Стрелы Рэмбо были такими же необычными, как и его лук. Наконечники, изготовленные не из дерева, которое покоробилось бы в этом влажном климате, и не из стекловолокна, которое могло разбиться, а из сверхпрочного алюминиевого сплава, имели такое же черное покрытие, как и все оружие Рэмбо. Острая, как бритва, зазубренная нарезка наконечника увеличивала проникающую способность стрелы, не уступавшей по своей убойной силе пуле.

Лучник — в философии дзэн самый загадочный и мистический образ. Тугой лук, растянуть который не всегда под силу богатырям, поддается легкому, едва уловимому движению рук монаха, не отличающегося физической мощью. Лук послушен направленной воле духа, подчиняющей себе грубую материю. Действительность иллюзорна. Памятуя об этом, монах посылал разящую стрелу в цель, столь же нереальную, как и весь этот мир. И стрела, словно заговоренная, летела точно в цель.

Часовой на вышке скрючился, не успев охнуть, когда стрела с острым зазубренным наконечником вонзилась ему в грудь.

Луч прожектора прекратил свое движение и замер на кусте папоротника.

Рэмбо торопливо подхватил американца и понесся к колючей изгороди.

В это время часовой, расхаживающий по лагерю, заметил, что прожектор метнулся куда-то в сторону. Он присмотрелся к зарослям папоротника, на которые переметнулся луч света, и затем поднял глаза вверх, стараясь понять, что происходит на башне.

В мгновение ока Рэмбо метнул свой нож. Часовой еще успел бы вскрикнуть от внезапно пронзившей его боли, если бы нож, метивший точно в горло, не перерезал голосовые связки. Часовой, закатив глаза, упал на землю.

Рэмбо вытащил нож из тела. Обтер окровавленное лезвие о траву.

Проволока возникла перед ним внезапно. Он перерезал ее своим лезвием-вилкой и, сгибаясь в три погибели, рванулся к лесу.

Прожектор на другой башне все-таки нащупал беглецов. О черт!

Вновь положив на землю впавшего в забытье американца, Рэмбо вложил стрелу в свой лук, и тетива, натянутая с силой в сотню фунтов, мощным рывком отправила стрелу в смертоносный полет.

Прожектор на башне опрокинулся, луч свет уперся в небо. Рэмбо понял, что стрела достигла цели. Необычное положение фонаря скоро привлечет остальную охрану. Он дал себе пять секунд на то, чтобы убраться на безопасное расстояние.

Коу притаилась в кустарнике, тщетно пытаясь разглядеть, что творится в лагере. Сердце ее бешено колотилось. Ей представлялось, что она прождала часа два, хотя Рэмбо оставил ее здесь всего пятнадцать минут назад.

После того, как женщина из деревни скрылась в бараке, лагерь снова затих и погрузился в кромешную тьму. Все было по-прежнему спокойно, хотя она знала, что там, в самом логове врага, делает свое дело Рэмбо.

Она вздрогнула и закусила губу, когда луч прожектора высветил бараки. Луч замер, соскользнув в густой папоротник, и она затаила дыхание. Но вот с противоположной стороны зажегся еще один прожектор. Не успела она испугаться, как его луч уперся в небо.

Испуганные крики огласили чащу.

На руку девушки, прижавшейся к земле, опустился тяжелый солдатский сапог. Коу вскрикнула от боли: к ней приблизилось лицо вьетнамского солдата, нацелившего автомат прямо на нее.

Пальцы на спусковом крючке напряглись.

Вдруг раздался свист, и в шею солдата впилась стрела. Он не успел сделать ни шага — стрела пригвоздила его к дереву. Разжавшиеся руки выпустили автомат. Солдат дернулся, кровь хлынула из артерии.

Внезапно рядом с ней оказался Рэмбо. Обмякшее тело лежало у него на плече.

Рэмбо жестом указал на горный перевал, через который они пришли сюда. Он мог бы и не напоминать ей: Коу уже поспешила туда.

Позади них, в лагере, раздался свист, крики солдат.

Не помня себя от ужаса, она отчаянно карабкалась по склону, цепляясь за корни деревьев.

Невзирая на панику, охватившую ее, она отметила: Рэмбо даже с тяжелой ношей на плечах держался впереди нее.

