Первую мировую Хлебников встретил публикациями работ: «Битвы 1915–1917 гг. Новое учение о войне» (1915) и «Время мера мира» (1916). В этих сочинениях, руководствуясь вычислениями, сопоставляя их с изучением исторических хронологий войн, он пытается предсказать ход Первой мировой войны, исход некоторых предстоящих сражений.

В одном из писем, датированным концом 1916 года он пишет: «Это только 1¹/₂ года, пока внешняя война не перейдет в мертвую зыбь внутренней войны», удивляя точностью предсказания. Кстати, Первую мировую войну Хлебников предсказал еще в 1908 году в воззвании к славянским студентам, написанном в Петербургском университете, он заявил, что «в 1915 г. люди пойдут войной и будут свидетелями крушения государства».

Война не любит наблюдателей, ей не нужны пророки. Она требует кровавой пищи. В 1916 году Велимир призван в армию. Армейская тупая муштра приводит его в ужас, он пишет, что в запасном полку прошел «ад перевоплощения поэта в лишенное разума животное». Он обращается к своему знакомому, доктору Кульбину, приват-доценту Военно-медицинской академии, с просьбой помочь освободиться от армии, мотивируя это тем, что «на все доводы один ответ, что я еще жив, а на войне истреблены целые поколения. Но разве одно зло оправдание другого зла и их цепи? Я могу стать только штрафованным солдатом с будущим дисциплинарной роты. Шаги, приказания, убийство моего ритма, делают меня безумным к концу вечерних занятий. Как солдат я совершенно ничто. <.> У поэта свой сложный ритм».

Стараниями Кульбина удается освободить Хлебникова от военной службы. Он сразу же едет в Петербург, потом в Астрахань, а оттуда в Харьков. В феврале 1917 года, как раз накануне Февральской революции, он приезжает в Петроград, а в дни Октябрьского переворота оказывается в Москве. Бродит по улицам, его арестовывают то юнкера, то красногвардейцы, но ему удается выпутываться. Революция производит на Хлебникова огромное впечатление. Не случайно он буквально чувствует ее, оказывается в самых горячих точках событий. У поэта Хлебникова острое чутье опытного репортера. Это говорит о том, что он прекрасно разбирался в событиях, следил за их политическим развитием.

Вдохновленный революционным подъемом, Велимир пишет «Воззвание Председателей земного шара», в котором предлагает противопоставить «государствам прошлого» «высокие начала противоденег». Именно в этот революционный период он надеется воплотить в реальность задуманное еще в 1915 году Общество Председателей Земного Шара, в котором должно было быть триста семнадцать членов. Им, поэтам, художникам, лучшим представителям человечества, а не политикам и капиталу предстояло, по задумке Хлебникова, управлять миром. Число триста семнадцать не случайно. По хлебниковской теории времени, все события, происходящие в мире, кратны этому числу.

Ветер революции подхватывает Велимира и носит по опаленной огнем стране, стране, в которой разруха, голод и надвигающаяся Гражданская война. В 1919 году эта война настигает поэта в Харькове, куда он попадает одновременно с приходом в город белых, и, чтобы избежать мобилизации деникинцами, ему приходится укрываться за стенами «Сабуровой дачи», как называют в Харькове сумасшедший дом, тогда еще не применяли термин «психиатрическая больница». Мобилизации он сумел избежать, но его дважды настигает тиф, и буквально за спиной постоянно маячит тень голода. Но он все так же, несмотря на все трудности и лишения, много и упорно работает, особенно над «основным законом времени». «Числа тем проще, чем сложнее отношения», «Я, точно кошка, слежу за числом, пока не пробежит мышь».

В 1921 году он оказывается в Баку, где встречает крайне тяжелую для него зиму, но в то же время 1920–1922 годы – это его звездный час, золотая «Болдинская осень». В это время создается множество произведений, а в 1921 году происходит столь долгожданное событие: он завершает работу над «законами времени». «В статьях я старался разумно обосновать право на провидение, создав верный взгляд на законы времени, а в учении о слове я имею частые беседы с <мнимой единицей> Лейбница».

