— Тихо! слушаем внимательно! — подал голос Юп, не отрывавший взгляда от телевизора.

Довольно старый человек с редкими седыми волосами, смуглой кожей, выдававшей его восточные корни, смотрел в экран. Желтые белки его глаз и темные круги под ними подтверждали слова репортера о серьезных проблемах, которые были у миллионера со здоровьем.

Сидя за столом, под каким-то причудливым углом, в одной руке он держал карандаш с наконечником-резинкой с одной стороны и с остро заточенным грифелем с другой. За спиной старика виднелось размытое изображение кабинета. Фрагменты картин, заключенные в массивные позолоченные рамы придавали кабинету богатый вид. Дорогие шелковые обои, старинный шкаф из красного дерева производили то же впечатление. Все предметы обстановки, видимые на пленке, были подобраны со вкусом и удивительно органично дополняла друг друга.

— …рь завещание. Кхе-кхе, — мужчина негромко прокашлялся. — Вы несомненно знаете, что я не являюсь американцем, и всем моим теперешним положением я обязан моему отцу и его деду — нефтяным магнатам, шахам из Омана. То гигантское состояние, которое они успели нажить, и по сей день позволяет проводить последние дни моей жизни, ни в чем себе не отказывая и выполняя любые прихоти и капризы. Это не совсем справдл-л-л…. Кхе-кхе-кхе! — сухой, мучительный кашель заставил бывшего миллионера прервать свою речь. Откашлявшись он продолжил. — Так вот. Это не справедливо. Я не приложил ни малейшего усилия для того, чтобы нажить это состояние. И теперь, — он стукнул резинкой карандаша об стол, — моим последним желанием будет оставить весьма дорогие вещи, а точнее вещь из наследства достойнейшему и умнейшему! Каждый может заполучить его. Далее. Весь особняк, — он продолжал эмоционально сопровождать свою речь ударами карандаша об стол, — и его обстановка завещаются муниципальным властям для создания музея. Но обязательно в моем особняке. Деньги, банкноты и кредитные карточки вы не найдете, даже если исследуете дом вдоль и поперек. Денег у меня было ровно столько, сколько понадобилось бы заплатить после моей кончины за мои похороны. Если что то и останется, то пускай эти крохи пойдут на содержание музея в этом прекрасном доме.

Не секрет, что я являюсь ярым поклонником живописи, любой из ее школ — будь то итальянская, голландская, французская… Не важно! — громкость ударов карандаша возрастала по мере того, как громко говорил миллионер. — Кхе-кхе! — новый приступ подкатившего к горлу кашля заставил его ненадолго замолчать. — Так вот. Все те картины, которые я собрал в моем доме, как я уже говорил, я завещаю музею, который будет создан в моем доме. Его откроют уже на следующий день после моей смерти. Пусть плата за вход будет чисто символическая — тысяча триста семь центов. В честь моего дня рождения — 13 июля, — он коротко рассмеялся. — Я все сказал. Делайте все по порядку. Ежели реки разума унесут вас в неведомые края, возвращайтесь к истокам… Не сбивайтесь с пути. Прощайте, — последний стук карандаша возвестил об окончании речи.

Экран на миг погас и через секунду на нем уже сияла довольная физиономия щеголеватого диктора.

— Спасибо, Уилл. А теперь о погоде….

Но сыщики уже выключили телевизор и немигающим взглядом уставились друг на друга.

Первым нарушил молчание Юп. Широкая улыбка на его круглом сияющем лице и огонек в глазах говорили об особом состоянии главы агентства.

— Ну что ж. Мне кажется для Трех Сыщиков нашлось весьма интересное дело. Давненько мы ничего не разгадывали. Я чувствую, дело с этим наследством не оставит наши умы без работы, — он довольно потер руки и с энтузиазмом посмотрел на друзей.

— Постой-ка, Юп, — Боб покачал головой, будто пытаясь упорядочить смешавшиеся в голове мысли. — Я что-то не понял или здесь не было сказано ничего о втором наследстве кроме того, что оно достанется «достойнейшему и умнейшему»?

Юпитер повернулся на кресле к другу.

