— Именно поэтому, Бет. Я нужна всем. Поэтому я и ушла.

Восьмой силы не мог объяснить себе ее поступок иначе, чем потерей памяти. Он терпеливо рассказал Лане то, что она должна была прекрасно знать. Родная планета истощена и переполнена. Миллиарды третьих и четвертых не могут полноценно развиваться. Было принято решение сконструировать искусственную планету на основе пояса астероидов. Двенадцать восьмых пространства, и Лана — единственная Девятая — должны…

— Должны что? — перебила она. — Построить вам планету? Дать вам жилье, пищу, энергию, знания — чтобы вы могли полноценно развиваться? Чтобы внуки ваших внуков когда-нибудь стали бы девятыми?

— Так устроен мир, — удовлетворенно подытожил Бет.

— Старшие служат младшим, да? А младшие никогда не пробовали сделать что-нибудь сами?

— Младшие?.. — Бет задумался и усмехнулся. Вероятно, он представил себе комичную картину: толпа беспомощных третьих, не умеющих ни смещать время, ни преобразовывать энергию в массу, ни ослаблять или усиливать молекулярные связи, — эта толпа младенцев строит… хи-хи!.. планету.

— Бет, — вкрадчиво произнесла Лана, — а между тем, тебя пленили две дюжины первых.

— Как?! Ты оскорбляешь!..

— Бет, я кое-что знаю о существах этой планеты. Они не умеют наследственно передавать навыки, как мы. На Земле живут только первые.

Первые… Само слово звучало необычно для разведчика — тысячелетия прошли с тех пор, когда на его родине еще встречались первые. Уже века миновали с того дня, как последний второй взошел на третью ступень совершенства, и гены его перестроились, сохранив достигнутое мастерство. С тех пор ребенок даже самой отсталой семьи от рождения становился третьим.

— Эти странные люди считают, — продолжила Лана, — что для развития необходимо трудиться. Некоторым из них удается достигнуть второй ступени совершенства. Потом они умирают, и дети начинают путь заново. Встречались и такие, кто при жизни успел взойти на третью ступень. Их было всего несколько. Люди поклоняются им и называют их богами. Возвращайся, Бет. А тем, кому я особенно нужна, расскажи сказку о процветающем мире, населенном одними лишь первыми.

Бет нерешительно помолчал.

— Лана… Твой ребенок мог бы стать первым в истории десятым.

— Я никому не пожелаю такой судьбы. Уходи, Бет.

— Лана, я не смогу уйти, даже если бы захотел. Усилий всех старших пространства едва хватило на то, чтобы отправить меня в один конец. Я могу вернуться только вместе с тобой.

— Всех усилий?.. — Лана невесело усмехнулась и понизила мерность пространства. Время вне сингулярности замерло, весь космос стал единственной точкой. Достаточно было сделать один шаг, чтобы в следующее мгновенье оказаться за тысячи парсек от Земли. Лана указала лапой, и Бет увидел перед собой лазурный пол Сферы Решений, и усталые лица восьмых пространства, с великим трудом забросивших разведчика на далекую планету.

Лана подтолкнула его:

— Иди.

Бет робко переспросил:

— А ты?

Вторя ему, множество робких голосков заполнило космос: «А ты?.. Лана, как же ты?.. Ты нужна нам… Нам… Нужна…»

— Спасибо, я останусь здесь.

Учитывая необъяснимую природу силы, искалечившей бойцов спецохраны, и столь же необъяснимое исчезновение чужака прямо из-под носа десятков людей и приборов, министерство обороны предпочло замять эпизод с экземпляром U2 и благоразумно утаить его от репортеров. В двенадцать часов следующего дня строго согласно графику очередная экскурсия посетила похожую на ягуара леди Ребекку. Удивлению визитеров не было предела: Бекки не была занята мячиком! Вместо этого она с интересом рассматривала сквозь стекло лица людей. «Такая синяя», — сказал кто-то, «Да просто кошка!» — тут же добавил другой. Экскурсанты покосились на говорившего. Хьюго Шелби улучил момент, когда никто не смотрел на него, подмигнул Ребекке и показал ей поднятый кверху большой палец.

