– Я Святому Духу не противник, от Святого Духа и питаюсь. И как Святой Дух тебе внушит, так то и сделаешь.

Сапега сказал:

– Прости, отче, – поклонился и ушел, велев в этот монастырь польскому войску не заходить.

Не послушал совета старца отчаянный воевода, долго еще воевал на Руси. В 1611 году прорвался с обозом в московский Кремль, осажденный ополченцами, там и настигло его пророчество старца – тяжелый недуг унес Сапегу в могилу.

По всей Руси ширилась слава о заточнике Иринархе. В лютые времена безбожья и смуты, шли к нему в монастырь за словами утешения и правды. Нескончаем поток людской: убогие, нищие, разоренные…

Весной 1609 года прискакали посланцы от юного князя Михаила Скопина-Шуйского. Собрался князь в поход на самозванца, просил благословения у старца. Затворник Иринарх с радостью великой послал ему благословение и свой крест.

И свершилось чудо великое – одну за одной одерживал победы юный князь: бил он врага под Торжком, под Тверью, освободил Александровскую слободу, снял осаду с Троице-Сергиевой лавры. Смятение великое в стане противника: тушинцы разделились на два лагеря, Лжедмитрий II, прихватив Марину Мнишек, бежал в Калугу, туда же сбегались остатки тушинцев. 12 марта во главе войска князь Скопин-Шуйский въехал в освобожденную Москву, встретившую его всеобщим ликованием.

Старец Иринарх, обладая провидческим даром, знал о победе и послал ученика Александра к князю Михаилу в Москву за крестом, данным ему на помощь. Князь отдал крест и послал старцу благословенное послание и дары. Приняв с радостью святой крест, преподобный дары передал в монастырскую казну, а сам произнес молитву благодарственную Господу за оказанную помощь.

Народ ликовал, а бояре были серьезно озабочены – во времена всеобщего предательства, клятвопреступлений, интриг и трусости юный князь, осиянный славой побед, становился опасен для многих из них. Как нет предела лести боярской, так нет предела и боярскому коварству. В глаза они льстили спасителю Москвы и России, открыто выступить против него боялись – гнева народного опасались. И вот зазвали они его на крестины князя Ивана Михайловича Воротынского, поднесла дочь Малюты Скуратова князю кубок вина отравленного. В самый разгар пиршества стало князю плохо, кровь носом пошла, сознание потерял. Отнесли его в покои, пытались спасти, да противоядия не нашлось.

Беда не приходит одна. В Борисоглебский монастырь был прислан новый игумен – Симеон, характером лютый и нравом невоздержанный. Он приказал старцу Иринарху быть в церкви на все молитвы. Старец же носил на себе железа, как считают некоторые исследователи, около 160 килограммов, а постоянными постами и воздержанием плоть свою иссушил настолько, что по крохотной келье с трудом передвигался. Ляхи-иноверцы подвигам старца должное отдавали, уважение ему оказывали. Но игумен Симеон сердцем был черств. Пришел он с монахами-завистниками к старцу в келью, перевернули все вверх дном и забрали все припасы до крошечки. Оставили только четыре пуда меда, припрятанные одним из учеников затворника.

Когда игумен и монахи ушли, ученик Александр сказал об этом старцу. Иринарх же напомнил своим ученикам притчу о некоем отце-затворнике, которого ограбили жестокие разбойники, а он помогал им собирать вещи. Когда они ушли, унося награбленное, затворник догнал их, с поклоном протянув оставленную незамеченную вещицу. Тогда разбойникам стало стыдно, они раскаялись и вернули затворнику награбленное.

Ученик Александр, по указу старца, последовал этому примеру и поведал игумену, что не все они из кельи забрали: осталось еще меда четыре пуда. Игумен оказался хуже разбойников, он велел служкам забрать оставшееся и, еще раз обыскав келью Иринарха, вынести все, даже ветошь худую.

В тот же вечер старец Иринарх видел юношу в ослепительно белых ризах. Юноша стоял возле него и говорил о немилостивом поступке игумена, а потом исчез.

