— Да!

— А я думал, ты в университет собираешься… Поступила бы на геофак. Вместе в экспедицию поедем. Хорошо… — мечтательно сказал он.

Задумавшись, Надя не ответила ему. Она представила себе, как путешествует по далеким, еще не исследованным странам.

«… Искать, увеличивать богатства Родины… Как это увлекательно! Взбираться на высокие горы… Идти дремучими, непроходимыми лесами… Везде подстерегают опасности, но я же буду не одна. Товарищи, Слава всегда выручат… А может и я его спасу когда-нибудь… Надо научиться стрелять… О чем это я размечталась!» — подумала она. Вспомнила о ребятах…

— Нет, Славик! Твоя профессия хороша, но работать над воспитанием человека — это гораздо важнее, — сказала, прощаясь с ним у ворот, Надя.

Весна! Она врывается повсюду. Старшие воспитанники детдома попросили выставить в их комнатах зимние рамы. Стало немного свежо, зато какой воздух! В саду еще лучше. И ребята все свободное время проводят вне дома. Двор уже подсох. Его вымели, прибрали. Среди пробивающейся зелени нелепо торчит пышка ледяной горы. Зимой горка была любимым развлечением. Сейчас она отнимает много места и напоминает о холодных днях.

— Убрать бы ее… Как вы думаете, Иван Иванович? — просят ребята.

— А зимой снова строить? Плохие вы хозяева! Мы скоро на дачу уезжаем. Вернемся к сентябрю, Много ли времени до снега останется?

Дети неохотно соглашаются с доводами Ивана Ивановича. Футбольная площадка перекочевывает в менее удобную часть двора.

В пионерской комнате необычайно тихо. Подходя к двери, Надя подумала, что ребят там нет. Но их сегодня оказалось больше обычного. Сидели молча, внимательно следили они за каждым ходом юных шахматистов. Юра, увлекаясь сам шахматами, привил любовь к ним и товарищам. Не имея возможности принимать участие в шумных, веселых играх, дети с парализованными и ампутированными ногами просиживали за шахматами целые часы. Юра всегда выходил победителем. Он начал читать шахматную литературу узнал о Чигорине и всем рассказывал о нем. Вместо прежней клички «трамвайщик» ребята стали звать его «Чигориным». Новая кличка нравится мальчику. За «трамвайщика» детям от него попадало. Юра не любил, когда его так звали. Протез постоянно напоминал ему о непоправимом. Он как сейчас помнит приезд из деревни в Ленинград, свое нежелание показать городским мальчишкам, что он хуже их…

Врезался в память красный вагон трамвая. Мальчишки на ходу садятся. Кричат: «Юрка, прыгай!» Ему страшно. Боится. Товарищи дразнят его, называют трусом. Разве можно перенести такое обидное слово? Полный отчаяния, Юра бежит за трамваем. Прыгнул… Очнулся уже в больнице…

На расспросы, где потерял ногу, Юра сердито говорил:

— Пусть бы лучше смеялись надо мной… Куда я такой? — и указывал на протез. — Эх, если б я тогда знал, как без ноги плохо! Мне и в голову не приходило, чем это может кончиться…

Надя не стала мешать шахматистам. Она пошла в швейную мастерскую, где девочки шили летние платья. Каждая шила не себе, а своей подруге, и изо всех сил старалась сделать платье нарядным и непохожим на другие.

Надя видела, как Гале трудно делать примерку. Машенька всячески старалась помочь ей. Она встала на колени, чтобы девочка могла дотянуться до ее плеча. Вшить правильно рукава особенно трудно.

Увидев пионервожатую, мастерицы обрадовались ей.

— Когда же на дачу, Надежда Павловна?

— Рано вы собираетесь! Еще занятия не кончились.

— Скорее бы! Мы давно, давно нигде не бывали. Забыли даже, как выглядит лес и поле… — И Галя задумчиво посмотрела в окно.

— В этом году дача у нас наверное будет. Недели через две едем, — сказала Надя. — А до отъезда я хочу сводить вас во Дворец пионеров. Постарайтесь, чтобы переходные отметки у вас были хорошие!

