Лорд Харткорт насупился.
— Извини, — пробормотал он.
— Вообще-то все было не так уж и плохо, — поспешно добавил Бертрам. — Я познакомился с премилой крошкой. Она пришла на вечеринку с дипломатическими представителями из России. У нее большущие глаза и высокие скулы, ну, ты знаешь этот славянский тип лица. — Его глаза заискрились. — После вечеринки, не найдя ее сопровождающих, мы поехали ко мне. Я сделал для себя невероятное открытие: в русских женщинах есть нечто такое, чего не найдешь ни в одной из француженок!
— Я рад, что ты хорошо провел время, Берти. — Лорд Харткорт улыбнулся.
— Конечно, с английской пташкой все обещало быть интереснее, но увы… — Бертрам шумно вздохнул. — Знаешь, мне кажется, что герцогиня решительно настроена не подпускать меня к своей племяннице. Не зря ведь она сразу отправила ее танцевать с тобой, когда мы только пришли.
— Боюсь, Лили считает тебя недостаточно богатым или недостаточно важным человеком, — сказал лорд Харткорт.
— Полагаешь, она отдаст свою Гардению тому, кто назначит за нее наивысшую цену? — спросил Бертрам. — Это просто омерзительно, не находишь?
Лорд Харткорт пожал плечами. И произнес неожиданно резким тоном:
— Ты дашь мне возможность спокойно поработать, Берти?
Если ты намереваешься остаться, то, будь добр, веди себя тихо.
Если собираешься продолжать болтать, я выставлю тебя вон.
— Раз уж на то пошло, — ответил Бертрам раздраженно, — я уйду сам. Ты еще пожалеешь, что обошелся со мной так неучтиво. Сиди со своей работой, а я направлюсь прямехонько к герцогине де Мабийон и взгляну на ее племянницу. Не держит же она ее под замком!
— Если бы ее светлость увидела остаток твоего банковского счета, тогда и на порог бы тебя не пустила, — злобно буркнул лорд Харткорт.
Бертрам вылетел из его комнат, громко хлопнув дверью.
Сильно нахмурившись, чувствуя себя крайне отвратительно, лорд Харткорт вновь занялся работой.
А герцогиня де Мабийон тем временем читала своей племяннице лекцию.
— Старайся быть более обаятельной. Скромностью и косноязычием ничего не добьешься в жизни. Мужчины в Париже любят развлечения, а если ты не желаешь их развлекать, то они и не станут тратить на тебя время. Вокруг множество других хорошеньких девушек.
— Я стараюсь, — пробормотала Гардения несчастно.
— Мне очень не понравилось, как только что в парке ты разговаривала с Андрэ де Гренэлем, — продолжила ее тетя. — А ведь он довольно богатый молодой человек, сын известной парижской семьи!
— Этот де Гренэль слишком много пьет, — ответила Гардения. — И постоянно меня оскорбляет. Вот и в субботу на вечеринке он сказал мне нечто такое, что показалось мне крайне неприятным.
Герцогиня откинулась на спинку кресла. Ее лицо внезапно сделалось очень усталым.
— Когда-то, девочка моя, каждой женщине следует научиться терпеть мужчин и принимать их такими, какие они есть.
Что-нибудь отрицательное можно найти в каждом из них. Одни слишком много пьют, другие обожают играть в азартные игры, у третьих несносный характер.
— Я обещаю, что попытаюсь исправиться, — сказала Гардения, подходя к креслу герцогини и опускаясь на ковер возле ее ног. — Я так благодарна вам за вашу безграничную доброту, тетя Лили, и несказанно рада, что у меня теперь есть красивые платья. Но я не могу отделаться от одного гнетущего чувства…
Я как будто не в своей тарелке. Наверное, это связано с тем, что я воспитывалась и жила в совершенно другой обстановке — в тишине и спокойствии нашей деревни… А здесь… Здесь я зачастую не знаю, как себя вести. Нередко я не понимаю, что говорят мне ваши знакомые, вернее, не понимаю, что они имеют в виду. А еще мне кажется, что я очень не нравлюсь барону…
Произнося последние слова, она особенно сильно нервничала. Недовольство барона ее присутствием в этом доме постоянно не давало ей покоя, а заговорить об этом с тетей было страшно. Тем не менее молчать она больше не могла.