В основе его теории времени лежит, как он предполагал, предзаданная цикличность исторических событий. Как уже упоминалось, на него оказала огромное влияние гадательная практика калмыцких предсказателей-астрологов зурхачи. Эта практика в основе имела корни тибетского ламаизма и подразумевала, что законы и циклы мира единообразны и предопределены, ничто в мире не происходит случайно, все связано необходимостью причинно-следственных рядов абсолютного единства мира.

У калмыков нет постоянного календаря, все календарные сведения каждым зурхачи добываются по мере необходимости путем математических вычислений. Кроме этого, в обязанности зурхачи входит и гадание о бытовых проблемах. «Гаданье о счастье, здоровье и будущем спасении людей, о благоприятных и пагубных обстоятельствах жизни и проч., – писал в 1893 году этнограф Иродион Жи-тецкий. – У каждого зурхачи, как необходимая принадлежность его специальности, кроме рукописей, есть еще доска для вычислений и особенная таблица, под именем «тан-шим», в которой сгруппированы все данные для предсказаний. Доска зурхачи делается из крепкого дерева и размером примерно 90 на 30 сантиметров. Сверху середина выдолблена в палец глубины, так что ее окружает род маленького валика. Зурхачи пишет на ней заостренной палочкой, насыпая предварительно мелкой пыли. Прежде чем начать писать, каждый раз зурхачи совершает символическую молитву – ставит и стирает ряд особых знаков по разным направлениям доски».

Можно сколько угодно оспаривать серьезность открытия Хлебниковым законов времени, равно как и целесообразность подобных исканий, но не мешало бы вспомнить, что моделью теории единого поля, к которой целеустремленно двигался Эйнштейн, служили чистые законы времени.

Законы времени Хлебникова опираются на понятия регулярности событий и основаны на степенях двойки и тройки, первых четных и нечетных числах. «Мой основной закон времени: во времени происходит отрицательный сдвиг через 3n дней и положительные сдвиги через 2n дней; события, дух времени становится обратным через 3n дней и усиливает свои числа через 2n дней; когда будущее становится благодаря этим выкладкам прозрачным, теряется чувство времени, кажется, что стоишь неподвижно на палубе предвидения будущего. Чувство времени исчезает и оно походит на поле впереди и поле сзади, становится своего рода пространством».

Хлебников представлял Вселенную как пульсирующе-звучащий организм, выстроенный согласно числовым законам высшей гармонии. «Мы знаем про гаммы индусскую, китайскую, эллинскую. Присущее каждому из этих народов свое понимание звуковой красоты особым звукорядом соединяет колебание струн. Все же богом каждого звукоряда было число. Гамма будетлянина особым звукорядом соединяет и великие колебания человечества, вызывающие войны, и удары отдельного человеческого сердца.

Если понимать все человечество как струну, то более настойчивое изучение дает время в 317 лет между двумя ударами струны… 317 лет не призрак, выдуманный больным воображением и не бред, но такая же весомость, как год, сутки земли, сутки солнца. Гамма состоит из следующих звеньев: 317 дней, сутки, 237 секунд, шаг пехотинца или удар сердца, равный ему по времени, одно колебание струны А и колебание самого низкого звука азбуки У. Эта гамма сковывает в один звукоряд войны, года, сутки, шаги, удары сердца, то есть вводит нас в великое звуковое искусство будущего. Если взять ряд 133 225 лет для колебания материков, понимаемых как плоские струны, 317 лет для колебания струны войн, год и 317 дней для жизни памяти и чувства суток, 237 секунд, ¹/₈₀ и ¹/₇₀ часть минуты, и ¹/₄₃₉ и ¹/₄₂₆ части секунды, то перед нами будет цепь времен, а1, а2, а3, а4, +а n-1, an, связанный по такому закону: ап в 365 или в 317 раз менее а n-1. Этот ряд убывающих времен и есть гамма будетлянина. Вообразите парня с острым беспокойным взором, в руках у него что-то вроде балалайки со струнами, Он играет. Звучание одной струны вызывает сдвиги человечества через 317 лет. Звучание другой шаги и удары сердца, третья главная ось звукового мира. Перед вами будетлянин со своей балалайкой. На ней прикованный к струнам трепещет призрак человечества. А будетлянин играет: и ему кажется, что вражду стран можно заменить ворожбой струн».