— Нет, архивариус. Нам показали не всю запись. Помнишь слова репортера о том, что судя по словам на пленке завещание может получить человек любого возраста, пола и национальности? Где они? Ты слышал их на записи?

— Точно! — подал голос Пит, — в самом конце он так и сказал, а в записи об этом не было и слова. Надо достать полный вариант. На студии, похоже, что-то обрезали. По-видимому, посчитали не нужным или не относящимся к делу.

— Да. А если принять во внимание и тот момент, что запись началась со слов «рь завещание»… — продолжил мысль Юп. — Боб, — в голове Первого Сыщика похоже уже созрел план. — Твой отец журналист. Ты можешь позвонить ему и попросить его через свои каналы на телевидении пробить нам полный вариант записи.

— Отличная идея, Юп, — обрадовался Боб, — я подумал об этом только сейчас и… Вот черт!

— Что такое? — спросил Юп

— Черт возьми! Почему именно сегодня? — выражение лица Боба говорило о многом. — Отец приедет в Огден послезавтра вечером. Если бы он выехал на следующий день или на день раньше все могло сложиться куда лучше… Так что только послезавтра, и это в лучшем случае, Юп. Извини. Просто так никто не пустит меня в студию и, тем более, не даст запись.

— Что же делать, Первый? — уныло спросил Пит. — Да таких искателей, как мы, тысячи по Роки-Бич и еще неизвестно сколько приедет завтра с других городов. И уж наверное не мы одни догадались поискать полный вариант завещания, — он обхватил голову руками, сосредоточенно глядя в пол. А что, Боб, других вариантов нет? — спросил он с мольбой в глазах

— Ну-у-у….вообще-то есть один вариант, но… он…как бы сказать…. Это не…Э-э-э… Нет! Забудьте! Забудьте, что я только что говорил, — Боб и сам пожалел, что захотел предложить такой идиотский, на его взгляд, маневр.

Пит привстал с кресла.

— Нет уж. Договаривай до конца. Что ты хотел предложить? Ведь есть какой-то выход, правда? — с надеждой сказал он.

— Ты что-то придумал, архивариус? — по выражению лица Юпитера невозможно было догадаться, что он возбужден не меньше Пита.

— Вообще-то… э-э-э… — начал Боб. — В общем, дядя Джеймс работал когда-то в газете вместе с моим отцом и… э-э-э… если попросить… ну, чисто гипотетически…

— Боб, ты гений! — теперь не стал сдерживать эмоций Юп. — Ты просто молодчина! Мы прямо сейчас отправимся к тебе. Этот дядя, он ведь дома? Скажи, что да, пожалуйста!

Боб уже начал корить себя за то, что вовремя не остановился. «Чертов болтун, — подумал он. — Надо было держать язык за зубами». Но было поздно.

— Да он почти всегда дома, Юп, — промолвил Боб. — Его от телевизора силками не оттащишь.

— Тогда едем! — обрадовался Пит.

«Власо Полонски является лучшим приобретением Нью-Йорк Буллс за последние четыре года! Это лучший дефендер, который появлялся на американских полях после, конечно, Теда Румье! Уже в двадцать три года он…» — телевизор, в лице спортивного диктора, заставлял маленькие динамики захлебываться от собственного звука.

Три Сыщика стояли перед парадными дверями дома Эндрюсов.

Боб беспомощно опустил руки.

— Знаете, ребята, я, наверное, даже с рупором не смогу перекричать этого парня со спортивного канала. И где они берут таких ребят? — сказал он уже самому себе. — Хорошо, что дядя Джеймс не забыл хотя бы закрыть дверь. Иначе нам пришлось бы пробираться к дому сквозь кольцо собравшихся соседей.

Сыщики уже успели налюбоваться автомобилем гостя, все еще не отогнанным с изуродованного газона, и теперь пытались проникнуть в дом.

— Может нам пройти с кухни? — предложил Юп.

Но Боб уже и сам обежал дом в поисках открытой кухонной двери.

Когда ребята оказались в доме, то им стоило больших усилий удержаться от того, чтобы не заткнуть пальцами уши. Телевизор ревел в трех метрах от кресла, в котором, развалившись, спал новоиспеченный нянь.