Сказка о дезертире, устроившемся недурненько, и о том, какая участь постигла его самого и семью шкурника Хоть пока победила крестьянская рать, хоть пока на границах мир, но не время еще в землю штык втыкать, красных армий [10] ряды крепи! Чтоб вовеки не смел никакой Керзон брать на-пушку, горланить ноты, – даже землю паша, помни сабельный звон, помни [20] марш атакующей роты. Молодцом на коня боевого влазь, по земле пехотинься пеший. С неба землю всю глазами оглазь, [30] на железного коршуна севши. Мир пока, но на страже красных годов стой на нашей красной вышке. Будь смел. [40] Будь умел. Будь всегда готов первым ринуться в первой вспышке, Кто из вас не крещен [50] военным огнем, кто считает, что шкурнику лучше? Прочитай про это, подумай о нем, вникни в этот сказочный случай. Защищая рабоче-крестьянскую Русь, [60] встали фронтами красноармейцы. Но – как в стаде овца паршивая – трус и меж их рядами имеется. Жил [70] в одном во полку Силеверст Рябой. Голова у Рябого – пробкова. Чуть пойдет наш полк против белых в бой, а его и не видно, [80] робкого. Дело ясное: бьется рать, горяча, против барско-буржуйского ига. У Рябого ж слово одно: "Для ча буду [90] я на рожон прыгать?" Встал стеною полк, фронт раскинул свой. Силеверст стоит в карауле. Подымает пуля за пулей вой. [100] Силеверст испугался пули. Дома печь да щи. Замечтал Силеверст. Бабья рожа встала из воздуха. [110] Да как дернет Рябой! Чуть не тыщу верст пробежал без единого роздыха. Вот и холм, и там и дом за холмом, будет дома [120] в скором времечке. Вот и холм пробежал, вот плетень и дом, вот жена его лускает семечки. Прибежал, пошел лобызаться [130] с женой, чаю выдул – стаканов до тыщи: задремал, заснул и храпит, как Ной, – с ГПУ, и то не сыщешь. [140] А на фронте враг видит: полк с дырой, враг пролазит щелью этою. А за ним и золотозадый рой [150] лезет в дырку, блестит эполетою. Поп, урядник – сивуха течет по усам, с ним – петля и прочие вещи. Между ними – [160] царь, самодержец сам, за царем – кулак да помещик. Лезут, в радости, аж не чуют ног, где и сколько занято мест ими?! [170] Пролетария гнут в бараний рог, сыпят в спину крестьян манифестами. Отошла земля к живоглотам назад, наложили [180] нал_о_жища тяжкие. Лишь свистит в урядничьей ручке лоз_а_ – знай, всыпает и в спину и в ляжки. Улизнувшие бары [190] едут в дом. Мчит буржуй. Не видали три года, никак. Снова школьника поп обучает крестом – уважать заставляет угодников. В то село пришли, [200] где храпел Силеверст. Видят – выглядит дом аккуратненько. Тычет в хату Рябого исправничий перст, [210] посылает занять урядника. Дурню снится сон: де в раю живет и галушки лопает тыщами. Вдруг как хватит его [220] крокодил за живот! То урядник хватил сапожищами. "Как ты смеешь спать, такой рассякой, мать твою растак да разэтак! Я тебя запорю, [230] я тебя засеку и повешу тебя напоследок!" – "Барин!" – взвыл Силеверст, а его кнутом хвать помещик по сытой роже. [240] "Подавай и себя, и поля, и дом, и жену помещику тоже!" И пошел прошибать Силеверста [250] пот, вновь припомнил барщины м_у_ку, а жена его на дворе у господ грудью кормит барскую суку. [260] Сей истории прост и ясен сказ, – посмотри, как наказаны дурни; чтобы то же не стряслось и у вас, – да не будет меж вами шкурник. [270] Нынче сына даем не царям на зарез, – за себя этот б_о_ище начат. Провожая рекрутов молодолес, [280] провожай поя, а не плача. Чтоб помещики вновь не взнуздали вас, не в пример Силеверсту бедняге, – провожая сынов, давайте наказ: [290] будьте верными красной присяге. [1920-1923] |
