем воздал хвалу самым слабым стихотворениям сборника. Единственным человеком, кто по достоинству оценил музыку верленовских стихов, был скромный преподаватель английского языка из Безансона. В его послании говорится:

"… у меня есть таинственное предчувствие еще неведомой дружбы… ваши "Сатурнические стихотворения" на несколько дней исцелили меня от постыдной повседневности и пробудили от прострации, вызванной окружающим гомоном… Поэты наследуют друг от друга старые формы, подобные потасканным фавориткам, но вы предпочли ковать из никем не тронутого, нового металла собственные клинки, а не рыться в отбросах старой чеканки…"

Автором этого письма был Стефан Малларме.

Лучшие, подлинно "верленовские" стихи сборника пронизаны чувством глубочайшей тревоги и тоски. Но даже лучший друг Верлена Лепелетье не поверил в искренность этих "меланхолических жалоб", которые показались ему "нарочитыми и взятыми из головы". Почему? Да просто потому, что Поль был тогда "молод, здоров, никого не любил и удовлетворялся доступными ему удовольствиями, имел полный кошелек и, покончив с не слишком трудными служебными обязанностями, выпивал множество аперитивов, отчего приходил в радостное настроение…". Между тем, уже в эти внешне "безоблачные" годы Верлен явно ощущал, что ступил на "дурную дорожку". Вполне возможно, что в обществе своих приятелей Поль старался быть веселым, хотя сам Лепелетье, не замечая противоречия, свидетельствует, что с каждой новой рюмкой он становился все мрачнее и мрачнее. Лишь много позже в этих стихах увидят отражение эпохи — той постыдной повседневности, о которой писал Верлену Малларме. Многие даже сочтут, будто "Осенняя песня" могла возникнуть лишь во Франции, перенесшей унизительное поражение в войне 1870 года, хотя Верлен создавал ее в мирные дни, под бравурную музыку Оффенбаха. А в конце века немецкий публицист Макс Нордау узрит в верленовской "тоске" симптомы декаданса, верный знак упадка одряхлевшей расы:

"Вот перед вами непредвзятый портрет знаменитейшего из вождей символизма. Лицо очевидного дегенерата, асимметрия черепа, черты монголоидного типа. Далее: патологическая страсть к бродяжничеству, дипсомания, половая распущенность, болезненные фантазии, слабость воли, неспособность обуздать инстинкты. И как следствие того — глубокая душевная тоска, рождающая проникновенные ламентации. В затуманенном мозгу этого слабоумного старика в минуты мистического экстаза возникают видения — ему являются святые и сам Господь".

В августе 1867 года Верлен, собираясь в Арденны, решил нанести визит великому патриарху, который летом покидал свой остров и перебирался в Брюссель к сыну Шарлю. Разумеется, Верлен предварительно написал Гюго, обратившись с почтительной просьбой об аудиенции. Мэтр относился к нему благосклонно, поскольку Верлен опубликовал о нем статью, полную энтузиазма. И вот Юпитер собственной персоной явился смущенному гостю. Верлен был крайне взволнован, но его обласкали и удостоили особого внимания, поскольку Гюго прочел или хотя бы пролистал "Сатурнические стихотворения": кое-что похвалил, кое-что не одобрил, но даже критические замечания из таких уст были лестными для двадцатитрехлетнего поэта. По поводу знаменитого парнасского лозунга "бесстрастие" Гюго снисходительно заметил: "Вы от этого скоро откажетесь". Слова оказались пророческими — во всяком случае, по отношению к Верлену. Молодой поэт был настолько переполнен впечатлениями от встречи, что не обратил ни малейшего внимания на Брюссель — "роковой" для него город. Простившись с Гюго, он тут же отправился на вокзал.

В Брюсселе, между тем, вышли в свет "Подружки" — второй сборник стихотворений Верлена, который укрылся под псевдонимом Пабло де Эрлагнец-Сеговия. Издатель Пуле-Маласси в свое время выпустил "Цветы зла" Бодлера, затем обанкротился и перебрался в Бельгию, где стал специализироваться на книжонках эротического характера. Ремесло это было небезопасным: на французской границе весь тираж "Подружек" конфисковали и уничтожили по постановлению суда города Лилля от 6 мая 1868 года, а Пуле-Маласси пришлось заплатить 500 франков штрафа. Верлен не пострадал, но это было его первое столкновение с юстицией — правда, на отдаленном расстоянии и под чужим именем.

Примерно в это же время Верлен становится завсегдатаем узкого кружка, в котором главную роль играла Нина де Вилар. Эта необыкновенная женщина позднее станет героиней романов: Катюль Мендес посвятит ей свой роман с ключом "Дом старухи", английский писатель Джордж Мур — "Воспоминания о моей жизни мертвеца". Считается, что именно она изображена на картине Мане "Женщина с веером": если это действительно так, портрет был сделан незадолго до того, как Нина потеряла рассудок. Она умерла в состоянии полного безумия в 1884 году, когда ей едва исполнился сорок один год.

вернуться

13

"Осенняя песня". Из сб. "Сатурнические стихотворения". — Перевод А. Ревича.

7
{"b":"134956","o":1}