Игумен же никак не мог злобу свою укротить. Чуть утро на монастырский двор пришло, явился он опять в келью затворника, приказав вывести его оттуда на улицу. Четыре человека с трудом вывели отягощенного «трудами» железными затворника, а игумен и еще пятеро монахов вынесли цепь железную, которой Иринарх был прикован.

Выволакивали старца безо всякой жалости. Когда волокли, выломали ему левую руку и бросили его во дворе, возле церкви. Там и пролежал старец в грязи, на холодной земле, вознося громкие молитвы Господу Богу, чтобы не поставил Он сих деяний в грех гонителям его, ибо всуе мятутся, не ведая, что творят. Учеников же от старца удалили, насильно расселив по другим кельям.

Когда лежал Иринарх во дворе, снова явился ему юноша в белых ризах и сказал:

– Услышал Бог молитву твою и терпение твое: если испросишь чего, будет дано тебе.

Сказав эти слова, юноша стал невидим. Ученик Иринарха, Александр, тайком пришел в прежнюю келью, встал перед иконой и молился:

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Долго ли нам, Господи, в скорби сей быть с учителем своим и терпеть от сих зверообразных людей и пьяниц. Но да будет воля Твоя святая!

И был ему голос:

– Иди к игумену и скажи ему: зачем противишься судьбам Божиим?

Воодушевленный голосом свыше, старец Александр пришел к игумену и сказал:

– Отпусти старца Иринарха в его келью, вместе с учениками, чтобы тебе не погубить свою душу, борясь против судеб Божиих.

Игумен опомнился, благословил старца и обоих учеников его, вернув их в затвор. Старец, возвратившись в келью, благодарил Бога за избавление от гонения и молился о даровании терпения. И был ему голос:

– Дерзай, страдалец Мой, Я с тобою всегда: Я ждал твоего подвига, и терпению твоему дивились ангелы. Теперь уже больше не будет на тебя гонений, но ждет тебя уготованное тебе место в Царстве Небесном.

Иринарх слезно молился, а вскоре игумена Симеона удалили из монастыря.

Бояре же недолго радовались, что им удалось извести князя Скопина-Шуйского. Опять на Русь двинулись польские войска и встали под Москвой. Предательство порождает предательство, трусость порождает трусость. Горожане не захотели встать на защиту бояр, впустили ляхов в Москву, выдали им царя Василия Шуйского, которого оккупанты тут же отправили в Польшу, в плен. Но и надеявшиеся спастись ценой предательства не нашли для себя выгоды – Москву безжалостно ограбили и пожгли.

Польские войска воеводы Яна Каменского подошли к Борисоглебскому монастырю. Большинство монахов в страхе покинули обитель. Остался в монастыре сам старец и его ученики да совсем немного монахов. Старец Иринарх бесстрашно проповедовал польским воинам уходить из земли русской, грозя им гибелью неминучей. Всем, кто соглашался покинуть землю русскую, давал старец свое благословение. Явился к нему тайно сын воеводы Каменского испросить благословения на возвращение домой.

– Иди в землю свою и будешь жив, а не уйдешь – быть тебе убитому, как воеводе Сапеге.

Ушел сын воеводы и рассказал отцу о благословении старца и словах его. Пошел сам воевода Каменский к затворнику:

– Благослови меня, батько, идти в свою землю, как благословил сына моего.

Старец и его благословил, повелев:

– Только не трогай монастыря и братии и города Ростова.

Увел свои отряды пан Каменский в земли польские, не тронув ни монастыря, ни города.

А по всей Руси народ молился о том, чтобы Господь очистил, наконец, землю от врагов. Повсюду люди собирали деньги, отдавали последние запасы, сами брали в руки оружие, просили славного воеводу князя Дмитрия Михайловича Пожарского идти на Москву, освободить ее. Нижегородский купец Козьма Минин собирал деньги и ополчение народное в помощь князю. Ополчение собиралось в Ярославле. Со всей Руси шел туда народ православный.

Русское ополчение, стоявшее под Москвой, звало князя Пожарского идти на помощь. Но тот колебался, поскольку в рядах московского ополчения была смута: воевода Заруцкий убил выбранного народом воеводу Ляпунова. Старец Иринарх послал князю Пожарскому просфору и благословение, велев ему безбоязненно идти к Москве, не боясь никого.