— Я бы заметила. Сейчас он редко вспоминает обо мне.

— Бармен! Повтори!

Очень привлекательная, но не очень трезвая парочка прогуливалась по залитому огнями ночному городу. Им было весело, они много смеялись, заглядывали в бары, выпивали по рюмке и шли дальше.

У витрины художественного салона Кальпицкого они остановились.

— Мне нравится этот мастер, — громко произнес Олег.

— Вкус у него есть.

— Вот только денег нет. Не в то время не в том месте родился. У меня три его картины. Две дома, одна в кабинете. Надо выручить парня. Что скажешь об этих «Трех грациях»?

— Волнует.

— Покупаем.

Они зашли в салон. Ни одного человека. Слева картины, справа антиквариат.

— Докатился. Старыми самоварами торгует.

Хозяин салона — высокий, худой, бородатый молодой человек — его услышал:

— Сожалею, но это так. Нужны деньги на аренду помещения, вот старый хлам и выручает. Антиквариат нынче в моде.

— Я покупаю «Три грации» с витрины. Снимите ее с подрамника и сверните в рулон.

— Картина каталожная, стоит дорого.

— Послушайте, Кальпицкий, я покупаю, вы продаете. Это все. Плачу наличными в долларах.

— Тысяча.

— А говорите дорого!

Олег достал бумажник, отсчитал деньги и получил скрученную в рулон картинку.

— Удачи. Я уважаю талантливых людей, Кальпицкий. Сам талантлив, но в своей области.

Олег и Ирэн пошли дальше.

— А что ты скажешь о Косте Цимбале? — спросил Олег.

— Отморозок! Вечная шестерка. Ни принципов, ни мнений. Когда-то мечтал выбиться в лидеры, но Паша наступил ему на горло. Валялся у меня в ногах. Пару раз я допустила его к себе, но кроме тошноты он ничего не мог вызвать.

— Амбиции все же есть? На что аллергия у Вольнова?

— Зачем тебе?

— Хочу сделать подарок, от которого ему стало бы плохо.

— Подари резной стол. Или нож. Он боится острых предметов, после того как его однажды пырнули, и не выносит завитушек. Не отдыхает в арабских странах, там любят узоры. Поэтому и я ношу только прямые волосы.

— Подарим ему кальян. Я знаю бар, где в меню есть такая услуга, как кальян. Это недалеко.

Каким был по счету бар, в который они спустились по крутой лестнице, никто сказать не мог. Тут веяло Средним Востоком со всех сторон. Ковры, вместо стульев пуфики и подушки, на стенах изогнутые сабли. Ароматный голубой дым от множества кальянов. Был здесь и хороший коньяк. Уселись на ковре, дурачились и наконец позвали хозяина. Тот наотрез отказался продавать кальян, мол, самим не хватает.

Ирэн указала на висящий на стене кривой кинжал в резных ножнах.

— Сайд, продайте нам тот кинжал. Вы не прогадаете, мы можем дать о вас хорошую рекламу в газете. Бесплатно. Выгодная сделка.

Сайд поломался и согласился. Кинжал оказался настоящим, и Олег не торговался, выложил за него восемьсот долларов.

К дому Ирэн такси доставило их во втором часу ночи. Олег едва держался на ногах.

— Солидный домишко. Какой этаж ты занимаешь?

— Третий. Именно этаж. Две квартиры объединили в одну, сломав перегородку. Две входные двери, две ванных комнаты — все в двух экземплярах. Места хватает.

— Мне бы холодный душ не помешал…

— Обойдешься обычной кушеткой с подушкой.

— Тоже дело. Но я приехал не ночевать, а за рукописью твоего бестселлера.

— Придется преодолеть три этажа, лифта в доме нет.

— Я готов!

Ирэн успела поймать Олега за рукав, иначе он упал бы. На помощь пришел таксист, поднял несчастного на руках. Крепкий парень подвернулся, пришлось ему заплатить.

В огромном «коровнике» горела только одна лампа, ее раскачивало ветром, врывающимся в помещение сквозь разбитые зарешеченные окна. Обстановка ужасающая. Весь амбар был заставлен огромными клетками в человеческий рост. В каждой томился хищник — медведь, рысь, волки. По проходам носились озлобленные овчарки. В одной из клеток сидели двое мужчин, те самые беглые, о которых шумели все газеты. Их посадили напротив друг друга спиной к прутьям решетки, через которые пропустили наручники. Они едва могли достать один другого ногами.

