«Мельканье суток и недель…» Мельканье суток и недель, И тополиная метель Начнётся через две недели, Летят мгновенья, как летели, И значит, с ними я лечу И на лету стихи строчу Летучим слогом без нажима О том, как всё неудержимо. «А ты заглянул бы в соседнюю рощу…» А ты заглянул бы в соседнюю рощу. Там пеночка горлышко птичье полощет, Там яблони дикой нежны лепестки, Там воды проточны, шатучи мостки, Там небо какой-то особой окраски, Там спящих младенцев катают в коляске. «Кто придумал бересклет…» Кто придумал бересклет? Он стоит здесь много лет, Никуда не улетает, То цветёт, то отцветает. Я знакома с ним давно, Но любуюсь всё равно. Рад и он коротким встречам. Подтвердить мне это нечем. «Здесь все одиноки: деревья, дороги…» Здесь все одиноки: деревья, дороги, И слабые люди, и сильные боги. Здесь всем не хватает участья, тепла. В таком одиночестве жизнь протекла. Что делали? Руки к кому-то тянули, А жизнь просвистела стремительней пули. Уходит когда-то пришедший сюда, И лишь одиночество живо всегда. «Дожить мечтала до тепла…» Дожить мечтала до тепла, А жизнь и дальше потекла. Она меня с собой уносит, А вдруг она возьмёт и бросит Меня на росстани вон той, Где одуванчик золотой? «Гули, гули, младенец ты мой…» Гули, гули, младенец ты мой, Гули, гули, смотри, ненаглядный, Мир сегодня цветущий, нарядный, Ни к чему торопиться домой. Гули, гули, корми голубей. Видишь, сколько в пакетике хлеба И твоё первозданное небо Во сто крат моего голубей. «Низ зелёный, а верх голубой…» Низ зелёный, а верх голубой. Жить согласна, но только с тобой. Без тебя – цвета нет никакого — Ни зелёного, ни голубого. Без тебя – нет ни ночи, ни дня, И, надеюсь, не будет меня. «Здравствуй, ветка, ты на месте…» Здравствуй, ветка, ты на месте. Говорю тебе без лести — Ты на диво хороша. Будем жить с тобою вместе — Ты – шурша, а я – дыша. Мы с тобою постарели, Но зато какие трели, Что за трели у скворца. Как на свежей акварели Дом с фасада и с торца. Ты качаешься в окошке, Я живу в своей сторожке — То читаю, то пою. Видишь, в час по чайной ложке Проживаю жизнь свою. «Нет на свете такого угла…» Нет на свете такого угла, Где бы я тебя спрятать могла. Нет на свете такого приюта, Где не властны ни сроки, ни смута, Где бы ты отсиделся, пока Смертоносны и дни, и века. «Вот и мы вместе с теми тенями сместимся…» Вот и мы вместе с теми тенями сместимся, Но останемся здесь и с землёй не простимся, Только переместимся левей и правей, Как пушинка, как облако, как соловей, Как на лёгком ветру сор июньский цветочный. Хорошо хоть, что мы помним адрес свой точный. «Ну зачем избавляться от нас…» Ну зачем избавляться от нас? Боже мой, ну кому мы мешаем? Вот жилище своё украшаем Васильками, что радуют глаз. Вот спешим в жаркий полдень залезть В гущу сада, что лепится к дому. Мы Тебе да и миру земному Постараемся не надоесть. «Время мчится. Это точно…» Время мчится. Это точно. А зачем? Ведь мне не срочно. Я б жила себе, жила, Воздух медленно пила, Воздух хвойный, воздух травный, Я бы шла походкой плавной По тропинке непрямой То из дома, то домой. «Агу, мой сыночек, агуши, агу…» Агу, мой сыночек, агуши, агу. Я жить без тебя, мой родной, не могу. К тебе прикипела навеки душой, А ты не младенец, ты вырос большой, Уходишь, приходишь, свободу любя, Всю жизнь бы за ручку водила тебя. «Я не могу на такой высоте…» Я не могу на такой высоте. Могут те голуби, ласточки те. Я не могу, хоть и хочется очень. День по краям голубым оторочен Шёлком небесным, способным линять, Нежно струиться, оттенки менять. «Ну что вы смотрите, ромашки…» Ну что вы смотрите, ромашки? Да, мы другие. Мы не пташки. Ступаем очень тяжело И невесёлые зело, И часто на судьбу серчаем, И с безразличием встречаем Ваш удивлённый тихий взгляд Два летних месяца подряд. |