Дождливая весна в этом году. На дворе — сыро, грязь. Иногда совсем ненадолго выглянет солнышко, и все подсыхает. Уже буйно, радостно вылезают крапива и одуванчики. Почки на деревьях набухли. Тополь уже зазеленел. Его клейкие, блестящие листочки издают острый запах. Ребят тянет на воздух. Во дворе — большие лужи. Хочется пошлепать, побрызгаться в них, окатить товарищей водой. Да мало ли весной приятных, но недозволенных развлечений!

И все же дети только короткие часы проводят на улице. У них сейчас самое горячее время. Последние дни последней четверти… Надо, чтобы она была хорошей. Напряженно работают все, а пионеры — особенно. Они уже осознали себя ведущей силой, инициатива во всем хорошем, нужном, всегда принадлежит им. За ними подтягиваются остальные ребята.

— Мы не имеем права получать двойки. Мы же пионеры! — убеждает Лиза своих товарищей.

И даже физически слабые дети стараются не отставать, хотя учиться им становится все труднее: они чувствуют себя хуже к весне.

На педагогическом совете Тамара Сергеевна сообщила результаты учебного года:

— У нас все ученики перешли в следующие классы. Отметки у большинства хорошие. На второй год осталось четыре человека, — им запретил заниматься доктор. Как только установится хорошая погода, перевезем воспитанников на дачу.

После окончания занятий у детей много свободного времени. В мастерских уже приготовлены все летние платья и туфли. Старшим воспитанникам Иван Иванович доверил окраску кроватей. С большим усердием и тоже раньше срока окончили и эту работу. Все готово для переезда на дачу. Дело портит погода. Опять льет дождь, и, кажется, нет ему конца.

— Ехать в такую погоду невозможно. Мы простудим детей, — говорит Тамара Сергеевна.

— Мы оденемся в шубы и калоши. Пожалуйста, доктор, скажите директору, что мы не простудимся! — просят ребята. Но доктор неумолимо твердит одно:

— Лучше здесь переждать ненастье, чем там. Дачи всю зиму стояли нетопленные. Вы заболеете. Вместо дачи попадете в больницу.

Доктор умел все предусмотреть. Никаких эпидемий не было в детдоме. Дмитрий Яковлевич прекрасно знал каждого воспитанника и сразу замечал малейшее недомогание.

Детям скучно. Дождь все идет — мелкий, похожий на осенний. Холодный ветер гонит тяжелые, низкие облака… Несколько воспитанников имеют в Ленинграде родных. За ребятами пришли. Тамара Сергеевна разрешила дня на два увезти их на побывку.

В раздевалке мать и сестра ждут Машу. Она больше двух лет не была дома. Первый раз идет к родным. В блокаду, во время воздушного налета Маша была в булочной. После взрыва бомбы часть стены обрушилась. Девочку придавило. Ее скоро откопали и отправили в больницу. Только теперь, после ряда сложных операций, ее поставили на ноги. Маше еще трудно держаться на костылях, но ходить она будет.

В детдом ее привезли из больницы недавно. Слабая, измученная тяжелой болезнью, она первое время чувствовала себя здесь одинокой. Галя поняла состояние девочки и старалась развлечь ее. Она научила ее вышивать гладью, показала узоры. Девочке понравилась эта работа. Галя не позволяла ей вставать, сердилась, если Маша бралась за костыли.

— Неужели не можешь потерпеть? Дмитрий Яковлевич пока запрещает тебе двигаться.

Маша покорно делала все, что требовала от нее подруга.

В последнее время доктор разрешил ей ходить, но она сделает несколько шагов и уже устает. Сейчас девочке очень хочется побывать дома. И Галю оставить жалко. Они с каждым днем все больше привязывались друг к другу.

— Если б можно было взять ее с собой! Мама наверно позволила бы, но Галя даже до ворот добраться не может…

Подруга заметила опечаленное лицо Маши и, обнимая ее, зашептала:

— Как я счастлива, Машенька! Ты скоро вернешься и столько нового мне расскажешь. За меня не беспокойся: мне надо докончить вышивку, и скучать я не стану.

Маша уехала.

Первую половину дня Галя старалась занять себя работой, и это удавалось ей. Потом все стало валиться из рук. Пусто и скучно было без подруги. Закралось сомнение: «А если Маша станет ходить, ей же веселее будет с другими девочками? Вдруг она уйдет от меня?..»

Подошла Лиза. Она погладила Галю по волосам и задушевно сказала: