Меня привлекали ее доброта и нежность, я был действительно влюблен, но понимал, что проза жизни сильнее моих чувств, и не хотел обрекать ее и себя на тяготы совместного существования, хотя, конечно, самым решающим фактором в наших отношениях было то, что я никогда бы не смог пожертвовать Учением и следованием по пути Воинов Жизни ради зарождающейся любви.

Учитель прервал мои размышления, продолжив свой рассказ. Его взгляд расфокусировался и был направлен слегка в стороны и в никуда. Ли пересказывал наши разговоры, то, чем мы занимались, включая такие интимные подробности, что я полностью отбросил мысль о том, что он узнал это, следя за мной. Он описал даже вкус украинского борща, который моя подруга сварила с такой любовью, и то, как она кормила меня.

– Да, – заметил Учитель, причмокивая губами. – Ты не дурак поесть. Если бы меня так кормили, я бы тоже, может быть, увлекся женщиной больших размеров.

Он несколько раз с блаженным выражением лица втянул носом воздух.

– Ух ты, какой аромат исходит от этого украинского борща! – воскликнул он.

– Ли, как ты делаешь это? – спросил я.

– Очень просто. Я расслабляюсь и, зацепившись за какой-либо образ, возникший в твоем мозгу, раскручиваю всю картину. Главное – правильно начать и почувствовать, что ты находишься на нужной волне, и тогда можно рассказать очень многое о людях, знакомых и незнакомых. Важную роль в этом процессе играет взгляд. Глаза должны быть слегка расфокусированы, чтобы окружающий мир потерял четкость очертаний, со слегка прикрытыми веками. Направив взгляд вдаль, сосредоточься на тех образах, которые проплывают перед твоим внутренним взором или просто возникают у тебя в мозгу. Настройся на меня и попробуй ухватить мое настроение.

Ли уже и раньше передавал мне специфические состояния, которые очень трудно описать словами. Это было так называемое «бессловесное обучение», когда ученик настраивается на внутреннее состояние Учителя, как бы сливаясь с ним.

Я расслабился, попытался мысленно слиться с Ли и действительно уловил мимолетное ощущение некой отстраненности от окружающего мира, легкой взвешенности сознания, когда образы, поначалу расплывчатые, а потом более четкие начинают проплывать передо мной. Я даже услышал тихий голос, словно нашептывающий мне в уши комментарии к возникающим образам.

– Кажется, ты понял, как это делается, – сказал Ли. – Остается только попробовать на практике.

Был праздничный день. Утром мы с Ли выехали в лес, чтобы потренироваться, а ближе к вечеру вернулись в город и вышли на улицу Пушкина, гуляя и разговаривая среди празднично одетой толпы. Вдруг Ли сказал:

– Взгляни на толпу. Ты не замечаешь ничего необычного?

Я вспомнил, как Ли учил меня оценивать ситуацию в любом ее проявлении. Он говорил, что нужно уметь абстрагироваться, отстраниться от ситуации и увидеть ее целиком, а не только отдельные ее составляющие.

Я постарался остановить мысли и оценки, окидывая толпу скользящим рассеянным взглядом, чтобы даже не увидеть, а, скорее, почувствовать в ней какие-то отклонения от нормы. Но все выглядело естественно и спокойно, не было никаких группировок или течений в толпе, выделяющихся чем-то необычным.

Некоторое время я сканировал толпу взглядом и вдруг почувствовал что-то особенное и в то же время знакомое в двух людях, которые шли на некотором расстоянии от нас по противоположному тротуару. Они двигались спиной к нам, не оглядываясь. Я не мог видеть их лица, но от них исходило странное ощущение определенного очарования. Они показались мне тенями, отстраненными от всего мира. Я подумал, что такой человек смог бы пройти мимо разбушевавшейся компании хулиганов, выбирающих себе жертву, и не привлечь их внимания, поскольку он был настолько замкнут на себе, сосредоточен, захвачен каким-то делом и так целенаправленно следовал по своему никому не ведомому пути, что создавалось впечатление, что, присутствуя здесь, он не присутствует вообще.

