Тревожное было время. Но эти события были предвестием событий гораздо более тяжких… Вскоре скитяне вынуждены были образовать сельхозартель. О. Феодосий благословил засадить овощами и плодовыми деревьями всю территорию Скита. Садовник, монах Павел (Драчев), руководил работами. И он сделал чудо: лучшие плоды и овощи в губернии были из Иоанно-Предтеченского Скита Оптиной Пустыни… Надо сказать, что обычный распорядок жизни тогда еще не был нарушен: молитвенная жизнь, службы – все продолжалось. А к старцам так же во множестве шел простой народ…

После известия о расстреле в Екатеринбурге Царской Семьи начались события такого рода, что инокам все труднее было сохранять обитель как молитвенное место, хотя бы и под видом артели… Монашеский «элемент» (как говорили чекисты), как лишенный гражданских прав, постепенно увольняли и из артели, и из музея, устроенного в Оптиной… Вытесняли в Козельск, окрестные деревни, арестовывали, ссылали…

О. Феодосий не дожил до окончательного разорения обители и Скита. Он отошел ко Господу схиигуменом 9 марта 1920 года и был погребен в монастыре возле южной стены правого придела Введенского собора. Архимандрит Исаакий поручил управление Скитом старцу иеромонаху Нектарию, который по благословению епархиального архиерея в том же месяце был пострижен в великую схиму.

Двадцать лет было старцу Нектарию, когда он пришел в 1876 году в Скит. О. Амвросий принял его с любовью. Вскоре юноша стал пономарем. В марте 1887 года состоялся его постриг в мантию. Внешний путь инока Нектария был более или менее обычным, а внутренний – таинственным, рассказать о нем невозможно. Вот был в Скиту иеромонах, были у него своеобразные черты характера и поведения, он слегка юродствовал… А потом стал великим духоносным старцем. Как? Кто же может это знать? – Неисповедимыми путями Господними.

А все же и внешнее кое о чем говорит. Из келлии он старался выходить, по завету отцов-аскетов, только по необходимости – в храм, к старцу, на трапезу… Вроде и не в затворе, но похоже, что отчасти и в нем: окна келлии у него были заклеены синей бумагой… Молитва и чтение книг… Чтение книг и молитва… Он собрал довольно большую келейную библиотеку, где были книги не только духовные, но и научные, и литературные – светского характера. Не имея никакого специального образования, он, по благословению старцев, приобрел весьма пригодившиеся ему потом обширные познания в науках – истории, философии, географии. Изучал латынь и французский язык… С. А. Нилус писал, что о. Нектарий «начитанностью своей поражал не одного меня, а многих». Он просил всех привозить ему книги. Считал, что науки, если к ним правильно относиться, приближают к Богу, а не уводят от Него. Однако большую часть времени он уделял чтению Священного Писания и святоотеческих трудов. В монастырской и скитской библиотеках он не оставил без внимания ни одной почти книги… И вот, хотя и цитировал он иногда стихи русских классиков, но замечал, что «все стихи в мире не стоят строчки Божественного Писания».

Однажды ему удалось уклониться от старчества – назначен был старцем скитоначальник о. Варсонофий. Но когда в 1912 году о. Варсонофию пришлось покинуть Скит, о. Нектарию уже не удалось отказаться. Елена Александровна Нилус рассказывала, что «принимал он в хибарке покойных старцев, отцов Амвросия и Иосифа, где и стал жить сам. Но по глубокому своему смирению старцем себя не считал, а говорил, что посетители приходят собственно к батюшке Амвросию в его келлию, и пусть келлия его сама говорит с ними вместо него. Сам же о. Нектарий говорил мало и редко и притом часто иносказательно, как бы полуюродствуя. Часто давал что-нибудь, а сам уходил, оставляя посетителя одного со своими мыслями. Но этот молчаливый прием в обвеянной благодатью келлии величайшего из Оптинских старцев, где так живо ощущалось его личное присутствие, как живого, эти немногие слова его смиренного заместителя, унаследовавшего с даром старчества и его дар прозорливости и любви к душе человеческой, это одинокое чтение и размышление оставляли в душе посетителя неизгладимое впечатление».

В 1920 году скончался скитоначальник о. Феодосий, и старец Нектарий был назначен на его место. В 1922 году мирно почил старец Анатолий младший. А в 1923 году увезен был в Козельск и помещен в тюрьму, а потом выслан в деревню старец Нектарий.

Оптина Пустынь, а также и Скит, были закрыты. До поры…

И вот настала долгожданная пора: ныне Иоанно-Предтеченский Скит возрождается – трудно и постепенно. Легко вырубить плодоносный сад, но много надо положить трудов на то, чтобы он снова зацвел. Еще труднее взрастить сад духовный – сад души. Некогда преподобный Анатолий (Зерцалов), посылая семена скитских цветов своему духовному чаду, писал: «Цветами не увлекайся, а помни, что та краса только до осени. А вот тех ищи цветов, о которых я тебе внушал: райских иммортелей, как то – смирения, послушания, любви о Господе, чтения, молитвы, – особенно молитвы Иисусовой… Вот этих ищи неутомимо».

Собственно и земные цветы, столь нарядно одетые Господом, и вся цветущая красота прежнего Скита – все это было как бы зримой притчей, иносказанием о саде духовном. Это была красота прежде всего духовная, овеянная молитвой. Недаром посетители Скита или впервые вошедшие сюда будущие его насельники не столько глазами, сколько душой воспринимали открывавшуюся им райскую, по словам преподобного старца Варсонофия, красоту. Поэтому даже к простому яблочку из Скита отношение было особенное. «Посылаю тебе три заветные яблока, – пишет преподобный Анатолий (Зерцалов), – больше недели они лежали у меня за стеклом и глядели на Скит, и на птичек, и на все скитское».

Сегодня здесь нет, может быть, прежнего благолепия, но все же Скит Иоанна Предтечи, несмотря на долгие годы запустения, по-прежнему полон благодатной жизни, отрады и утешения. И это явственно чувствует всякий человек, приходящий сюда.

В храме, как и в былые времена, идут тихие, размеренные службы, читаются скитские правила. Шумит вокруг таинственный сосновый бор. Отражаются ночные звезды в маленьком пруду. Здесь – сердце Оптиной Пустыни. Молитвенная тишина не покинула этого удивительного места.

Еще в феврале 1917 года оптинский старец Анатолий (Потапов) пророчествовал о судьбе России: «Будет шторм, и русский корабль будет разбит… но ведь и на щепках и обломках люди спасаются… Все щепки и обломки волею Божией и силой Его соберутся и соединятся, и воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным». Корабль России еще не воссоздан, хотя многие спасительные дщицы и обломки уже нашли свое место в его вновь отстраиваемой обшивке…

Главная же плавучая часть этого корабля – Церковь, не боящаяся бурь в открытом море. Можно уподобить кораблю и всякий православный храм, и монастырь. Корабль Оптинского Скита также восстанавливается. И главная созидающая сила в этом деле – молитва и покаяние, которое проповедовал Предтеча Господень.