Противоборство переписчиков книг и тех, кто уничтожал их, продолжалось всю историю, с тех пор как существует написанное слово. Чтобы переписать книгу, нужны недели, месяцы. Чтобы сжечь — достаточно нескольких минут. Не удивительно, что в этом противоборстве нередко побеждали факельщики. Европа оскудевала книгами. Как вы думаете, из скольких книг состояла французская королевская библиотека в середине XIV века? В шкафах из красного дерева, инкрустированных перламутром, стояло всего двадцать книг! Двадцать книг! Таков был прискорбный итог многолетнего истребления литературы.

Дело, конечно, было не в книгах. Дело было в знаниях, которые несли книги. Не книг, а новых знаний боялись губители библиотек. Знания — это прогресс, это дальнейшее развитие человеческого общества. Но на пути прогресса всегда находились люди, желавшие затормозить его, люди, боявшиеся, что новые знания потрясут старые, привычные устои. И не только привычные, но и выгодные определенным слоям, группам, классам.

Мракобесие не возникает из пустоты, оно всегда имеет конкретные социальные причины. Обскурантизм в средние века, например, был своего рода разновидностью борьбы феодализма за свое существование — властители той эпохи прекрасно понимали, что просвещение ускорит гибель их строя. Еще бы! Если дать образование крепостным массам, что останется от крепостничества? Можно рассказать в этой связи историю еще одной исчезнувшей библиотеки. На этот раз дело было в России.

1773 год. Осень, промозглый октябрь. В столицу Российской империи Санкт-Петербург из далекого Парижа приезжает старый и больной, скромно одетый во все черное человек. Он проделал этот тяжелый для него путь на лошадях, путь, длившийся несколько месяцев, только потому, что его лично пригласила русская императрица Екатерина II. И он сразу же был принят ее величеством. “Двери кабинета императрицы, — пишет он в одном из своих писем, — открыты для меня все дни. Я вижу ее с глазу на глаз с трех до пяти, а порой и до шести”. И сама императрица не скрывает своего удовольствия от бесед с парижским гостем. Этим гостем был знаменитый ученый и публицист Дени Дидро, один из славной плеяды французских энциклопедистов.

Знаменитое детище Дени Дидро и его соратников “Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел” называли великой разрушительницей старого: ее толстые фолианты наносили тяжелые удары по церкви, по королевской власти, по невежеству. Энциклопедию ненавидели знать и клерикалы, военные и полиция, мещане и ученые, придерживавшиеся традиционных взглядов на мир. Сам. Дидро писал: “Слово “энциклопедист” превратили в какой-то одиозный ярлык: его стали наклеивать на всех, кого желали изобразить перед королем как людей опасных, выставить перед духовенством как врагов религии, передать в руки судей как преступников и представить перед народом как дурных граждан. До сих пор считают, что энциклопедист — это человек, достойный виселицы”. Французское правительство неоднократно пыталось приостановить издание Энциклопедии и уничтожить тома, уже вышедшие в свет.

И вот молодая русская императрица Екатерина II сначала предлагает перенести печатание Энциклопедии в Санкт-Петербург или Ригу, а затем приглашает Дени Дидро к себе в гости. Заигрывание Екатерины II с Дидро, как и дружба по переписке с Вольтером, необходимы были русской императрице в связи с двумя обстоятельствами. Первое — не имевшая никаких формальных прав на русский престол безродная немецкая принцесса, не знавшая даже толком языка страны, которой ей пришлось управлять, всячески пыталась показать, что именно она, а не умерщвленный ею прямой потомок царского рода Романовых ее бывший муж является продолжателем дел Петра I. Отсюда “окно в интелтектуальную Европу”, дружба с Вольтером, дружба с Дидро. Второе обстоятельство — умная государыня хотела сама разобраться в опасностях, навивавших не только над французским абсолютизмом, но и над абсолютизмом вообще.

Про Энциклопедию Екатерина II вскоре скажет, что видит в ней всего две цели: “Первую — уничтожить христианскую религию, вторую — уничтожить королевскую власть”. Про Дидро она сообщит французскому посланнику Сегуру: “Я подолгу и часто беседовала с Дидро, но более ради любопытства, чем с пользою. Если б я доверилась ему, мне пришлось бы все перевернуть в моей империи: законодательство, администрацию, политику, финансы; я должна была бы все уничтожить, чтобы заменить это непрактичными теориями”.