Я указал на них Учителю и сказал:

– Эти двое не похожи на всех остальных. Мне кажется, что они выделяются из толпы, но в то же время они настолько смешаны с ней, что, выделяясь, они остаются незаметными.

– Надо же, ты заговорил почти как настоящий Спокойный, – удивился Ли. – Ты почувствовал, что они выделяются, не выделяясь, но твоей интуиции не хватило на то, чтобы понять, что ты уже встречался с ними раньше.

– Когда?

– Ты наблюдал их тренировку на Чатырдаге. Сейчас они снова тренируются, и на этот раз их задание – быть незаметными в толпе.

– Но они же заметны. Я ведь заметил, что они не такие, как все.

– Для тебя – да, они заметны. Но только потому, что ты похож на них и следуешь по тому же пути. Но для того, кого они преследуют, они незаметны, поскольку умеют растворяться в толпе.

– Они следят за кем-то?

– Да.

Ли указал мне на мужчину, находящегося далеко впереди.

– Этот человек тоже идет по пути воина, но двоих, которые следят за ним, он не знает. Ему дали задание пройти в определенное время по определенным улицам, но он не подозревает, что за ним должны будут следить. Конечно, иногда преследователи совершают ошибки, и тогда их можно заметить. Мне известен их маршрут. Мы пойдем за ними, и ты сможешь стать свидетелем того, как они работают.

На Пушкинской было много народу, и корейцы могли двигаться почти открыто. Иногда они разделялись. Я увидел, как один из них совершенно естественным образом подошел к компании незнакомых ему людей и присоединился к ней так, что со стороны казалось, что он принимает участие в беседе, и в то же время компания не обращала на него никакого внимания. Потом он незаметно шагнул в сторону и снова устремился за кем-то.

Мы свернули на боковую улицу, снова свернули. Улицы становились все более безлюдными. Я поразился, насколько искусно ребята пользуются элементами местности, скрываясь в подворотнях, за всевозможными укрытиями, как они ловко, отстраненно и профессионально следят издали, как сокращают расстояние, как, следуя по параллельной улице, ведут наблюдение из-за домов, как незаметно опережают объект слежки, поджидая его в каких-то пунктах, как обмениваются знаками.

Впоследствии мне удалось освоить некоторые современные способы слежки, и тем большее восхищение вызывало у меня после этого средневековое шпионское искусство. Корейцы то как молнии проносились бегом по какому-то участку, застывая в удобном для наблюдения месте, то сближались и изображали мирно беседующую пару. При этом они периодически менялись одеждой, то снимали, то надевали куртки, иногда выворачивали их наизнанку, снимали и одевали разные головные уборы. Мы смогли проследить за всем этим только потому, что Учитель знал маршрут их передвижения и, периодически сокращая путь или выбирая удобное для наблюдения место, демонстрировал мне их виртуозную работу.

– Умение быть невидимым – одно из упражнений воина, – сказал Ли. – Эти упражнения достаточно трудны, но тот, кто следует по пути воина, должен уметь выслеживать и маскироваться.

Скоро задание у этих двоих поменяется, и они начнут следить за чужими. Наблюдение за чужими людьми выполняется обычно каждый день в течение месяца, после чего тренировки по следованию за объектом прекращаются и проводятся для поддержания навыка один раз в месяц. Конечно, основные приемы передвижений и уловок отрабатываются заранее среди других похожих упражнений, но уже не связанных со слежкой. Это и упражнения по маскировке, и различные боевые техники, но база технических элементов у слежки и смежных упражнений одна и та же.

Ли указал мне на мужчину, приблизившегося к корейцам, за которыми мы наблюдали, и объяснил, что этот человек сейчас дает им новое задание.

Некоторое время корейцы следили за нарядом милиции, курсирующим по городу. Это было совсем нетрудно. Милиционеры, занятые своими разговорами, казалось, ни на что не обращали внимания.