— Барон сказал тебе что-нибудь обидное? — резко спросила герцогиня.
— Нет-нет… Ничего особенного он мне не говорил… — Пролепетала Гардения. — Но у меня такое чувство…
— В таком случае никаких чувств у тебя не должно быть! — отрезала герцогиня. — Барон очень сложный человек, иногда даже мне крайне трудно его понять. Но он умен и влиятелен и имеет много нужных связей в Париже. Поэтому ни о чем не задумывайся, просто постарайся не мешать ему, вот и все, что от тебя требуется. Он любит отдыхать в этом доме.
— А свой дом у него есть? — спросила Гардения.
— Барон живет в здании посольства, — ответила герцогиня.
Последовало непродолжительное молчание.
— А он женат? — осмелилась полюбопытствовать Гардения.
— Конечно, женат! — воскликнула герцогиня, поднимаясь на ноги. — Его супруга занимается управлением принадлежащих им владений в Северной Пруссии. У них четверо детей.
Насколько ты понимаешь, барон весьма почтенный человек.
— Понимаю, — пробормотала Гардения.
На самом же деле она совершенно ничего не понимала.
Если у барона была жена, да еще и четверо детей, почему тогда он постоянно крутился возле тети Лили? Почему вчера вечером, когда она зашла в маленькую гостиную и застала их там вдвоем, этот тип торопливо убрал руки с тетиной талии и почему у тети было такое лицо, будто ее только что страстно поцеловали?
До разговора, который состоялся пару минут назад, Гардения думала, что тетя Лили планирует выйти за барона замуж. В конце концов, ничто не мешало ей вступить в брак еще один раз. И потом, каким бы неприятным ни был барон, он мог бы заботиться о ней, а еще прекратить устраиваемые ею шумные вечеринки — на них уходили слишком большие деньги, и они были совершенно бессмысленными.
Гардения поднялась с пола. Герцогиня подошла к камину и принялась с излишним усердием расправлять гвоздики в большой вазе.
— Я должна кое-что объяснить тебе, Гардения, — сказала она изменившимся голосом. — С тех пор как умер мой муж, я не раз оказывалась в чрезвычайно затруднительных ситуациях.
Барон очень помог мне однажды — дал бесценный юридический совет.
— Теперь я все понимаю, — торопливо проговорила Гардения. — Конечно, то, что этот человек так часто приходит к вам в гости, казалось мне несколько странным, но ведь я не знала, что он оказывает вам помощь.
— Барону очень одиноко в Париже, — продолжила герцогиня, ниже склоняясь над цветами. — его жена и дети далеко, здесь он чужой. К тому же французы не любят немцев. — Она немного помолчала. — Барон уязвимый человек, и каждое нелестное высказывание французов в адрес Германии и ее народа отдается в его сердце болью.
Гардения ничего не ответила. Вообразить себе барона уязвимым и несчастным представлялось ей невозможным. Держался он всегда властно и нагло и не вызывал в ней ничего, кроме отвращения.
«Может, я слишком жестока, — подумала она. — Тетя знает этого человека гораздо лучше и наверняка неспроста говорит мне все эти вещи».
— Прошу вас, извините меня, тетя Лили. Я завела речь о бароне вовсе не из пустого любопытства, — сказала она. — Мне хотелось все понять, чтобы не наделать ошибок.
— Я знаю, детка, — ответила герцогиня тихим голосом. — Ни о чем не волнуйся. И, пожалуйста, будь полюбезнее с лордом Харткортом. Он очень порядочный и очень богатый молодой человек.
Гардения густо покраснела.
— О, тетя. О лорде Харткорте я тоже хотела поговорить с вами, — пробормотала она несмело. — Видите ли, скорее всего ему кажется, что вы задумали сделать его моим женихом…
— Это он тебе сказал? — резко и строго спросила герцогиня.
— В некотором смысле… — ответила Гардения испуганно. — В общем-то я сама во всем виновата. Ляпнула ему, что вы желаете видеть нас друзьями… И только после поняла, что допустила чудовищную оплошность. Мне очень стыдно, тетя Лили. Но… — Она выдержала паузу, собираясь с духом. — Я не хочу выходить замуж за человека, к которому не буду испытывать любви.