Запомните, полковник, вы сами напросились, — произнес сзади стоящий Мэрдок. — Я отговаривал вас. Торопитесь на собственные, извините меня, похороны.

Траутмэн даже не дал себе труда обернуться. Он засунул свой пистолет в кобуру и вышел из ангара.

Эриксон и Дойл стягивали с самолета маскировочное покрытие. Первым в самолет вскочил Эриксон, за ним Дойл. Мощные двигатели начали разогреваться, гудение усиливалось, переходя в рев.

Усевшись рядом с пилотами, Траутмэн сказал:

— Заждались, ребята. Через час будем на месте. Дойл жевал резинку, от него разило марихуаной.

— Почему бы вам не посмотреть правде в глаза? Парень у вас классный. Супермен в общем. Но он наверняка давно гниет в том лесу. Мы летим на этот пикник только чтобы вы успокоились.

— Сам успокойся, — оборвал его Эриксон и повернулся к Траутмэну. — Извините, мой товарищ не блещет хорошими манерами. Он просто боится, что мы зря потратим топливо.

Время мы сейчас тратим зря, это точно, — ответил Траутмэн. — Поднимай свое чертово корыто в воздух, а не то я сам сяду за штурвал.

— Ну ладно вам, — примирительно сказал Дойл, — потерпеть не можете.

Эриксон сосредоточился на приборах. Самолет оторвался от земли.

— Старый добрый Вьетнам, — не унимался Дойл. — Вот уж действительно праздник, который всегда с тобой.

Американец открыл глаза, перевел недоуменный взгляд на Коу. Рэмбо, прошедший основательную медицинскую подготовку, проверил его пульс.

Они решили сделать остановку лишь после того, как шум погони затих вдали.

Это не сон? — слабо проговорил американец. — Неужели это не сон?

— Будь уверен, — отозвался Рэмбо, позволивший расслабиться мышцам на короткое время перед тем, как снова взвалить свою ношу.

Американец облизнул потрескавшиеся губы. Он с трудом подбирал слова.

Вы, ребята, не подумайте… Я все время с кем-нибудь разговариваю. То с девушкой своей, то с матерью. И с отцом тоже.

Не бери в голову. Помолчи лучше.

— Сколько же им лет-то теперь? Сознание его медленно прояснялось. — Может, родителей и в живых нет. Но вы… вы… живые? Вы не снитесь мне? Вы отвезете меня домой?

Господи ты, Боже мой, подумал Рэмбо. Где он, дом?

— А куда же еще? — сказал он вслух и добавил: Как тебя зовут?

— Бэнкс. Лейтенант ВВС.

Американец попытался сесть. В глазах его стояли слезы.

— Это чудо, — прошептал он. — Спасибо.

Тяжело дыша, они преодолевали последние километры джунглей. Едва ли не скатывались по каменистому спуску берега. Сампан ждал их, покачиваясь на воде.

Кин смотрел на них, не скрывая удивления.

Ну, чего ждешь? — хрипло бросил ему Рэмбо. — Давай заводи мотор. Поехали!

— Деньги! — потребовал Кин. Коу протянул ему пачку.

— Так-то лучше.

Кин вскочил в лодку и принялся будить своих людей. Мотор заработал, лодка ожила и отчалила от берега. Матросы, еще плохо соображавшие, покосились на Бэнкса.

Американец поднял голову.

— Везение вам вышло, ребята. Пришли вовремя.

— Почему?

Лодка легко скользила по воде, на которой играли лунные блики.

Бэнкс продолжал объяснять:

— Хорошо, что вы пришли именно сегодня. Нас часто увозят из лагеря. То дороги строить, то урожай собирать. Всего неделю, как привезли обратно.

Так вы тут всего неделю? — изумился Рэмбо. Ну да, гори он синим пламенем.

— А когда вы были в лагере до этого? — вмешалась Коу.

Бэнкс наморщил лоб, вспоминая.

— Кажется, год назад. Ого! Какой же год сейчас? Коу назвала ему год.

— Нет, этого не может быть! Столько времени прошло!

— Лагерь пустовал все это время? Бэнкс кивком подтвердил.

Коу бросила встревоженный взгляд на Рэмбо.

— Я понимаю, о чем ты думаешь, — ответил Рэмбо на ее безмолвный вопрос.

Что-нибудь случилось? Что-то не так? — спросил Бэнкс.