Господи, что происходит с моми глазами? Пора, давно пора начинать есть чернику вёдрами…

Раздосадованная этим происшествием, я снова вышла на обочину и решила немного посидеть на траве. Надо всё обдумать. Собственно, куда я так сильно спешу? До трёх ещё время есть.

И тут я снова пережила шок, мне стало совсем нехорошо – на траве, у моих ног, лежал пластырь…

Мой пластырь! Тоска…

Опять тревожить Дусю, заново лепить на рану повязку.

Я, цепенея от мысли о том, что кровь уже льёт из раны ручьём, осторожно приложила ладонь к тому месту, где была рана на бедре. Однако, юбка, похоже, пока сухая. Неплохо уже.

Рана, хотя это и казалось фантастикой, всё же могла слегка затянуться за эти часы.

Я осторожно просунула пальцы в дырку на юбке, слегка ощупала рану – так и есть, хотя пластырь слетел, но рана всё же не кровоточила, пальцы мои оставались сухими.

Слава богу, хоть это!

Вокруг по-прежнему никого. Я, извернувшись по-змеиному, приподняла край юбки.

Раны… вообще не было!

Да, это так, кровоточащей раны на бедре не стало.

На том месте, откуда ещё час назад обильно лилась кровь, теперь ярко алел небольшим зигзагом, сантиметра на три, свежий шрамчик.

Единственное напоминание о том кошмаре, что произошёл утром.

Я хотела поднять пластырь, но тут, неизвестно откуда, бешеным порывом налетел ветер, взвыл так, как обычно воет, засталяя скрипеть и визжать печную трубу, осенний шквал в самый разгар ненастья. Он тут же подхватил мой пластырь, закрутил его, словно торнадо, и понёс дальше лугом, той дорогой, которой я шла сюда – за спасением.

Пластырь, оттого, что ветер всё время вертел его, зрительно как бы увеличивался в размере и вдруг стал похож на какое-то богомерзкое серое существо…

Затем это странное призводное – последнее воспоминание о моем мучении, с воем и визгом взлетев над зарослями камыша, окончательно скрылось в болоте. Ветер тут же стих. О боже! Чего только не привидится!

Я вздохнула с облегчением и встала. Ладно, у меня был трудный день, и это многое объясняет – и воющий пластырь и растворившегося в потоке солнечного света летящего велосипедиста…

Однако всё же надо идти дальше – мне предстоял путь, ничуть не легче уже мною пройденного.

Я снова обретала хватку. Со мной и ранее не раз случались не поддающиеся простому объяснению вещи, и я часто действовала неведомыми доселе мне путями.

Но вот как раз сегодня произошло нечто уж очень экстраординарное. И я больше не была уверена в том, кто же я на самом деле – альтруист, думающий день и ночь об общем благе и счастье человечества или жалкий презренный эгоистишко, страстно любящий лишь своё убогое «ё-моё». И я знаю – это весьма странное, неприятное ощущение, сродни чему-то вроде умопомешательства, – теперь надолго застрянет в моём сознании.

А ведь ещё и суток не прошло – и такая вот со мной случилась метаморфоза! Одно ясно: лишь слабым моим рацио этого не постичь. Но теперь я, трезвее, чем когда-либо, понимала, что, оставаясь в рамках привычных понятий, никогда не смогу ни осмыслить того, что в эти часы со мной случилось, ни воспрепятствовать тому, что ещё со мной, такого же неординарного, возможно, когда-либо произойдёт. Мне просто предстояло с этим жить.

И я могу лишь, изредка предаваясь бессмысленным страданиям, искренне сожалеть о том, что в человеческую природу веками внедрялось такое самообольщение, столько всякого сора лжеучений и сомнительных верований, что не так-то легко вдруг стать беспристрастным судией даже своих, самых тайных, человеческих побуждений – даже если этого очень хочешь.

На всё воля Божья, однако.

Аминь.

7 июля – 24 августа 2007 г.

СТИХИ

Вольный бег

Выводи коня, парнишка,

И скачи в луга.

Небо в сером оперенье —

Ночка не долга.

Весело коня пришпоря,

Устремляйся в даль.

Чтобы в травах растерялась,

Грусть-тоска-печаль…

Придержи коня лихого

Утром у крыльца,

Пока батин кнут не свистнул

По спине с плеча.

