«И птица в воздухе парила…» И птица в воздухе парила, Но я об этом говорила. Лучилось небо, свет лия, Но и о нём сказала я. Под небом серебрилась речка, И для неё нашла словечко. Но слышу я в который раз: «Ещё, ещё скажи про нас». «Я копуша. Я долго вожусь…»
Я копуша. Я долго вожусь. Видишь, я допоздна не ложусь, Видишь, медленно как просыпаюсь. Не сердись, что так долго копаюсь, И не ставь мне всё это в вину, Это я просто время тяну. Может, если возиться, копаться, Будешь век в волнах жизни купаться. «А вот и ещё одна дивная краска…» А вот и ещё одна дивная краска — Болотная светло-зелёная ряска. Да разве она не достойна холста? И ждущего строчек пустого листа? Да разве она не должна быть любима? А я проходила всё мимо и мимо. «Все, как в облаке, в чём-то своём…» Все, как в облаке, в чём-то своём. О своём говорим и поём, О своём и грустим, и мечтаем, И любимый свой томик листаем. Каждый в облаке плотном, густом, И нельзя попросить о простом: В чьё-то облако переселиться, С кем-то хоть на мгновение слиться. «Я уснула одна, а проснулась другая…» Я уснула одна, а проснулась другая, Хоть глядела в окно та же синь дорогая, Узнавая и не узнавая меня. Что мне ждать от себя и от нового дня — Небывалого взлёта, находки, пропажи? Так таинственно всё, сердце ёкнуло даже. «Давай я поделюсь с тобой…» Давай я поделюсь с тобой Вон той полоской голубой, Вот этим воздухом прозрачным, Вот этим деревцем невзрачным, Тропой, что под ногой вилась, Строкой, что только родилась. «У музы моей на лице конопушки…» У музы моей на лице конопушки. То в чаще живёт она, то на опушке, То возле кормушки, то возле пруда. И что ни диктует мне – всё ерунда: Ни сложных метафор, ни умных наречий, А просто обычный язык человечий. «А снег – он лёгок на помине…» А снег – он лёгок на помине. Сверкает он на мне, на сыне, На ветках дуба и ольхи И на листочке, где стихи Мои о том, как снег кружился И, покружившись, спать ложился. «Удивительно, как это всё сочинили…» Удивительно, как это всё сочинили! Например, эту рощу соседнюю или Близлежащее озеро, светлые дали, Небеса сочинили и цвет угадали Мой любимый лазурный с оттенком молочным. В этом дивном пространстве, что кажется прочным, Только с нами, пожалуй, беда. А точнее, Надо, чтобы мы были немного прочнее. «А мне бабуля мажет жиром щёки…» А мне бабуля мажет жиром щёки, Чтоб не замёрзли. Я иду гулять. Мир детства моего такой далёкий. Мороз и солнце. Мне, наверно, пять. Мороз и солнце. Новенькие санки Перевернулись. Велика беда! Всё с тех времён – и чаянья, и ранки, И крылышки прорезались тогда. «Спроси, чем я жива. Отвечу, что люблю…» Спроси, чем я жива. Отвечу, что люблю. Спроси, чем я жива. Отвечу, что любима, Что наступивший день я, как умею, длю И что душа моя, как куст, неопалима. Скажу, что жизнь моя есть чудо из чудес, Что я сама себе завидую всё время. А ведь она могла страшить, как тёмный лес, И безнадёжный бред, и пагубное бремя. «А меня не учили стареть…» А меня не учили стареть, А меня умирать не учили. Луч небесный однажды вручили И велели сиять и гореть Каждый год, каждый день, каждый час, Не дымя, не чадя, не сгорая, Вопреки, несмотря, невзирая, Освещая и тех, кто погас. «Запнуться бы, забыть бы слово…» Запнуться бы, забыть бы слово, Которое давно не ново, И плавно льющуюся речь Прервать, не дав ей дальше течь, Потом в смущении великом На языке каком-то диком Заговорить, но так, чтоб вдруг Преобразилось всё вокруг. «Наплывы нежности немыслимой такой…» Наплывы нежности немыслимой такой. С ней справиться я даже не пытаюсь. К твоей щеке прижмусь своей щекой. Мне хорошо, когда тебя касаюсь. Мне хорошо. И если уж хотеть Чего-нибудь, о чём-нибудь молиться, То лишь о том, чтоб было так и впредь, Чтоб дальше длилось то, что нынче длится. «День так светел и тих. Я его не хочу отпускать…»
День так светел и тих. Я его не хочу отпускать. Буду воздух его пить по капле, как через соломку. Все картинки его буду любящим взором ласкать: И глазурный сугроб, и на дереве снега бахромку. День младенчески чист и прозрачен. И всё ещё мой. Как его ублажить, чтоб ему уходить не хотелось? Может, радуясь свету, от счастья светиться самой? Боже, сколько снежинок весёлых на праздник слетелось! |