Узнав о смерти Дидро, Екатерина II потребовала у своего постоянного корреспондента Гримма: “Добудьте для меня все произведения Дидро. Вы заплатите за них, что потребуют. Конечно, они не выйдут из моих рук и никому не повредят”. В 1785 году русская императрица покупает библиотеку Дидро, около трех тысяч томов на французском, английском, итальянском, латинском и греческом языках. Покупает для себя, чтобы книги “никому не повредили”. Екатерина прекрасно понимает, какие опасности для самодержавия могут вызвать книги, “выпущенные из рук”. Недаром она считала, что книга Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву” пострашнее Пугачева…

После взятия парижанами Бастилии Екатерина II просит исполнить для нее “Марсельезу”, но, не дослушав до конца, молча уходит. Узнав о казни Людовика XVI, русская императрица заболевает. Она приказывает вынести из своего кабинета бюст Вольтера (а парижане тем временем тела Вольтера и Дидро торжественно переносят в Пантеон). Что касается библиотеки Дидро, то императрица заявила, что книги “не выйдут из моих рук”, и действительно, она их не выпустила. Книги постепенно исчезли, библиотека великого французского энциклопедиста пропала бесследно.

Люди не только уничтожали знание. Они стремились сохранить его в тайне, оградить от непосвященных. Эта традиция сокрытия знаний уходит в самое отдаленное прошлое. Один из первых таких фактов связан с именем индийского императора Ашоки (268–232 гг. до новой эры). Внук Чандрагупты, объединителя Индии, он хотел быть достойным своего великого деда. Считая, что для правителя война — наиболее верный способ запечатлеть свое имя в веках, он возглавил поход против соседнего царства Калинги.

Жители Калинги отчаянно сопротивлялись. В одной из битв солдаты Ашоки убили свыше семи тысяч воинов противника. Вечером на поле только что закончившейся битвы прибыл император. Ашока был потрясен зрелищем убитых, видом тысяч людей, истекавших кровью. Такой ценою расплачивались другие за его тщеславие.

Все остальные годы своей жизни Ашока посвятил наукам, распространению буддизма и созидательной деятельности. Существует предание, будто ужасы войны произвели на него такое сильное впечатление, что он решил сделать все, чтобы человеческий ум к познания никогда не смогли быть направлены на уничтожение.

Согласно преданию, Ашока основал одно из самых тайных обществ — Общество Девяти Неизвестных. Целью этой организации было не допустить, чтобы сведения о каких-то важных средствах уничтожения попали в руки людей.

Традиция засекречивания знаний была в древности повсеместна. В “Сравнительных жизнеописаниях” Плутарх пишет, что Александр Македонский, который был учеником Аристотеля, приобщился к неким глубоким знаниям, которые философы называли устными и скрытыми и не предавали широкой огласке. Находясь в походе, Александр узнал, что Аристотель в своих книгах открыл некоторые из этих знаний. Тогда Александр написал ему откровенное письмо, текст которого гласил: “Александр Аристотелю желает благополучия! Ты поступил неправильно, обнародовав учение, предназначенное только для устного преподавания. Чем же будем мы отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах. Будь здоров”.

Это был один из путей сокрытия знаний — какие-то самые важные сведения — не доверялись письму, а передавались только устно. Другим путем была зашифровка знаний. Различные символы, условные фразы, обозначения и недомолвки преграждали путь к истинному смыслу написанного. Такими предстают, например, перед нами многочисленные рукописи по алхимии. В настоящее время их насчитывается свыше ста тысяч. Это значит, что почти сто тысяч человек стремились изложить на бумаге или пергаменте какие-то сведения, которые, как они считали, не должны исчезнуть вместе с ними. Какова практическая ценность этих сведений? Мы не знаем. Человек проникает в глубь материи, он посылает экспедиции в самые труднодоступные районы Земли и в космос, но было бы неплохо чаще отправлять экспедиции в заповедные области забытых и потерянных человеческих знаний.