Круговорот меня в природе

Ржавый пруд покрылся тиной,

Хор лягушек не поёт.

Над уснувшею осиной

Лунный серпик не встаёт.

Небо холодом багровое,

Дует ветер на поля.

Всё уснёт, уснёт, готовое,

Лечь под снегом декабря…

Всё волнует, словно новое,

На колени, в огород!

Стать землёй ещё успеется

В этот век-круговорот.

Просто сущая безделица —

Сорняки полоть.

Повезут жито на мельницу —

Земляную плоть!

Ржавый пруд затянет тиною,

Сомн лягушек ляжет спать.

Под уснувшею осиною

Снова буду куковать.

Покров

Вышел мил человек

На порог.

И не смог удержать

Восторг.

Выпал первый снежок,

Мягко лёг.

Поснежил, полежал

И… истёк.

Человек постоял-постоял,

И ушёл.

Что хотел он найти —

Не нашёл.

Утрата

Бесконечная ночь января,

В трёх шагах темнота,

И не видно ни зги.

Крыши нет, нет и дома,

Где тепло и светло,

И где милая мама

На рассвете Печёт пироги…

Нет, я не плачу

Волчицей

Хотелось бы

Выть.

Расскажу,

Как получится –

Остро иль скучно,

О том, что повсюду

Веселье.

Смеются последние трусы

Натужно –

Чтобы отвлечься, забыть.

Смеются поэты,

Которые мир повторяют

В мечтаньях пустых

И разводах воды.

И просто во лжи

Искушенные люди

Нежно исполнят вам скерцо…

Смеются над тем,

Кто страдает,

Смеются

Над мужеством сердца

И страшной печалью беды.

С видом оценщиков

Здесь иноземцы

Тычут небрежно в лики святых

Ищи Господа, но не испытуй, где живёт

Так говорили Святые Отцы.

Где Бог, там нет зла.

Но Бог являет себя нам

И тогда,

Когда мы страшно грешим.

В чем же его правосудие?

В том, что мы грешим?

А Христос умер за нас,

Воскликнув:

«О Боже, зачем ты меня покинул…»?

И ещё Отцы говорили:

Поколику человек

Совершенствуется перед Богом,

Потолику

Вслед Ему ходит.

В истинном же веке

Бог явит ему Лице Свое.

И увидит он как в зерцале

Образ Его и Явление Истины

Авраам стих первый

Брезжит…

Авраам встал легко.

Сон слетел как пушинка.

Взял Исаака и сел на осла.

Сара глядела им вслед.

Она видела точку на горизонте,

Даже когда их там уже не было.

Авраам всю дорогу молчал.

Наутро четвёртого дня он увидел гору Мориа.

Теперь надо сказать Исааку, куда ведёт этот путь.

И это – самое трудное.

Он смотрел на ребенка ласково, мягко.

В словах его звучала нежность.

Но душа ребенка не сумела возвыситься.

В отчаянии обхватил сын колени отца ручонками

И молил о пощаде.

Тогда Авраам взял его за руку,

Силой повёл на вершину горы.

Крики сына были ужасны.

Авраам отвернулся.

А когда сын увидел лицо его снова,

Неистово схватил Авраам Исаака,

Швырнул на землю и закричал:

«Это не Бог, это я хочу тебя убить! Я! Понимаешь?»

Тогда взмолился Исаак ко Господу:

«Смилуйся! Нет у меня отца на земле!

Стань Ты моим отцом!»

Пока сын был в молитве,

Авраам тоже молился Богу: «Благодарю Тебя!

Уж лучше пусть он верит в то,

Что я – чудовище,

Нежели потеряет веру в тебя». И чудо свершилось.

Похвала Аврааму стих второй

Если бы человек вдруг лишился Сознания,

Которое вечно,

Если бы верил лишь в дикую силу,

Которая, в тёмных страстях, порождает всё сущее,

Чем была бы тогда его жизнь, как не постылым отчаяньем?!

Заболеванием, которое передаётся инфекционным путём?

Господь сотворил:

Мужчину и Женщину,

Он создал Героя,

А с ним – и Поэта,

Чтобы было кому рассказать

О славе Героя и