— Хорошо сидим, Юра, — усмехнулся Брелев. — Мне бы шпилечку, остальное — дело техники.

— О какой технике ты говоришь, Родя. Расцепи мне руки — тебе наружный замок открывать не придется, я эти решетки раздвину на раз. Дальше-то что? Со сворой волкодавов мне не справиться. Разорвут в клочья… Ты чего там делаешь?

— Отламываю щепки от клетки и пытаюсь ими заменить шпильку.

— Крыша поехала?

— Это кедр, Юрик. Он крепкий, нужно только терпение.

— И давно пыхтишь?

— С тех пор, как нас посадили в клетку.

— Ну ты настырный, Головастик, я уже выдохся.

— Ничего, Юрик, я тебя доволоку до воли.

— Во мне сто тридцать кг.

— И я о том же. Слабым надо помогать.

— А собак ты взглядом усыпишь?

— Зачем? Глянь наверх. Над нами поперечная балка проходит. Если подняться на клетку, я встану тебе на плечи, до нее можно дотянуться. По балке мы подберемся к слуховому окну крыши, а дальше сам знаешь.

— А дальше охотники.

— Уже напились и спят.

— Куда нас привезли? Часа полтора по ухабам трясли.

— Недалеко. Одно я понял — через «железку» не перевозили, переезда не было. Значит, она осталась на западе. А город на юге. Пойдем на юг — возьмут. Идти надо на запад, дойдем до «железки» к рассвету. Первый же товарняк наш, в город въедем с запада. В нем миллионное население, ищи ветра в поле!

— Выведешь на волю, Родя, — век в долгу ходить буду.

— Оп-па!

Брелев поднял руки вверх, на них не было наручников. У Юрия Огородникова отвисла челюсть.

Секретарь-референт услышал голос в динамике:

— Зайдите, Рахимов.

Через секунду он стоял перед шефом.

— Кто-то лазил в мой компьютер. Произведено копирование вчера в четырнадцать тридцать. Вы вне подозрения.

— Вчера в это время вы отсутствовали в кабинете, Павел Иваныч.

— Я помню, где и в какое время находился. Мимо вас никто пройти не мог. Остается только лифт.

Он указал пухлым пальцем на створки у левой стены.

— Проверю.

— И поживей.

У Константина Цимбала в секретарях тоже ходил мужчина. Был он не столь образован, сколь ловок и силен, хотя с виду не производил впечатления сильного и ловкого. Выполнял самые сложные поручения и одновременно служил телохранителем.

— Что тебе, Бука?

— В приемной генерал Сокольский.

— Черт! Какая наглость! Впусти.

Генерал не заставил себя ждать. Когда за ним закрылась дверь, Цимбал пошел в атаку:

— Ты нарушаешь инструкции, Яша. Тебе здесь не место. Или алчность одолела?

— Нет. Мы свою долю получили. Дело гораздо хуже. Зеки сбежали, из звериной клетки ушли. Это какое-то чудо…

— Так найди их.

— У них фора — четыре-пять часов. На «железке» след оборвался. Если упорхнули на север — это одно. Если на юг, то они уже в городе.

— Какие предложения?

— Ищем.

— И вся фантазия? Ладно, иди, без тебя найдем выход. Готовь третьею схему.

— Все понял.

Генерал в штатском направился к дверям.

Рахимов вновь вошел в кабинет Вольнова:

— Павел Иваныч, приблизительно в половине третьего вчерашнего дня вашим лифтом воспользовалась Ирина Бессонова. Она села в лифт на этаже своей редакции.

— Всю смену охранников уволить, новую команду проинструктируешь сам.

— Охранники не виноваты, Ирина внесена в список допуска.

— Уничтожить весь список. Пальто, шляпу, машину без водителя! Самую дрянную, с темными стеклами.

Олег открыл глаза. Взгляд уперся в потолок. Потолок качался. Горелов лежал не в своей постели — слишком мягко по его меркам. Повернув голову влево, увидел тумбочку, часы и настольную лампу. Справа, на подушке — копна волос, загораживающих чье-то лицо. Трясущейся рукой он убрал белесые волосы, и тут все встало на свои места.