В контейнере было тесно и жарко. Люди лежали на полу, жались к металлическим стенкам в тщетных попытках принять более-менее удобную позу. Единственный тусклый фонарик в руках плотного, истекающего потом мужчины едва рассеивал мрак.

Просто орбитальный контейнер не предназначен для транспортировки людей.

— Эй, Пабло! У тебя остались сигареты? — лениво спросил Хорхе, почесывая жирный бок, в который болезненно врезалось торчащее из стенки ребро жесткости. На потном животе вместе с майкой горделиво расползался легендарный Че.

— Держи… — мрачно отозвался косматый Пабло.

Пачка полетела в темноту.

— Дьявол… Куда ты ее бросил? — бормотал грузный Хорхе, шаря по пыльному полу. — Ни черта же не видно!

— Интересно, где мы сейчас? — задумчиво поинтересовался Николас. Он вертел в руках старинный крест на кожаном ремешке. Священнику, наверное, не подобает раньше упокоения отправляться на небеса. Даже бывшему. Но еще хуже было оставаться внизу — словно погребенным заживо…

— Судя по тому, что Андрес перестал блевать, падре, нас уже вышвырнуло на орбиту.

— Почему же нет невесомости?

— Это контейнер класса G, для особо хрупкого груза, — усмехнулся Мигель. — Здесь компенсаторы стоят…

— Уж не нас ли почитают за особо хрупкий груз? — закуривая, предположил Хорхе. Рядом немедленно закашлял какой-то старикан. И кто только пустил его в это опасное предприятие?

— Это вряд ли. — Мигель покачал головой. — Шурин рассказывал: их в таком скотовозе возили, что трое богу душу отдали, пока добрались… Так что нам, считай, повезло. Думаю, кэп больше трясется за то, что во второй секции…

Луч фонарика метнулся к дальней стенке. Там была крепкая перегородка с опечатанным замком и наклейкой: «Деликатесные продукты».

— Вот же сволочи, — сплюнул Хорхе. — Жратву себе за дюжину парсеков тащат… А мы, как скоты, растворимое дерьмо жрем…

И принялся, как ни в чем не бывало, уплетать лапшу из пластиковой тарелки. Рядом с ним примостился огромный, выдавший виды армейский рюкзак с припасами — словно предстояла не неделя тоскливого безделья, а серьезная и утомительная окопная война.

— Ничего, вот доберемся до Шамбалы — сами разбогатеем… — мечтательно произнес Мигель, поглаживая взъерошенную «эспаньолку».

— Что-то не очень в это верится… — ковыряясь в мультиплейере, буркнул Пабло.

— А зря, по-твоему, ввели запрет на иммиграцию? — возразил Мигель. — Все потому, что с нашим братом делиться не хотят. Шурин письмо присылал: говорит, чернорабочий на стройке у них, как наш босс заколачивает…

— Вранье — так не бывает! — бросил Пабло.

— Бывает! — Мигель даже немного разозлился и принялся протирать очки, хоть особой надобности в них при такой темноте не было. — Просто мы настолько привыкли к нашему дерьму, что голову поднять боимся. А еще шурин говорит, что под нашу бригаду уже подряд выделили.

— Да ну, ладно… Сказки рассказываешь! — отмахнулся Пабл и напялил наушники. Глухо заиграло что-то ритмичное.

— Поначалу, может, и тяжело придется — но зато такие возможности… — Мигель продолжал говорить, хотя никто его уже и не слушал. Наверное, просто убеждал самого себя. — Эх, да что там говорить — свежая планета — это же как выигрыш в лотерею!

Послышался глухой лязг. Ощутимо тряхнуло. Пискнуло — и в потолке зажглась одинокая оранжевая лампа. Из тьмы проступило множество усталых и настороженных лиц.

— Ну, вот, подцепили к контейнеровозу! — довольно сказал кто-то. — Теперь наше дело — спать, отдыхать да радоваться, что сбежали из этого ада…

— Так что — мы уже перелетели через границу? — заспанно поинтересовался Андрес.

Воцарилось молчание.

— Э… Друг мой, какую границу ты имеешь ввиду? — осторожно спросил Мигель, поправляя очки. — Верхних слоев атмосферы?